тревоги, ни страха.
когда, купив хлеба на последние деньги, не смогла проглотить ни куска.
Старик ел с жадностью, и это радовало ее.
лучше. Такой же тяжелый, удушливый воздух, такая же нищета и убожество
повсюду.
слух, дорога сделалась неровной, трудной, и она то и дело спотыкалась и
приходила в себя лишь в тот миг, когда удерживалась последним усилием воли,
чтобы не упасть. Бедняжка! У нее подкашивались ноги, - дорога тут была ни
при чем.
из придорожных лачуг и постучалась в дверь.
стук.
тряпья на полу. - Это мертвый ребенок. Три месяца тому назад нас, пятьсот
человек, выгнали с работы. Это мой последний ребенок, а он третий по счету.
И вы думаете, что я могу подавать милостыню, могу уделить другим кусок
хлеба?
постучала в соседнюю лачугу; там дверь была незаперта и легко подалась под
ее рукой.
с ребятами, ютились по разным половинам комнаты. Посреди нее, держа за руку
мальчика, стоял важный джентльмен в черном; судя по всему, он только что
вошел сюда.
глухонемого сына. Будьте благодарны мне за это. Он обвиняется в воровстве.
Всякому другому мальчишке пришлось бы худо за такие дела, но вашего я
пожалел и решил вернуть его в семью, потому что он глухонемой и ничего не
смыслит. Советую вам на будущее следить за ним получше.
из своего угла и останавливаясь перед джентльменом. - Что ж вы не вернете
мне моего сына, ведь он сделал то же самое, а вы отправили его на каторгу.
и слеп ко всему доброму, светлому. Вы говорите, ее сын ничего не смыслит! А
мой что смыслил? Кто учил его добру? И где этому учат?
чувствами.
жалко, потому что он ничего не смыслит, так спасите и моего, ведь его тоже
никто не учил различать, что хорошо, что плохо. Вы, джентльмены, так же не
вправе наказывать ее сына, которого господь лишил слуха и языка, как моего,
- ведь он по вашей же вине лишен всякого разумения! Сколько к вам приводят
юношей, девушек - и даже взрослых мужчин и женщин, у которых и ум и сердце
немые и которые творят зло по своему невежеству и терпят кару за свое
невежество, а вы спорите между собой, следует или не следует их учить!
Будьте справедливы, сэр, и верните мне моего сына!
табакерку. - И мне вас жаль.
- вы! Верните мне моего сына, пусть он кормит вот этих несчастных малюток.
Будьте справедливы, сэр! Ведь вы сжалились над ее мальчиком, верните же мне
моего!
подаяния. Она незаметно отвела старика от дверей этой лачуги, и они снова
пустились в путь.
не показывать этого, пока ноги держат ее, она весь остаток этого дня
медленно шагала рядом со стариком и, чтобы хоть сколько-нибудь наверстать
время, старалась как можно реже останавливаться на отдых. Было еще светло,
хотя вечер уже приближался, когда та же унылая дорога привела их к шумному
городу.
показались невыносимыми. Робко попросив милостыни у одной, другой двери и
получив отказ, они решили как можно скорее выбраться отсюда, в надежде, что
в каком-нибудь одиноком загородном коттедже пожалеют их.
той минуты, когда силы изменят ей. Но вот впереди показался путник с
котомкой за плечами; он шел в том же направлении, что и они, опираясь на
толстую палку и держа в другой руке открытую книгу.
быстро. И вдруг он остановился, вчитываясь в какое-то место в книге. Луч
надежды вспыхнул в душе девочки, она метнулась вперед, оставив деда,
неслышными шагами подбежала к незнакомцу и успела пролепетать несколько
слов. Он повернулся к ней, она всплеснула руками, отчаянно вскрикнула и без
чувств упала к его ногам.
ГЛАВА XLVI
потрясенный такой неожиданной встречей не меньше самой девочки, он
растерянно молчал и не догадался даже поднять ее с земли.
палку и книгу, он опустился на одно колено и стал приводить Нелл в чувство
как умел, а старик только беспомощно ломал руки и словами, полными любви,
взывал к ней, умоляя произнести хоть слово.
посмотрев на старика. - Вы измучили ее, друг мой.
она совсем больна.
поднял девочку на руки, велел старику взять ее корзинку и следовать за ним и
быстро зашагал по дороге.
вероятно, и шел, когда его так неожиданно задержали. Туда он и поспешил
теперь со своей бесчувственной ношей и, вбежав прямо на кухню со словами:
"Посторонитесь, ради бога!", опустил ее в кресло перед очагом.
стали вести себя так, как принято в подобных случаях. Каждый советовал свое
излюбленное средство, и никому не приходило в голову принести его; каждый
кричал: "Воздуха! Больше воздуха!" и в тоже время ни на шаг не отступал от
предмета своих попечений, лишая его возможности дышать, и все они, как один,
дружно негодовали, почему другие не делают того, что любой из них мог бы
прекрасно сделать сам.
рассудила, как тут надо поступить, и вскоре прибежала с рюмкой коньяку,
разбавленного горячей водой, да еще в сопровождении служанки, несшей уксус,
нашатырный спирт и прочие подкрепляющие средства, которые, будучи должным
образом применены, оказали такое действие на девочку, что спустя несколько
минут она могла уже поблагодарить всех чуть слышным голосом и протянуть руку
взволнованному учителю. Не позволив больной вымолвить больше ни слова, ни
даже пошевельнуть пальцем, женщины перенесли ее на кровать, тепло укрыли,
вымыли ей ноги горячей водой, закутали их фланелью и послали за лекарем.
чуть пониже его черного репсового жилета, прибыл незамедлительно, подсел к
бедной Нелл и, вынув из кармана часы, пощупал ей пульс. Потом он посмотрел
ей язык и снова пощупал пульс, устремив задумчиво-рассеянный взгляд на рюмку
с недопитым коньяком.
время от времени по ложечке разбавленного подогретого коньяка.
стоявший на лестнице, - не мешало бы также, - повторил он тоном оракула, -
сделать горячую ванну для ног и обернуть их фланелью. Кроме того (еще более
торжественным голосом), на ужин рекомендую что-нибудь легкое... например,
куриное крылышко.
хозяйка. Так оно и было на самом деле, ибо заказал курицу учитель, и она уже
успела немного подрумяниться, следовательно, лекарь мог учуять несшиеся из
кухни ароматы, и, по всей вероятности, учуял.
стула, - дайте ей стаканчик глинтвейна, если она любит вино...
булки. Обязательно из булки, сударыня.
тоном и удалился, приведя обитателей гостиницы в восторг своей мудростью,
точка в точку совпадающей с их собственной. Все в один голос говорили, что
он очень знающий лекарь и прекрасно понимает человеческую натуру, и это,
по-видимому, не так уж расходилось с истиной.
пришлось разбудить к ужину. Так как она сразу же заволновалась, узнав, что
дед остался внизу, и встревожилась разлукой с ним, ему подали поесть с ней
Маккефри Энн
Лондон Джек
Круз Андрей
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк