скорее результатом слабости, чем нежелания говорить.
Сначала я даже не узнала комнаты, в которой очутилась. Голова моя кружилась,
и перед глазами был туман. Но затем я ощутила живительную близость тепла, -
несмотря на то, что стояло лето, я совершенно закоченела. Он поднес к моим
губам стакан вина, я глотнула и снова почувствовала, что жива. Затем он
заставил меня что-то съесть, и вскоре я вполне оправилась. Я увидела, что
нахожусь в библиотеке и сижу в его кресле, а он стоит рядом. "Если бы я
могла сейчас уйти из жизни без особых страданий, это было бы самое лучшее, -
подумала я, - тогда мне не пришлось бы рвать все струны моего сердца, уходя
от мистера Рочестера, так как я, видимо, все-таки должна буду уйти от него.
Но я не хочу покидать его, я не могу его покинуть".
мной и внимательно на меня посмотрел. Вдруг он отвернулся, издав какое-то
восклицание, полное затаенного страстного волнения. Он быстро прошелся по
комнате и снова вернулся ко мне, он наклонился, словно желая поцеловать
меня, но я помнила, что теперь ласки для меня запретны. Я отстранила его.
хочешь поцеловать мужа Берты Мэзон. Ты считаешь, что мои ласки отданы и
объятия заняты.
них.
объяснения и отвечу за тебя. Оттого, что у меня есть уже жена, скажешь ты. Я
верно угадал?
меня хитрым интриганом, низким и подлым распутником, который клянется в
бескорыстной любви, чтобы завлечь тебя в ловко расставленные сети,
обольстить и лишить чести. Что ты скажешь на это? Я вижу, что ничего.
Во-первых, ты еще очень слаба и еле дышишь, а во-вторых, ты еще никак не
можешь привыкнуть к тому, чтобы бранить и поносить меня. Кроме того, у тебя
на глазах уже слезы, и, если ты будешь говорить слишком много, они хлынут
рекой; а у тебя нет ни малейшего желания упрекать, доказывать, делать сцены;
ты думаешь о том, как тебе надо действовать, - говорить ты считаешь
бесполезным. Я знаю тебя, и я настороже.
длинную фразу.
женатый человек, - ведь ты это хотела сказать? - и в качестве женатого
человека ты оттолкнешь меня, постараешься уйти с моей дороги; ведь ты только
что отказалась поцеловать меня. Ты хочешь стать для меня совсем чужой, жить
в этом доме только как гувернантка Адели. Если я когда-нибудь скажу тебе
ласковое слово или дружеские чувства опять привлекут тебя ко мне, ты
скажешь: "Этот человек чуть не сделал меня своей любовницей. Я должна быть
по отношению к нему подобна льду и камню". И ты станешь льдом и камнем.
может быть сомнения; чтобы избежать мучительных колебаний и постоянной
борьбы с сердечной склонностью и воспоминаниями, есть только один путь - у
Адели должна быть новая гувернантка.
мучить тебя гнусными воспоминаниями, связанными с Торнфильдхоллом, этим
проклятым местом, этим мерзостным склепом, в котором живое воплощение смерти
вопиет к ясному небу, - этой тесной каменной преисподней, где властвует один
только реальный дьявол, худший, чем легион воображаемых. Джен, ты не
останешься здесь, и я тоже. Как жаль, что мы встретились в Торнфильде, где
таятся привидения. Я потребовал от своих домочадцев, еще не зная тебя, чтобы
от тебя было скрыто все касающееся этого проклятого места, - я просто
боялся, что ни одна гувернантка не согласится жить при Адели, зная, кто
обитает в этом доме. Но я не мог удалить больную в другое место, хотя у меня
и есть еще один старый дом, в Ферндине; он еще более безлюден и уединен, и
там я мог бы спокойно держать ее, если бы не вредная для здоровья местность
в лесной глуши, - это и заставило меня отказаться от подобного плана.
Вероятно, сырые стены скоро бы освободили меня от моей обузы. Но каждый
грешник грешит по-своему, а я не имею склонности к тайному смертоубийству,
даже в тех случаях, когда ненавижу безгранично.
равно, что, накрыв ребенка плащом, положить его под ядовитым деревом: уже
одно дыхание этой фурии отравляет воздух. Но я запру Торнфильдхолл, заколочу
парадный вход и забью досками окна первого этажа. Я дам миссис Пул двести
фунтов в год, чтобы она жила здесь с моей женой, как ты называешь эту
страшную ведьму. Грэйс на многое пойдет ради денег, а кроме того, здесь
останется с ней ее сын, трактирщик. Она будет не так одинока, и он сможет
помогать ей во время приступов бешенства моей жены, когда той вздумается
сжигать людей в их кроватях, бросаться на них с ножом или впиваться им в
горло...
несправедливы. Вы говорите о ней с отвращением, с мстительной ненавистью.
Это жестоко - она же не виновата в своем безумии.
ты не знаешь, о чем говоришь, и опять неверно судишь обо мне: не потому я
ненавижу ее, что она безумна, - будь ты безумна, разве бы я ненавидел тебя?
любовь я способен. Каждая частица твоей плоти так же дорога мне, как моя
собственная: в болезни и в страданиях она все равно мне дорога. Душа твоя
для меня бесценное сокровище, и если бы она заболела, она все равно
оставалась бы моим сокровищем; если бы ты неистовствовала, я держал бы тебя
в своих объятиях, а не надел бы на тебя смирительную рубашку. Твое
прикосновение, даже в припадке безумия, имело бы все ту же прелесть для
меня. Если бы ты набросилась на меня с такой же яростью, как эта женщина
сегодня утром, я обнял бы тебя не только нежно, но и горячо. Я бы не
отстранился от тебя с отвращением, и в твои тихие минуты у тебя не было бы
иного стража, иной сиделки, кроме меня. Я был бы всегда возле тебя и ходил
бы за тобой с неутомимой нежностью, даже если бы ты никогда не улыбнулась
мне, и не уставал бы смотреть в твои глаза, если бы даже они не узнавали
меня. Но для чего я думаю об этом? Я ведь говорил о том, чтобы увезти тебя
из Торнфильда. Все, как ты знаешь, готово для немедленного отъезда; завтра
ты отправишься. Я прошу тебя потерпеть еще одну только ночь под этой
кровлей, Джен, а затем ты простишься с ее тайнами и ужасами навеки. У меня
есть убежище, надежный приют, где меня не будут преследовать ненавистные
воспоминания, нежелательные вторжения или ложь и злословие.
одиноки.
в школу; зачем мне общество ребенка, к тому же и не моего собственного, а
незаконной дочери какой-то французской танцовщицы? Зачем ты ее навязываешь
мне, зачем хочешь, чтобы она служила для меня развлечением?
- мучительны, они не для вас.
что должен объясниться. Что значит это выражение сфинкса на твоем лице? Ты
будешь со мной в моем одиночестве. Понимаешь?
немое возражение, видя, как он все больше волнуется. Он бегал по комнате, но
тут вдруг остановился, словно прикованный к месту. Он посмотрел на меня
долгим и пристальным взглядом. Я ответила глаза, уставилась на огонь и
постаралась принять спокойный и уверенный вид.
наконец и притом более спокойно, чем можно было ожидать, судя по его виду. -
Шелковая нить до сих пор скользила ровно, но я знал, что рано или поздно
появится узелок и начнутся всякие затруднения. И вот они. Тысячи поводов для
недоразумений, отчаяния и бесконечных тревог. Клянусь богом, надо быть
каким-то Самсоном, чтобы распутать эти узлы!
приблизил губы к моему уху.) Потому что, если ты не захочешь, я на все
пойду. - Его голос был хриплым, его взгляд - взглядом человека, готового
разорвать нестерпимые оковы и дать волю своей необузданности.
справиться с ним. Только сейчас, вот в эту ускользающую секунду, я еще имею
возможность подчинить его своей воле и удержать. Одно движение вражды,
испуга, бегства - и все для меня и для него будет кончено. Но я ничуть не
испугалась. Я чувствовала присутствие какой-то особой внутренней силы,
какого-то таинственного воздействия, которое поддерживало меня. То была
поистине критическая минута, но она была не лишена своеобразного очарования,
такого, какое, может быть, испытывает индеец, когда мчится в своей пироге по
речной стремнине. Я взяла его стиснутые руки, расправила судорожно сведенные
пальцы и мягко сказала:
что вы собираетесь сказать, - и разумное и неразумное.
Володихин Дмитрий
Херберт Фрэнк
Афанасьев Роман
Скальци Джон
Березин Федор
Орлов Алекс