Чтение 73–й страницы книги ~Раз в год в Скиролавках~

сожалению, остаться - например, один тракторист из деревеньки возле Трумеек,
который по пьянке наехал на тракторе на стену своего хлева и поломал себе
ребра однако, боясь потерять права, он два дня просидел дома, пока алкоголь
у него из тела не выветрился. Этому трактористу доктор чуть было не дал по
морде, не глядя на то, что тот из-за страшной боли то и дело чуть ли не
терял сознание перед кабинетом. Так же он принял молодую женщину из
Ликсайнов, которая спустя неделю после родов взялась за стирку, десять швов
у нее разошлось, а она вместо того, чтобы идти к врачу, еще неделю тянула,
пока у нее вся промежность не нагноилась. Мать этой молодой женщины доктор
назвал курвой, что соответствовало, правда, действительности, потому что
многие ее таковой считали, но подобных слов нельзя произносить в
поликлинике. Люди понимали, что это из-за убитой девушки доктор так сердится
на всех.
Вечером, перед ужином, явился к нему капитан Шледзик и начал так:
- Вы знаете здесь всех людей, доктор...
Неглович оборвал его и, нервно расхаживая по салону, громко заговорил:
- Никого я не знаю, капитан. Здесь прошла моя молодость. Здесь я живу и
лечу тех, кому уже исполнилось четырнадцать. Мы говорим друг другу "Добрый
день", говорим друг другу "До свидания", беседуем о том и о сем, шутим,
смотрим в глаза. Но если по правде, то мы друг друга не знаем.
- Да, да, абсолютно с вами согласен, - вежливо поддакивал Шледзик. -
Никогда нельзя говорить, что какого-то человека ты знаешь вполне, потому что
можно совершить большую ошибку. Но для таких людей, как я, это значит - для
милиционеров, имеет значение и то, что один человек немного знает другого
человека. Этого "немного" иногда бывает вполне достаточно, чтобы указать на
преступника, а также доказать его вину. Человек - это большая загадка, об
этом часто пишет пан Любиньски в своих повестях. Я и с ним согласен, хоть и
не совсем. Человек бывает загадкой, пока мы не соберем о нем необходимого
количества сведений. Для меня каждый человек - это существо неоднозначное,
но в то же время в определенном смысле так оно и есть. Поскольку он
неоднозначен, в нем уживаются различные противоречия, и он не раз может
проявить их в озадачивающих нас поступках. Но как существо однозначное, то
есть сформировавшееся определенным образом, он совершает свои противоречивые
поступки только в определенных рамках. Выражаясь яснее, человек является
загадкой до определенной степени, и озадачить нас он может тоже до
определенной степени. Если бы мне кто-то сказал, что вы вчера с помощью
шеста перепрыгнули через забор высотой пять метров, чтобы ограбить банк, я
бы не поверил. Я был бы склонен искать грабителя скорее среди олимпийских
чемпионов по прыжкам с шестом. Весь мир, пане доктор, это одна большая
загадка, но я все же знаю, что у вас я получу ужин, и даже догадываюсь, чем
вы меня угостите. Я не знаю вас так уж глубоко и полно, но я успел
познакомиться с вашим гостеприимством. Вы не выбрасываете милиционеров за
двери в пору ужина. А опрашивая рыбаков, я наткнулся на Гертруду Макух,
которая покупала у них линя. Она мне сказала, что доктор любит на ужин
свежего линя. Вот я и думаю, что жареный линь будет на ужин сегодня, а не
завтра, потому что доктор любит свежего линя.
- Через минутку мы съедим этого линя, - улыбнулся Неглович. - А в свою
очередь, мне интересно, читаете ли вы философов? У Паскаля я встретил фразу:
"Человек раздвоен и противоречит сам себе".
- Я не читаю философов, - вежливо ответил Шледзик. - Но я знаю, что
каждую вещь можно поделить различными способами: вдоль и поперек и даже
наискосок. Однако как бы ни делить и как бы эти поделенные части ни были
противоречивы, всегда можно на основании одного кусочка представить себе
второй кусочек и восстановить целое.
- Правильно, - согласился доктор. - Достаточно одного кусочка жареного
линя, и сразу видно, как выглядел целый линь.
- Понятно, доктор, что если бы я не встретил у рыбаков Гертруду Макух и
не узнал от нее, что вы любите на ужин, это блюдо было бы сюрпризом для
меня. Удивил бы меня и факт, что вы сами подаете на стол этого линя, я ведь
мог предполагать, что это сделает Макухова. Но когда я к вам ехал, то видел,
как она шла к своей избе, а немного представляя себе обычаи этого дома, я
знаю, что она только готовит ужин, а вы сами его потом берете. Я говорю это
с той целью, чтобы выразить мысль, что человек до тех пор является загадкой,
пока у нас нет о нем достаточного количества информации. Говорят, доктор,
что добро и зло бывают в человеке перемешаны неправдоподобным образом. Это
верно. Зло и добро перемешаны в человеке, но только до определенной степени.
Комендант Освенцима Гесс, который погубил несколько миллионов людей, ни
одного узника не убил лично, ни одного даже не ударил, а у себя дома был
просто предупредительно вежлив с прислугой, состоящей из заключенных. Этот
человек не составляет, вопреки тому, что о нем говорят, никакой загадки.
Если бы он любил убивать собственноручно, он годился бы только в лагерные
надсмотрщики, а не в коменданты фабрики смерти. Там требовался менеджер
смерти, хороший организатор, а не садист. Обычному садисту хватает одной,
двух, даже десяти жертв для издевательств. Перед миллионами он был бы
растерян и беспомощен.
