рили, чтоб тебя ему при себе держать неотступно и с со-
бою возить всюду, чтоб ты от волокиты умер, понеже-де
труда не понесешь. И отец сказал: хорошо-де так. И рас-
суждал ему князь Меншиков, что в чернечестве тебе
покой будет и можешь долго жить. И по сему слову, я див-
люсь. что давно тебя не взяли. А может быть, и так сде-
лают: как будешь в Дацкой земле, и отец, под протек-
стом обучения, посадя на один воинский свой корабль,
даст указ капитану вступить в бой со шведским кораб-
лем, который будет в близости, чтобы тебя убить, о чем
из Копенгагена есть ведомость. Для того тебя ныне и зо-
вут, и, кроме побегу, тебе спастись ничем нельзя. А са-
мому лезть в петлю - сие было бы глупее всякого скота!-
заключил Кикин и посмотрел на царевича пристально;
- Да что ты такой сонный, ваше высочество, словно
не в себе? Аль не можется?
- Устал я очень,- ответил царевич просто.
Когда они уже простились и разошлись, Кикин вдруг
вернулся, догнал его, остановил и, глядя ему прямо в гла-
за, проговорил медленно, упирая на каждое слово - и
такая уверенность была в этих словах, что у царевича,
несмотря на все его равнодушие, мороз пробежал по телу:
- Буде отец к тебе пришлет кого тебя уговаривать,
чтоб ты вернулся, и простить обещает, то не езди: он тебе
голову отсечет публично.
При отъезде из Либавы Алексей точно так же ничего
не решил, как при отъезде из Петербурга. Он, впрочем,
надеялся, что и решать не придется, потому что в Дан-
циге ждут посланные от батюшки. С Данцига дорога раз-
делялась на две: одна на Копенгаген, другая через Бре-
славль на Вену. Посланных не оказалось. Нельзя было
медлить решением. Когда хозяин вирцгауза,
Здесь: гостиница, постоялый двор (нем. Wirtshaus).
где царевич
остановился на ночь, пришел вечером спросить, куда ему
угодно заказать лошадей на завтра, он посмотрел на него
с минуту рассеянно, как будто думал о другом, потом
произнес, почти не сознавая, что говорит:
- В Бреславль.
И тотчас же сам испугался этого слова, которое решало
судьбу его. Но подумал, что можно перерешить утром.
Утром лошади были поданы, оставалось сесть и ехать.
Он отложил решение до следующей станции; на следую-
щей станции - до Франкфурта-на-Одере, во Франкфурте
до Цибингена, в Цибингене до Гросена - и так без конца.
Ехал все дальше и уже не мог остановиться, точно сор-
вался и катился вниз по скользкой круче. Та же сила
страха, которая прежде его удерживала, теперь гнала впе-
ред. И по мере того, как он ехал, страх возрастал. Он
понимал, что бояться нечего - отец еще не мог знать о
побеге. Но страх был слепой, бессмысленный. Кикин снаб-
дил его ложными пасами. Царевич выдавал себя то за
польского кавалера Кременецкого, то за полковника Ко-
ханского, то за поручика Балка, то за купца из русской
армии. Но ему казалось, что хозяева вирцгаузов, ланд-
кучера, фурманы, почтмейстеры - все знают, что он -
русский царевич и бежит от отца. На ночевках просы-
пался и вскакивал в ужасе от каждого шороха, скрипа
шагов и треска половицы. Когда однажды в полутемную
столовую, где он ужинал, вошел человек в сером кафтане,
похожем на дорожное платье отца, и почти такого же ро-
ста, как батюшка, царевичу едва не сделалось дурно. Всюду
мерещились ему шпионы. Щедрость, с которою он сыпал
деньгами, действительно, внушала подозрение бережливым
И немцам, что они имеют дело с особою царственной крови.
