стояли под навесом станции, бесшумно моросил дождь, поезд - тот самый,
которым они иногда возвращались со своих утренних прогулок, - сегодня
опаздывал. Станция была расположена на самом краю поселка, пампа подступила
к ней вплотную; Полунин подумал, что трудно найти более типичный для
Аргентины вид, чем этот - распахнутая до самого горизонта ширь, линия
телеграфных столбов вдоль рельсов, решетчатая мачта ветряка над гальпоном*
из гофрированного железа...
охотно и с удовольствием? Странно... Впрочем, нет, я глупость сказала,
ничего странного. Знаешь, мне так было здесь хорошо...
бензином. После обеда Дуняша занялась уборкой, а Полунин пошел к себе на
Талькауано - посмотреть, нет ли писем. Свенсон оказался дома, был против
обыкновения трезв и мрачен.
неделя ремонта! Вшивая страна, вшивые люди, вшивые суда. Я уже десять лет
мог бы плавать у Мур-Маккормака и получать жалованье в долларах, а не в этих
вонючих песо, которыми скоро можно будет оклеивать стены. Видел сегодняшний
курс? Сто песо - пять долларов, вот так-то. И еще, говорят, не
сегодня-завтра будет объявлена девальвация...
расположен в Баррио Пуэйрредон - тихом зеленом пригороде в западной части
Буэнос-Айреса. Церковь помещалась в полуподвальном этаже углового дома;
огороженного двора, как на Облигадо, здесь не было, и прихожане после
окончания обедни толпились в соседнем скверике. Пуэйрредонская церковь, как
и другие православные церкви Буэнос-Айреса, была не только храмом, но и
своего рода клубом - сюда приезжали повидаться со знакомыми, узнать новости.
Хозяин расположенной тут же закусочной давно приспособился к вкусам
еженедельной клиентуры, и русские пирожки, которые он в больших количествах
выпекал по воскресеньям, были не хуже, чем у Брусиловского.
В церкви было тесно и душно, она потихоньку пробралась вперед, поставила
свечку Михаилу Архангелу и, опустившись на колени, помолилась о том, чтобы с
разводом не получилось никаких компликаций и чтобы им поскорее дали визы.
Проповедь тем временем кончилась, начали подходить к кресту. Медленно
продвигаясь к амвону вместе с очередью, Дуняша поглядывала вокруг, рассеянно
кивала знакомым и думала о том, что все они остаются здесь, а она, если не
случится задержки, у пасхальной заутрени будет уже в Казанском соборе. Или
даже в Исаакиевском. Ей было очень жаль всех окружающих...
шалопаистый поручик Яновский, прошествовал длинный как жердь скаутмастер
Лукин со своей маленькой щуплой женой. Появилась Мари Тамарцева, - увидев
Дуняшу, она сделала большие глаза и стала жестами показывать, что будет
ждать ее снаружи. Дуняша кивнула. Подошла ее очередь, она приложилась ко
кресту, поцеловала пахнущую ладаном руку батюшки и с чувством исполненного
долга направилась к выходу, развязывая под подбородком концы платочка.
надела темные очки. Мари Тамарцева тут же налетела как коршун, схватила за
плечи, быстро поцеловала - точно клюнула - в щеку и зашептала трагически:
ищу, домой звонила несколько раз...
очень жарко.
вспомнить о своей супруге? Прекрасно, но только мне уже нет до него никакого
дела! Если бы он таскался еще пять лет, я должна была его ждать?
отошли на боковую аллею, подальше от соотечественников. Мари все говорила и
говорила, а Дуняше казалось, что все это какая-то фантасмагория, наваждение,
что вот сейчас она очнется, придет в себя, и ничего этого не будет...
было сообщить", - продолжала Тамарцева трагическим полушепотом, - а он мне
сказал - и, знаешь, я в чем-то его понимаю, - он сказал, что не мог себе
позволить, думал, что для тебя лучше, если ты ничего не будешь знать, лучше
считать себя просто брошенной, чем женой арестанта...
конце концов я тоже человек, у меня тоже могла быть какая-то своя жизнь, не
так ли? Я три года ждала его как последняя идиотка, плакала по ночам, со
мной могло случиться что угодно, - об этом он подумал, когда пускался в свои
авантюры? Ему было скучно, видите ли, он не мог работать, как все люди, - а
я могла? Я могла по девять часов в день стоять у мармита с кипящим
конфитюром, когда в цехе было сорок градусов жары? Я приезжала домой как
дохлая рыба, а он мне говорил: "Слушай, хорошо бы развлечься немного, пойдем
в синема", и я улыбалась и делала хорошее лицо, и мы шли и смотрели по три
дурацких фильма подряд - то есть это он смотрел, а я ничего не видела,
потому что я сидела и думала, сколько мне удастся сегодня поспать, - я
вставала в пять утра...
считаю, что тебе просто необходимо с ним увидеться, в конце концов это твой
муж...
напомню! Ты думаешь, я боюсь встретиться с ним? По-моему, это он меня
боится, если даже не пришел сюда, а тебя подослал!
могу бить лежачего, пойми... А встретиться с тобой ему действительно
страшно.
у вас?
Оливосе. Еще с улицы, глянув поверх низкой ограды из подстриженных кустов
бирючины, она увидела Ладушку Новосильцева - крапюль был одет в старый
комбинезон и замазывал цементом трещины в бетонной дорожке. Услышав, как
звякнула распахнутая калитка, он оглянулся и так и замер - сидя на
корточках, с мастерком в руках.
гостиную, полутемную от спущенных жалюзи. Ладушка, помедлив, вошел следом.
Дуняша швырнула сумку на стол и, не снимая очков, стала сдергивать с пальцев
перчатки.
продолжала, машинально перейдя на французский: - Мари уверяет, ты прямо-таки
рвался со мной встретиться! Вероятно, чтобы порадовать рассказом о своих
захватывающих авантюрах? В общих чертах я с ними уже знакома. Что еще?
цементом руки. Высокий блондин скандинавского типа, он был бы красив, если
бы не странное несоответствие между мужественными чертами лица - прямым
носом, твердым волевым подбородком - и общим выражением какой-то
бесхарактерности, неуверенности в себе. Эта бесхарактерность не шла такому
лицу, она раздражающе искажала общее впечатление - как может уродовать
безобразная шляпа или галстук вульгарной расцветки. Да, подумала Дуняша,
характера у него за пять лет явно не прибавилось...
отношения. Я бы вообще не приехал, если бы знал. Но я думал... ты
понимаешь... я не имел представления, как ты живешь. Думал, тебе трудно и
тебе нужна помощь...
совестью - помощь мне не нужна.
отлично устроилась, много зарабатываешь... Это для меня было самое страшное
- там... думать, что ты одна и нуждаешься. Я ужасно рад, Доди, и знаешь -
меня не удивляет, я всегда видел, что ты умнее и талантливее меня, впрочем
здесь неуместен компаратив, я никогда не был ни умным, ни талантливым...
в самый удачный момент. Ни днем раньше, ни днем позже. Это ведь тоже надо
уметь, согласись. Дай мне воды...
промокнула глаза платком.
входя со стаканом воды. - Я уеду, не бойся, я не такой уж болван, чтобы не
понимать простых вещей. Кстати, Мари дала мне понять, что у тебя кто-то
есть...
надеюсь, не думал, что я буду хранить тебе верность еще пять лет?
для того, чтобы тебя осудить. Напротив, она во всем винит меня, и... я все
Буджолд Лоис
Березин Федор
Василенко Иван
Андреев Николай
Доценко Виктор
Лондон Джек