и ее непритворный гнев забавлял его. Кроме того, в душе ему было приятно
слышать, как горячо Шерли защищает своего арендатора, - мы уже говорили, что
мистер Йорк принимал дела Роберта Мура весьма близко к сердцу. В то же время
он знал, что стоит ему захотеть, и он с лихвой отплатит Шерли за ее
дерзость; достаточно было одного слова, чтобы гнев ее испарился и поток слов
иссяк, чтобы ее нежные щеки валила краска стыда, а сверкающие глаза померкли
и укрылись под защиту опущенных век и ресниц.
чтобы перевести дух, а не потому, что исчерпала эту тему или остыла, мистер
Йорк спросил:
расхаживая взад и вперед по дубовой гостиной. - Я скажу! Я еще многое могу
сказать. Жаль только, что мне никогда не удавалось сделать это достаточно
ясно и по порядку! Я скажу, что ваши взгляды и взгляды прочих сторонников
крайних мер простительны только тем, кто не занимает сколько-нибудь видного
положения. Ведь это все - чистейшее фрондерство, только повод для
разговоров, болтовня, которая никогда не перейдет в действие! Станьте вы
завтра премьер-министром Англии, и вам придется немедленно отказаться от
подобных взглядов. Вот вы порицаете Мура за то, что он защищал свою фабрику,
но, будь вы на его месте, здравый смысл и совесть заставили бы вас
действовать точно так же! Вы порицаете все, что делает мистер Хелстоун. У
него, конечно, есть недостатки, иногда он поступает дурно, но чаще хорошо.
Станьте завтра сами священником Брайерфилда, и вы убедитесь, что
поддерживать и направлять всякую деятельность на пользу прихода и прихожан,
как это делал ваш предшественник, - совсем не легкая задача. Не понимаю,
почему это люди не могут справедливо относиться к самим себе и к своим
ближним! Когда я слышу, как мистер Мелоун и мистер Донн разглагольствуют об
авторитете церкви, о достоинстве и правах духовенства, об уважении, которое
им следует оказывать, как служителям церкви, когда я слышу их мелочные,
злобные нападки на сектантов, когда вижу их завистливость и высокомерие,
когда их болтовня о традициях, обычаях и суевериях звучит в моих ушах, когда
я наблюдаю, как презрительно они держатся с бедняками и как
низкопоклонствуют перед богачами, тогда я думаю, что наша церковь и ее
паства поистине сбились с пути и одинаково нуждаются в исправлении и
обновлении. Я с огорчением отворачиваюсь от башен соборов и шпилей
деревенских церквей, - с таким же огорчением, как церковный староста,
которому необходимо побелить свой храм, да нет денег, чтобы купить известь,
- и тогда вспоминаю вашу бессмысленную иронию, ваши остроты по поводу
"жирных епископов", "изнеженных попов", "старушки церкви" и тому подобное. Я
вспоминаю вашу нетерпимость ко всем, кто не согласен с вами, ваше огульное
порицание людей и целых сословии, без всякого снисхождения к соблазнам жизни
или обстоятельствам, и тогда, мистер Йорк, сомнение закрадывается в мою
душу. Да полно, есть ли вообще на свете люди достаточно милосердные,
рассудительные и справедливые, чтобы им можно было доверить такую задачу,
как обновление и исправление? Во всяком случае, я уверена, что вы не из их
числа.
говорила со мной так откровенно!
возле вашего кресла в Брайермейнсе и целыми вечерами, скрывая волнение,
слушала ваши речи, порой с восхищением, порой с возмущением. Я считаю вас
превосходным старым йоркширцем, сэр; мне лестно, что я родилась в одном с
вами графстве и в одном приходе. Вы правдивы, прямодушны и независимы, как
утес, возвышающийся над волнами, но в то же время вы резки, грубы,
ограничены и безжалостны.
заносчивыми гордецами.
