Будто не судьбой близкого - куда уж ближе! - человека играет он, решает ее,
решил уже практически, а все про-; исходит в некоем кукольном театре, где никто
не погибает. Просто заканчивается спектакль, кукол убирают в коробки, а завтра
их снова достают, и они - снова живые! - радуют почтеннейшую публику.
пахло. Предательством.
все успокоится, камень утонет, круги пройдут и утихнут, жизнь не кончается.
Петр не ведал, что там, в подсознании, ; творилось, ему некогда было туда
забираться, копаться, он умел, в ( принципе, это делать, но терпеть не мог:
грязная, считал, работенка - Е рыться в собственном подсознании. Не однажды оно
так же неясно и невнятно подсказывало Петру: успокойся. Или наоборот:
насторожись. И никогда не ошибалось, хотя суть подсказки Петр пони-: мал только
после уже случившегося.
Петру? Или исчез запах?.. Что зря гадать? Будет день - будет пища... Все-таки
он решил идти эллином. Пилат тг Рим, знаком был со многими из римской знати и
мог изрядно удивиться, что никогда не встречал в определенных кругах какого-то
Вителлия. А удивление Пилата меньше всего требовалось Петру. Эллины, в конце
концов, - те же подданные Римской империи, все у них общее - нравы,
развлечения, деловое сотрудничество. Даже Олимпийские игры - и те с некоторых
пор общие, А у Доментиуса и Пилата еще и сословие было одинаковым - всадники,
второе по значимости после сенаторского; и следовало из данного факта, что
имущественный ценз у каждого должен был составлять, как минимум, огромную сумму
в четыреста тысяч сестерциев. Петр полагал, что богатый всадник богатого
всадника всегда поймет.
двери, точнее - ворота для конных были закрыты изнутри. С руганью, работой
локтями и плечами Петр добрался до них сквозь толпу, постарался не свалиться в
крепостной ров и выбрался на каменную площадку перед стеной, где все же был
некий вакуум, не решались паломники приближаться к дверям, за которыми жила
вполне реальная опасность. Петр побарабанил сначала в одну дверь, потом в
другую. Правая открылась, и воин в кожаной лорике, или кирасе, надетой на
короткую тунику без рукавов, из-под которой выглядывали узкие штаны до колена,
спросил на хорошем арамейском, но с некоторым раздражением:
Доментиус. - Вызови начальника стражи.
перед носом у Петра и надолго исчез. Минут через десять, за которые
Петр-Доментиус накрутил себя до состояния праведного гнева, дверь снова
открылась, и в проеме возник некто в более просторной и тонкой тунике, без
всякой лорики, зато с коротким мечом в бронзовых поножах, притороченных к
поясу.
подчиненного, но уже на благородной латыни.
перейдя на латынь, заорал Петр. - Я - всадник Доментиус Коринфский, должен
из-за вас, идиотов, стоять здесь на жаре, как мальчишка? Так, что ли?.. Как
твое имя, солдат?
разоряться оскорбленный всадник. - Так ты хочешь отправиться туда, где
похолоднее, к диким галлам, например? Я могу это тебе устроить!..
галдам ему не хотелось, - я же только спросил...
правда, отдыхает. Весь гарнизон отдыхает. У нас сегодня было ночное сражение...
крепость следом за начальником стражи.
как его здесь называли, гегемона.
противоположной стены, где располагались конюшни, к коновязи привязаны были две
расседланные лошади. Остальные, видимо, находились в конюшне, в денниках.
Пилат не согласился на дворец Ирода, там куда симпа-тичней...
минут через пять возник из дверей, ведущих в казармы - или как это у римлян
называлось? - и насколько мог вежливо пригласил:
этаж, прошли по короткому коридору, и начальник, остановившись у двери в торце
его, вежливо, костяшками согнутых пальцев, стукнул два раза. Сказал:
небольшой комнате - опять никакого сравнения с внутренними помещениями дворца
Ирода! - за простым, даже грубым каменным столом сидел голый по пояс
здоровенный мужик, в обтягивающих ляжки коротких портках, босиком, безбородый,
совсем коротко стриженный, с ранней проседью, загорелый, мордатый, но, в общем,
по-мужицки красивый. Он был занят мужицким же делом: пил вино и жрал - именно
это слово! - мясо от мощного ломтя, не пользуясь, естественно, никакими
добавочными приспособлениями, даже ножом.
Вина будешь?
напротив.
кувшин с вином, грохнул на стол пустую глиняную миску. Мяса на столе -
баранина, естественно, - было в избытке на тоже глиняном блюде. Опять-таки не
дворец, посуда здесь солдатская. Как и нравы. Впрочем, эллина Доментиуса это
ничуть не смущало.
прокуратором Иудеи и Самарии, богатый гражданином Империи, всадником Понтием
Пилатом, грозой блудливых, непочтительных и вороватых евреев, к тому же
отвратительно орущих за окнами. Заметил походя: - Вино здесь дерьмовое... - и
выпил до дна.
баранину.
остановили.
хреновы! Давили мы таких, как тараканов. Все разбежались, мечи - между прочим,
наши, римские,.- побросали, трусливые твари, двоих сволочей мы взяли с собой.
Распну я их, пожалуй. Завтра и распну, чего тянуть.
просто, и второй, рядом с ним бился, тоже не лилипут... - Отпил из чаши. - Надо
признать, этот главарь драться умеет.
Напрасно недооцениваешь, это именно заговор. Пусть для тебя с твоими когортами
он смешон, но дело не в тех бандитах, которых ты легко разогнал. Тот главарь,
которого ты посадил в яму, - всего лишь пешка в игре. Кукла. А кукловода ты не
достал.
них деньги, влияние, в Сенате... Полагаю, ты не веришь, что сенаторы
неподкупны?
говорится, вошел в тему. - Известно кто?