На экстрапочтах давали ему лучших лошадей, и кучера
гнали их во весь опор. Раз в сумерки, когда он увидел ехав-
шую сзади карету, ему представилось, что это погоня. Он по-
обещал фурману на водку десять гульденов. Тот поскакал
сломя голову. На повороте ось зацепила за камень, колесо
отскочило. Должны были остановиться и вылезти. Ехавшие
сзади настигали. Царевич так перепугался, что хотел бро-
сить все и уйти с Афросиньей пешком в лес, чтобы спря-
таться. Он уже тащил ее за руку. Она едва его удержала.
Проехав Бреславль, он уже почти нигде не останавли-
вался. Скакал днем и ночью, без отдыха. Не спал, не ел.
Горло сжимала судорога, когда он старался проглотить
кусок. Стоило ему задремать, чтобы тотчас проснуться,
вздрогнув всем телом и обливаясь холодным потом. Хоте-
лось умереть, или сразу быть пойманным, только бы из-
бавиться от этой пытки.
Наконец, после пяти бессонных ночей, заснул мертвым
сном.
Проснулся в карете ранним, еще темным утром. Сон
освежил его. Он чувствовал себя почти бодрым.
Рядом с ним спала Афросинья. Было холодно. Он уку-
тал ее теплее и поцеловал спящую. Они проезжали неиз-
вестный маленький город с высокими узкими домами и
тесными улицами, в которых отдавался гулко грохот колес.
Ставни были заперты; должно быть, все спали. Посере-
дине рыночной площади, перед ратушей, журчали струи
фонтана, стекая с краев зелено-мшистой каменной рако-
вины, которую поддерживали плечи сгорбленных трито-
нов. Лампада теплилась в углублении стены перед Ма-
донною.
Проехав город, поднялись на холм. С холма дорога
спускалась на широкую, слегка отлогую равнину. Карета,
запряженная шестеркою цугом, мчалась, как стрела. Колеса
мягко шуршали по влажной пыли. Внизу еще лежал ноч-
ной туман. Но вверху уже светлело, и туман, оставляя
на сухих былинках цепкие нити паутины, унизанные кап-
лями росы, точно бисером, подымался, как занавес. От-
крылось голубое небо. Там осенняя станица журавлей,
озаренная первым лучом на земле еще не взошедшего
солнца, летела с призывными криками. На краю равнины
синели горы; то были горы Богемии. Вдруг сверкнул из-
за них ослепляющий луч прямо в глаза царевичу. Солнце
всходило - и радость подымалась в душе его, ослепля-
ющая, как солнце. Бог спас его, никто, как Бог!
Он смеялся и плакал от радости, как будто в первый
раз видел землю, и небо, и солнце, и горы. Смотрел на
журавлей - и ему казалось, что у него тоже крылья, и
что он летит.
Свобода! Свобода!
Курьер Сафонов, посланный из Петербурга вперед,
донес государю, что вслед за ним едет царевич. Но прошло
два месяца, а он не являлся. Цорь долго не верил, что
сын бежал - "куда ему, не посмеет"! - но, наконец,
поверил, разослал по всем городам сыщиков и дал рези-
денту в Вене, Авраму Веселовскому, собственноручный
указ: "Надлежит тебе проведывать в Вене, в Риме, в Неа-
поле, Милане, Сардинии, а также в Швейцарской земле.
Где проведаешь сына нашего пребывание, то, разведав о
том подлинно, ехать и последовать за ним во все места,
и тотчас о том, чрез нарочные стафеты и курьеров, пи-
сать к нам; а себя содержать весьма тайно".
Веселовский, после долгих поисков, напал на след.
"След идет до сего места,- писал он царю из Вены.-
Известный подполковник Коханский стоял в вирцгаузе
Черного орла, за городом. Кельнер сказывает, что он при-
знал его, за некоторого знатного человека, понеже платил
деньги с великою женерозите
Щедрость (франц. generosite).
и показался-де подобен
царю московскому, яко бы его сын, которого царя видел
здесь, в Вене".
Афанасьев Роман
Василенко Иван
Флинт Эрик
Свержин Владимир
Журавлев Владимир
Перумов Ник