более заносчивого человека, чем вы сами, вам не сыскать! Вы можете мило
болтать с теми, кто ниже вас, но когда доходит до тех, кто стоит выше, - тут
вы слишком надменны, слишком завистливы, слишком заносчивы даже для того,
чтобы соблюдать простую вежливость. А впрочем, все вы хороши! Хелстоун тоже
горд и пристрастен. Мур, хоть он справедливее и деликатнее вас обоих, тоже
высокомерен, суров и по отношению к обществу порядочный эгоист. Хорошо еще,
что хоть изредка попадаются такие люди, как мистер Холл, - люди широкой,
доброй души, которые любят всех своих ближних, которые способны простить
другим даже такой грех, как большее, нежели у них самих, богатство, успех
или власть. Такие люди, возможно, не столь оригинальны и не обладают столь
сильной волей, как вы, однако они настоящие друзья для своих ближних.
поднимаясь с кресла.
Килдар, дочери и наследницы покойного Чарльза Кейва Килдара из поместья
Филдхед.
глазах не угасло, нет, даже разгорелось еще ярче.
А что, разве это плохая партия для дочери покойного Чарльза Кейва Килдара?
как мой или твой.
гордость? Ведь, если не ошибаюсь, по крайней мере один из нас слывет
республиканцем!
недовольство. Да, у него есть фамильная гордость, - это сквозило во всей его
осанке.
вскидывая голову. Она сдерживалась; слова так и рвались у нее с языка, но ей
не хотелось давать им воли. Однако глаза ее были в тот миг выразительней
всяких слов. Йорк старался 325 и не мог постичь, о чем они говорят; в них
было все, - явно, но непереводимо, - настоящая пылкая поэма на неведомом
языке. Это не был, однако, цельный рассказ или простое выражение чувств, ни
тем более обыкновенное признание в любви; это было нечто совсем иное, более
глубокое и сложное, чем он мог предположить, и мистер Йорк понял, что его
мстительные слова не достигли цели. Он чувствовал, что Шерли торжествует;
она радовалась его промаху, дурачила его и смеялась над ним. Теперь она
наслаждалась создавшимся положением, а не он.
когда я захочу сменить фамилию Килдар на фамилию Мур?
невдомек, что означает ее взгляд, он не мог понять, шутит она или говорит
серьезно: какой-то тайный смысл и чувство, добродушная шутка и одновременно
едкое глумление скрывалась за ее подвижными чертами.
будет достаточно, не правда ли?
хочу о них ни знать, ни слышать.
волшебной палочки: глаза вдруг потемнели, черты застыли, посуровели.
расспрашиваете как чей-нибудь поверенный?
себе заботится. Оставь свои вопросы для Роберта, я больше не стану на них
отвечать. Прощай, девочка!
солнце, и легкая дымка, не похожая, однако, на промозглый сырой туман,
окутывала холмы синевой. Пока Шерли была занята своими посетителями,
Каролина уговорила миссис Прайор надеть шляпку, накинуть летнюю шаль и
отправиться с нею на прогулку к узкому концу лощины.
склоны долины сближались, образуя лесистый овраг. По дну его весь в пене и
брызгах бурно стремился фабричный ручей; подрывая крутые берега, он
продирался сквозь узловатые древесные корни, журчал и перепрыгивал с камня
на камень. Здесь, всего в полумиле от фабрики, царило глубокое уединение,
оно ощущалось и в тени девственной чащи, и в пении птиц, для которых эта
чаща была родным домом. Здесь не было протоптанных тропинок; свежесть лесных
цветов и трав говорила о том, что по ним редко ступала нога человека; густые
кусты шиповника выглядели так, словно они набирали бутоны, расцветали и
увядали под ревнивой охраной безлюдья и тишины, как красавицы в гареме
султана. Здесь можно было увидеть и нежную лазурь колокольчиков, и
жемчужно-белые головки каких-то других скромных цветов, рассыпанных в траве,
как созвездия по небу.
дороги, выбирая окольные и уединенные тропинки, однако предпочитала не
ходить одна, потому что испытывала безотчетный страх перед возможной
встречей с докучливыми людьми, которые могли рассеять все очарование ее
одиноких блужданий. Но с Каролиной она ничего не боялась. Когда суета
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Вронский Константин