- У нас убили двух девушек, - перебил его доктор.
- Я знаю. И пришел к вам, чтобы вы помогли мне найти убийцу. Неглович
пожал плечами и вышел в кухню. Вернулся он с тарелками и блюдом, на котором
лежали кусочки жареного линя.
Какое-то время они ели в молчании, осторожно, чтобы не подавиться
костью. За чаем Шледзик сказал:
- Так ведь не бывает, доктор, что идет по дороге через лес человек, в
котором добро и зло перемешаны в равных дозах, видит маленькую девочку или
девушку-подростка, внезапно хватает ее за горло и убивает. По лесам и по
дорогам ходят на свете тысячи девушек, они минуют тысячи мужчин, существуют
сотни оказий, чтобы совершить убийство по сексуальным мотивам, а однако
только в относительно редких случаях доходит до чего-либо подобного. Тот,
кто сделает это, человек не обычный, а некто по-своему выдающийся. Он может
быть обычным для своего окружения, где никогда не пытались глубже его
узнать, где не обладают достаточной информацией об этом человеке или не
умеют воспользоваться той информацией, которую имеют. Но для внимательного
наблюдателя некий род необычайности должен быть заметен. Добро и зло не так
перемешаны в таком человеке, как во многих других. В этом типе зла больше,
чем добра, и оно должно каким-то способом проявляться. У человека, который
убил двух девушек, моральные тормоза не могут быть в порядке. Вы ведь не
думаете, что моральные тормоза могут быть исправными в одной области
человеческой деятельности, а в другой области подводят? Когда мы находим
тело убитой девочки, мы иногда слышим голоса: "Это мог сделать каждый".
Неправда, доктор. Милиция начинает кропотливую работу с изучения преступной
среды, притонов, жилищ людей развращенных и опустившихся и только потом
охватывает своими подозрениями все более широкие круги, обращая внимание на
людей честных и порядочных. Кто честен и порядочен по представлениям людей
из Скиролавок? Порядочен ли и честен тот, кто лишь время от времени
напивается до беспамятства, скандалит на всех публичных гуляньях, колотит
жену раз в неделю, а не четыре раза? Может быть, тут считают негодяем
человека, у которого, кроме жены, масса любовниц, а примерным - того
добряка, которого бьет и которому изменяет жена, но на другую он даже не
взглянет. Вы понимаете, доктор, что нас интересует не тот негодяй, а этот
добряк. В человеке, который убил тех двух девушек, скрываются огромные
запасы ненависти к женщинам. Он их не только душит, он топчет их, ломает им
ребра, выламывает пальцы. Но в нормальное сношение с ними не вступает, его
удовлетворяет само жестокое убийство. Доктор, нас интересует свежий взгляд
на людей из Скиролавок: взгляд, который выходил бы за рамки принятых здесь
понятий добра и зла, порядочности и греховности.
- Слушаю вас, - поощрил его доктор.
Он пересел в кресло возле торшера и закурил сигарету. Шледзик вынул из
кармана толстый блокнот, открыл, но, не заглядывая в него, говорил с
прикрытыми глазами, будто бы хотел вызвать в воображении образ убийцы.
- Девушке, которую нашли в яме, оставшейся после саженцев, было
девятнадцать лет, она была маленькая и худенькая. Двадцать второго ноября
прошлого года она поехала на свадьбу своей двоюродной сестры в деревню,
которая находится далеко на севере страны. Только один день она была на
свадьбе, потом, обидевшись на кого-то - кажется, на ту свою двоюродную
сестру, - она решила вернуться домой. Исчезла она внезапно. Она не садилась
ни на поезд, ни в автобус, может быть, решила вернуться попуткой, которую
случайно встретила на шоссе. Когда в конце ноября родители заявили в милицию
о ее исчезновении, следствие сконцентрировалось на той деревне, но это не
дало никакого результата. Сейчас мы знаем, что она убита в месте, которое
находится в ста пятидесяти километрах от дома, - где была свадьба. Девушка,
по-видимому, была в дороге к своему дому, ехала на юг страны. Даты ее
убийства мы не знаем. Это случилось после двадцать второго ноября. Ее труп в
таком состоянии, что никто не сможет определить дату смерти.
- Слушаю вас, - снова поощрил его доктор.
- Можно предположить, что это убийца уговорил ее уехать со свадьбы. Он
посадил ее в свою машину или сел с ней на поезд, пересел на автобус и привез
сюда. Но дело в том, как утверждает следствие, что никто из Скиролавок ни в
то время, ни в какое-либо другое не был в той деревне, ни у кого там нет
родных или знакомых, и вообще, никто из здешних даже не знал о ее
существовании. Значит, нужно скорее предположить, что она просто вышла на
шоссе, остановила случайную машину и поехала на встречу со смертью. Может
быть, машиной управлял убийца, который случайно проезжал дорогой с севера на
юг? Зачем же он свернул с главного шоссе, остановился в лесу за Скиролавками
и убил девушку почти в том самом месте, где таким же способом, только
несколькими месяцами раньше, была убита другая девушка? А может быть, она
пересаживалась из одной машины в другую? Или только в автобусе познакомилась
с убийцей? Только никто не видел ее в автобусе, который останавливается в
Скиролавках, а ведь выйти они должны были бы здесь.
Шледзик заглянул в свой блокнот, вспомнил какую-то подробность и снова
прикрыл глаза:
- Не может быть случайностью, доктор, что более-менее в том самом