– Нет, – ответил Боровиков и, увидев появившееся на лице Сергея недоуменное выражение, добавил: – Александр Петрович просил вас зайти к нему. Я вам звонил домой. Но, к сожалению, не застал.
– Зачем я ему нужен? Я с ним уже попрощался, – ответил Сергей.
– Зайдите. Мне такое приказание было, – попросил Боровиков, всем своим видом давая Сергею понять, что он-то тут ни при чем.
– Когда зайти? – спросил Сергей, понимая, что больше он никакого толка от кадровика не добьется.
– Прямо сейчас. Он ждет вас! – даже оживился Боровиков, почувствовав, что Сергей поддается.
Сергей поднялся в приемную Александра Петровича. Заранее дав себе слово ни в какие разговоры с бывшим шефом не вступать. «Да-да. Нет-нет». И опять за дверь, за предписанием, – и в академию. В приемной сидела какая-то новенькая, совсем незнакомая Сергею девушка. И даже это было Сергею неприятно. Он словно чувствовал себя виноватым в том, что Ирина ушла отсюда.
– Я – Кольцов, – назвался Сергей.
– Пожалуйста, проходите. Александр Петрович вас ждет, – сказала девушка.
Сергей открыл дверь и зашел в кабинет. Александр Петрович читал какие-то бумаги. Но, увидев Сергея, отложил их в сторону и изобразил на лице что-то наподобие улыбки.
– С возвращением, – поднимаясь навстречу Сергею и протягивая ему руку, сказал Александр Петрович.
– Благодарю, – сухо ответил Сергей.
– Присаживайтесь, – предложил Александр Петрович.
– Благодарю. Я вас слушаю, – продолжал стоять Сергей.
– Все же присаживайтесь, – еще раз предложил Александр Петрович. – Сегодня у нас короткого разговора не получится.
Сергей сел. А Александр Петрович совершенно неожиданно сел с ним рядом.
«Да какого черта ты тянешь?» – так и вертелось у Сергея на языке.
– Как отдохнули? – осведомился Александр Петрович.
Это уже совсем ни на что не было похоже.
– Нормально.
– Я вижу, загорели. Даже немного поправились. Вот за это не похвалю, – добродушно покачал головой Александр Петрович. – Поверьте моему опыту: набирать легко – сбрасывается трудно.
– Я хотел получить предписание, а Боровиков почему-то не дал мне его, – сказал Сергей.
– Он и не мог его дать. Обстоятельства, Сергей Дмитриевич, несколько изменились, – объяснил Александр Петрович. – Все, о чем мы думали, и все, что мы решили, следует, очевидно, забыть.
«А о чем МЫ думали? И что МЫ решили? – снова сердито подумал Сергей. – Насколько я помню, я не решал ничего».
– Вам придется снова вернуться в Есино, – продолжал Александр Петрович.
– С какой это стати? – недоуменно посмотрел на своего бывшего шефа Сергей. – Вроде я там ничего не забыл. Документы все передал. Мне там делать нечего.
– И тем не менее придется, – миролюбиво проговорил Александр Петрович, вставая.
– А когда же я приступлю к занятиям? Я и так уже опоздал, – резонно заметил Сергей.
– Ничем помочь вам не могу, – все так же спокойно, непохоже на обычный холодноватый тон, продолжал Александр Петровичи, достал из сейфа какую-то бумагу.
– Да и нет у меня ни малейшего желания мозолить там людям глаза, – признался Сергей. – Может, как-нибудь можно обойтись без поездки?
– Полноте, – примирительно сказал Александр Петрович и положил эту бумагу перед Сергеем на стол. – Это приказ. Сим вы назначены руководителем группы. Имеется в виду в Есино. Приступайте к исполнению своих новых обязанностей и постарайтесь поскорее представить мне проект нового объектива.
Как ни привык Сергей к тому, что судьба в лице то одного, то другого начальника не раз и не два переворачивала вверх дном все его жизненное суденышко, но, услыхав сейчас такое, он вздрогнул. Не напугался и не оторопел. Вздрогнул как от удара, выказав естественную реакцию самозащиты, ибо никак и ни в какой мере даже представить себе не мог еще минуту назад, что в его жизни произойдет такой поворот.
