похожего на выключатель. Делать нечего: я нащупал дверную ручку, повернул
ее - и дверь открылась.
Меня встретила темнота. Не то чтобы кромешная мгла, но разглядеть что-либо
не удавалось. Я понял одно: помещение было огромным. Наверно, какая-то
кладовая на задворках пентхауза"Фешенебельная квартира под самой крышей
высотного здания. Обычно занимает весь верхний этаж", попытался
представить я. Окон нет - а если есть, то закрыты ставнями. Высоко в
потолке я различил несколько маленьких вентиляционных окошек. Однако луна
еще не взошла, и свет через них не просачивался. Лишь тусклое сияние
уличных фонарей очерчивало контуры самих окошек, но ничего не освещало.
Я окунул лицо в эту странную темноту и крикнул:
- Кики!..
Прождал с полминуты. Никто не ответил.
Что же делать? Идти туда, в эту мглу, смысла нет. Все равно ни черта не
увижу. И я решил подождать. Может, глаза постепенно привыкнут к темноте. А
может, произойдет еще что-нибудь.
Не знаю, сколько я простоял так, не двигаясь. Вглядываясь во мрак и
вслушиваясь в тишину. Потом откуда-то вдруг пробился слабенький, едва
различимый луч света. Поднялась повыше луна? Или фонари загорелись поярче?
Я отнял пальцы от дверной ручки и медленно, осторожно ступая, двинулся в
темноту. Резиновые подошвы кроссовок сухо шуршали при каждом шаге. И это
шуршание раскатывалось в пространстве тем же странным, ирреальным эхом,
которым отдавался стук ее каблучков.
- Кики! - позвал я еще раз. Никакого ответа.
Как и подсказывала интуиция, помещение оказалось огромным. Громадное
пустое пространство с мертвым, застоявшимся воздухом. Я встал точно
посередине и огляделся. В нескольких местах у стен чернело нечто похожее
на мебель - яснее разобрать не удалось. Но, судя по угрюмо-пепельным
силуэтам, - диван, стулья, стол и комод. Больше всего поражало ощущение
нереальности всей картины. Слишком огромная комната. И удручающе мало
мебели. Жилое пространство, раскрученное на центрифуге.
Я огляделся еще раз, ища глазами белую сумочку Кики. Ее голубое платье,
будь она здесь, наверняка растворилось бы в темноте. Но белую сумочку,
думаю, я бы различил. Может, она сидит в каком-нибудь кресле?
Белой сумочки нигде не было. Только странные бесформенные пятна белели на
диване и креслах. Сперва я подумал, что это мебельные чехлы с орнаментом.
И подошел поближе. Но то были не чехлы. Скелеты. На диване сидели рука об
руку два скелета. Полноценные человеческие скелеты - каждая косточка на
своем месте. Один большой, другой поменьше. В позах живых людей. Рука у
большого скелета покоилась на спинке дивана. Тот, что поменьше, чинно
сложил руки на коленях. Похоже, эти двое умерли неожиданно, даже не
заметив, - и, не меняя позы, так и превратились в скелеты. Мне показалось,
что они улыбаются. И я поразился их белизне.
Страха я не почувствовал. Почему - сам не знаю, но страха не было. Вс"
здесь остановилось, понял я. Остановилось и больше не движется. Как сказал
полицейский инспектор - "окаменевшие кости девственной чистоты". Они
мертвы абсолютно. Необратимо мертвы. И бояться тут нечего.
Я обошел всю комнату. В каждом кресле сидело по скелету. Итого - шесть.
Все, кроме одного, были целыми и, похоже, пребывали скелетами уже очень
долго. Эти люди умерли мгновенно и неожиданно - скелеты сохраняли
непринужденные позы живых. Один застыл, уставившись в телевизор. Тот,
разумеется, ничего не показывал. А скелет (судя по росту - наверняка
мужчина) все сидел и буравил пустыми глазницами экран. Несуществующий
взгляд, прикованный к несуществующему изображению. Еще двое замерли за
столом - смерть настигла их в миг, когда они сели ужинать. Перед ними я
различил тарелки и вилки с ножами. Не знаю, что они когда-то собирались
есть. Еда в тарелках давно обратилась в белесый прах. Еще один умер в
постели. Его скелет был неполным. От самого плеча у него не хватало левой
руки.
Я закрыл глаза.
Что это значит, Кики? Что ты хочешь мне показать?
И вновь послышались каблучки. Откуда-то из другой комнаты. С какой именно
стороны, я не понял. Мне даже почудилось - ниоткуда, ни с какой из сторон.
Из пространства, которого нет. Но эта комната была тупиковой. Отсюда
невозможно было выйти куда-то еще... Каблучки, удаляясь, поцокали еще
немного и стихли. Затопившая вс" тишина показалась мне такой вязкой, что я
долго не мог пошевелиться. Наконец с трудом поднял руку и вытер пот со лба.
Кики снова исчезла.
Я вышел из комнаты. Через ту же дверь, в которую зашел. И напоследок
обернулся. Шесть скелетов, как призраки, тускло белели в чернильной мгле.