Александр Петрович рассказывал ему о том, как его пригласил к себе заместитель министра и какую поставил перед ним задачу. Сергей плохо все это понимал, вероятно, потому, что плохо слушал, о чем говорил Александр Петрович. Не до его рассказа было ему сейчас. Ему даже в собственных мыслях было трудно разобраться: таким стремительным наплывом нахлынули они на него. Уже снова от чего-то ему приходилось отказываться, на что-то нацеливаться. Конечно, все перевернул с ног на голову Ачкасов. Но одного обстоятельства он явно не учел. И об этом сейчас неожиданно подумал Сергей. И не только подумал, спросил:
– Как же мы с вами будем работать? Наши мнения ни разу еще не сошлись!
– Не важно то, что было, – ответил Кулешов. – Вы, очевидно, меня не поняли. Работать вы будете почти самостоятельно. Я же буду осуществлять лишь самое общее руководство: финансы, кадры и все прочее по линии обеспечения, что понадобится вам для вашего проекта.
– Вы же были против этого проекта, – напомнил Сергей.
Александр Петрович отрицательно покачал головой.
– Не был. Он мне даже понравился. Я вам сказал тогда, что он любопытен. Просто у меня не было ни времени, ни денег разрабатывать его.
– А теперь они нашлись? – не утерпел, съязвил Сергей.
– Дали. И то и другое, – ответил Александр Петрович. – Заместитель министра дал. Он мне – о проекте. А я ему – о деньгах. Вот они и нашлись. Жизнь, Сергей Дмитриевич, наши самые наипрямейшие обязанности заставляют нас смотреть на многие вещи с разных позиций. Вы что-то придумали и тянетесь к чернильнице, чтобы изобразить все это на бумаге. А я, когда мне что-то предлагают, первым делом лезу в кассу. И если она пуста, говорю, что нам это «что-то» не подходит. Вы когда-нибудь на своей шее почувствуете, как давит финансовая петля.
Кулешов говорил очень искренне. Сергей верил каждому его слову и, возможно, потому решил окончательно поставить точки над «и».
– Вам с самого начала было не по душе мое появление в КБ, – и утвердительно и одновременно вопросительно сказал он и посмотрел на Александра Петровича. Ему почему-то показалось, что Кулешов смутился. Разубеждать Сергея было бы глупо, а согласиться с ним хоть кому наверняка было бы неприятно. Но Александр Петрович согласился. И глазом не моргнул.
– Верно, – сказал он и вздохнул. – Вы, дорогой мой, фигура одиозная, талантливая и потому трудно управляемая. Вокруг вас непременно должны быть всякие споры. Вас обязательно должны куда-нибудь назначать, выдвигать. Хлопот с вами не оберешься! Я это сразу понял.
– Как? Вы же меня совсем не знали! – возразил Сергей.
– Дочка очень уж вас расхваливала, а ей я верю. Она в людях никогда не ошибается. Хотя, впрочем, – Кулешов о чем-то вдруг задумался, – однажды она ошиблась довольно здорово. Но это к делу не относится. – Александр Петрович встал. – Задерживать вас больше не хочу. Вызывайте машину, закрепленную за вашей группой, и поезжайте в Есино. Продумайте, кто вам нужен из людей, составьте график работ, представляйте все это мне и беритесь за дело. Время не ждет.
Теперь встал Сергей.
– Могу я сразу оговорить одно условие?
Александр Петрович согласно кивнул.
– Не присылайте ко мне Руденко.
Александр Петрович кивнул снова:
– Она послезавтра уезжает в Речинск.
– Я имел в виду его, – поспешно уточнил Сергей.
– Он у нас больше не работает, – ответил Александр Петрович. И неожиданно вспомнил: – Я не сообщил вам еще об одном известии. Заниматься диссертацией вам все же придется. Вас зачислили в адъюнктуру заочником.
Теперь уже действительно было сказано все. А если бы Александр Петрович вздумал добавить что-нибудь еще, Сергей, кажется, запросил бы пощады. «И все это Владимир Георгиевич, Владимир Георгиевич…» – не переставал твердить про себя Сергей. В Есино в тот день он не поехал и даже не звонил. Решил заявиться безо всяких предупреждений, да и времени на разговоры фактически не было. Он заказал машину на следующее утро к себе на квартиру и ушел из КБ. Надо было побывать в академии, хоть на полчаса увидеть Верховского, попытаться найти Юлю. Где она могла быть, Сергей даже не предполагал. Но почему-то надеялся, что она сама найдет его вечером дома.
Он все успел, как планировал. Не успел только в тот день пообедать. В академии пришлось пробыть часа три. Потом прождал Верховского. Затем беседовал с ним, неожиданно для себя, в его машине. Академик, как всегда, встретил его очень приветливо и тут же предложил встретиться через день, когда у него будет свободный вечер. Пригласил Сергея к себе, но Сергей никак этого предложения принять не мог. И тогда Верховский усадил его в свою машину. По дороге на очередное совещание он и выслушал все новости Сергея. Какие-то принял с одобрением. Что-то ему оказалось не по душе. Он даже спросил в обычной своей манере:
– А нельзя ли сделать наоборот: конструировать заочно, а наукой, как она того и требует, заниматься каждый день?
Сергей в ответ только беспомощно развел руками.
– Ну да, понимаю, понимаю: обстоятельства, как всегда, превыше вас, – подавил улыбку Верховский и все же настоял на том, что Сергей в самое ближайшее время приедет к нему обговорить тему его будущей диссертации. На машине Верховского Сергей приехал и домой. День был сумасшедший. Один из тех, которые запоминаются на всю жизнь, ибо являются в ней чем-то вроде вех. И течет она, жизнь, меняя свое направление от одной вехи до другой, как река свое русло от поворота до поворота. От волнений, от беготни, от желания непременно все успеть Сергей устал и даже не хотел есть. Он разделся, лег на тахту и закурил. И когда немного пришел в себя, вдруг понял, что он счастлив. Счастлив, ибо вновь сможет заниматься своим любимым делом, которое теперь уже непременно доведет до конца. Счастлив, так как будет работать со своими друзьями, в своем коллективе. Конечно, до полного счастья ему сейчас не хватало звонка от Юли. Он даже не представлял, известно ли ей что-либо обо всех этих событиях в его жизни. Она могла о них знать, а могла и не знать. Но, конечно, ничего она не ведала о их встрече с Верховским, о согласии академика стать его научным руководителем, что для Сергея было очень и очень важно. Однако Сергей почему-то был уверен в том, что Юля ему позвонит, и ждал звонка. О своих же еще столь недавних утешениях по поводу наконец-то обретенного нормального жизненного ритма он вспоминал сейчас со снисходительной улыбкой, словно прощал себе небольшую шалость. Никакого другого ритма, кроме того, в котором он жил, в который втянулся и к которому привык как к самому естественному, ему совершенно было не нужно. Его абсолютно не пугала и дополнительная нагрузка – заочная учеба. Знал: справится и с ней. Справится и выдержит, ибо надо выдержать.
Телефон зазвонил. Но звонила не Юля, а Бочкарев. Он был уже в курсе всех событий и от души поздравил Сергея. Сергей, будучи от природы человеком несколько застенчивым, смутился. Действительно, получалось что-то похожее на то, о чем говорила ему при последней встрече Юля: выжил он Бочкарева с его места. Он сказал об этом Бочкареву. Но тот в ответ только рассмеялся.
– Чушь! Выкиньте ее из головы, – сказал Бочкарев. – Произошло то, что и должно было произойти. Только жаль, что сделали мы это не сами, а вынудили вмешаться в наши дела высокое начальство. Но так или иначе, а я еще раз поздравляю. Выдвижение ваше заслуженно и весьма своевременно. От души желаю удачи.
Потом были другие звонки. И тоже не от Юли. А около одиннадцати позвонил Владимир.
– О, да ты дома! – обрадовался он. – Когда приехал?
– Вчера, – не менее обрадовался его звонку Сергей.
– А почему не объявляешься?
– Вчера пытался.
– Во сколько?
– Часов в десять вечера.
– Я в кино был. У нас «Белое солнце» крутили. А ты бы попозднее еще звякнул.
– Спать я позднее завалился. Привык в отпуске рано ложиться, – признался Сергей.
– Слушай, тут слух у нас любопытный ходит, – продолжал Владимир.
– Какой?
– Вроде начальство с Руденко все переиграло.
– И до вас уже докатилось?
– Долго ли? Мы сначала не поверили. А он и на самом деле не возвращается.
– Завтра приеду, потолкуем, – уклончиво ответил Сергей.
– Ты приедешь? – удивился Владимир.