Казалось, они вот-вот очнутся, задвигаются. А сейчас просто ждут, когда я
исчезну. Стоит мне уйти отсюда, как вспыхнет экран телевизора, а над
тарелками со вкусным горячим ужином поднимется пар. Тихонько, старясь не
потревожить их жизнь, я прикрыл за собой дверь и спустился по лестнице в
пустую контору. Там ничего не изменилось - по-прежнему ни души. Старые
газеты валялись на полу в точности там же, где и раньше.
Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Фонари, как и прежде, заливали
переулок белесым сиянием, к тротуарам прижимались все те же пикапы и
грузовики. Совершенно пустой переулок. Солнце совсем зашло.
И тут я заметил кое-что новенькое. Поверх толстого слоя пыли на
подоконнике лежал клочок бумаги. Небольшой, размером с визитку. На нем -
семь цифр. Свежая бумага, яркая паста шариковой ручки. Незнакомый номер.
На обороте - ничего. Просто белая бумага.
Я сунул бумажку в карман и вышел из конторы.
В коридоре я остановился - и с минуту стоял, напряженно вслушиваясь в
тишину.
Но не услышал больше ни звука.
Это была тишина после смерти. Абсолютная тишина - как в трубке телефона с
перерезанным проводом. Тишина тупика, из которого некуда выйти. Делать
нечего - я вздохнул и спустился по лестнице. В холле первого этажа поискал
вахтера - хотел спросить у него, что это за контора. Но его нигде не было.
Я подождал немного, потом вдруг вспомнил о Юки и забеспокоился. Черт меня
побери, сколько уже она сидит там, в машине? Чувство времени отказывало
напрочь. Как долго я пробыл здесь? Двадцать минут? Или час? Сумерки давно
превратились в ночь. А я бросил ее одну, мягко скажем, на не самой
безопасной улице города... В общем, пора двигать обратно. Ничего нового я
уже здесь не узнаю.
Я запомнил название переулка и вернулся к машине.
Юки с насупленным видом клевала носом на переднем сиденье и слушала радио.
Я постучал, она подняла голову и отперла дверцу.
- Прости, - сказал я.
- Тут приходили всякие. Орали чего-то. В окна стучали, машину раскачивали,
- сказала Юки бесцветным голосом и выключила радио. - Было очень страшно.
- Прости...
И тут она увидела мое лицо. На мгновение взгляд ее заиндевел: будто глаза
потеряли цвет, и по ним пробежала легкая, еле заметная рябь - как по тихой
воде от листа, упавшего с дерева. Губы задергались, будто пытаясь
произнести нечто невыразимое.
- Эй... Где ты был и что ты там делал?
- Не знаю, - ответил я. Мой голос прозвучал непонятно откуда. Как и
цоканье тех каблучков - совершенно не ясно, на каком расстоянии и с какой
стороны. Я достал из кармана платок и медленно вытер лицо. Капли холодного
пота казались плотными и упругими, как масло. - Сам не знаю. Где же я
был?..
Юки прищурилась и, протянув руку, коснулась моей щеки. Мягкими, гладкими
пальцами. Не отнимая их, она втянула носом воздух, словно к чему-то
принюхиваясь. Ее носик чуть дернулся, ноздри раздулись и замерли. Не
отрываясь, она смотрела мне прямо в глаза - будто разглядывала меня с
расстояния не менее километра.
- Но ты что-то увидел, правда?
Я кивнул.
- Я знаю. Это словами не рассказать. Вообще никак не выразить. Когда
пытаешься объяснить, никто не понимает. Но я - понимаю... - Она
наклонилась и легонько прижалась щекою к моей щеке. Секунд, наверно,
пятнадцать, мы просидели так, не шелохнувшись.
- Бедный, - вздохнула она наконец.
- Почему все так? - рассмеялся я. Мне совсем не хотелось смеяться, но
по-другому было нельзя. - С какой стороны ни посмотри, я - обычный,
абсолютно нормальный человек. И очень реалистичный. Почему меня постоянно
затягивает в какую-то дикую, нелепую мистику?
- И действительно, почему? - сказала Юки. - Ты только у меня не спрашивай.
Я - ребенок, а ты взрослый.
- И то правда, - признал я.
- Но твое настроение я понимаю.
- А я нет.
- Бессилие, - сказала она. - Когда тобой вертит какая-то огромная силища,
и ты не можешь ничего изменить.
- Может, и так...
- В таких ситуациях вы, взрослые, обычно напиваетесь.
- Это уж точно, - кивнул я.
* * *
Мы отправились в бар "Халекулани". Не в открытый с бассейном, как в
прошлый раз, а в самом отеле. Я заказал мартини, Юки - содовую с лимоном.
Кроме нас, в баре не было ни одного посетителя. Лысеющий пианист средних
лет с сосредоточенным, как у Рахманинова, лицом исполнял на рояле джазовые
стандарты. Сначала "Stardust", потом "But Not For Me", и следом -
"Moonlight in Vermont". Техника игры - безукоризненная, но слушать его
было не очень интересно. Под конец он старательно отбарабанил прелюдию
Николаев Андрей
Максимов Альберт
Никитин Юрий
Флинт Эрик
Контровский Владимир
Белогорский Евгений