Чтение 73–й страницы книги ~Старый год~

Люся, которая пыталась поддержать Егора и всем мешала, а затем я выскочил на
берег и сильно оттолкнул лодку от берега.

- Ты идти сможешь? - спросил я у Егора.

- Постараюсь, - сказал он.

- Дуся! - крикнул Пыркин, - Салфетки принеси!

- Какие салфетки? - удивилась женщина, которая не отходила от бытовки.

- Белые, чистые. Перевязать.

- У меня голова кружится, - сказал Егор, будто просил прощения.

- Сколько их? - спросил я Кюхельбекера.

- Семь человек. Вооружены.

- У тебя оружие есть? - спросил я Пыркина.

- Ни в коем случае, - сказал тот. - Если найдут, то голову отвинтят.
Подтвердите, господин Кюхельбекер. Нам ведь не положено.

Обе лодки противников приближались к берегу. Бандиты кричали и суетились,
будто главной их задачей было перекричать друг друга.

- Тогда вам надо в убежище, - сказал Пыркин. - Вы ж помните.

- Далеко до него? - Я вспомнил, что и в самом деле шесть лет назад они уже
там прятались.

- Они же за это всех остальных людей здесь убьют. Вы уйдете с нами, -
сказал Кюхельбекер.

- Тогда пошли, - сказал я. - Только уходим все. И все вооружаемся. К
счастью, мы живем в каменном веке и технология ничего не решает.

- Как вооружаться? - послушно спросил Пыркин, изможденный человек с лицом
алкоголика из интеллигентов, в черном пальто без рукава и в оранжевой
измазанной рубахе.

- Там арматура есть! - закричал широкоплечий карлик Партизан. - Мы им
покажем, я им за Марфуту припомню.

Я забыл, кто такая Марфута и почему надо припоминать. Но готовность
сражаться меня порадовала.

Люся хотела перевязать плечо Егору, но тот ответил ей неубедительно, но
достойно:

- Погоди, Люсь, у меня же левое плечо. А сражаюсь я правой.

- Тем более! - настаивала Люся. - Это очень близко к сердцу.

Партизан побежал наверх, к бытовке, видно, за оружием.

Я думал, как нам лучше воевать. У Вени есть пистолет - правда, я не был
уверен, что у него достаточно патронов. У бандитов ножи и сабли. Это более
опасное оружие, чем наша арматура или дубинки. Мы как бы представляем различные
эпохи в развитии человечества. Мы - троглодиты, они - вандалы.

Если мы будем отступать по горе, они нас догонят, и обороняться на
открытом месте трудно. А дойти до театра, сражаясь, просто невозможно.

- Давайте в бытовку! - закричал я. - Все в бытовку.

Так я загнал нашу армию в маленькую крепость, кое-как обшитую железными
листами. Но в бытовке окна расположены высоко и в них не пролезешь, а дверь
стандартная, ее может защищать один человек.

Егор шагал в гору широко, но его пошатывало. Люся придерживала его, но
Егор отстранял ее руку.

Я вытащил из-за пояса нож и понял, что он для меня не оружие.

- Сможете им действовать? - спросил я Кюхельбекера.

- Славное "перо", - сказал министр. - Давай. А ты что, боишься?

Он употребил бранное слово. На его вопрос я ответил положительно.

- Мне проще саблей... или палкой,

- Понимаю, - сказал революционный комкор. - Этому учиться надо. А вот
мясники сразу берут "перо" - такие из них разведчики получались, ты не
представляешь.

Кюхельбекер был доволен. Ему неприятно было вооружаться палкой времен
троглодитов. А кинжал - это уже настоящее оружие.

Незнакомая мне женщина - из обитательниц бытовки - бежала к Метромосту
прятаться. Она не хотела воевать. Я подумал, что, знай я получше эти места,
наверное, можно было бы оборудовать славные позиции среди бетонных конструкций.

В бытовку набилось много народу. Было тесно.

Старожилы - Пыркин и Партизан, императрица, министр Кюхельбекер и мы с
Егором. Правда, Егора лучше отнести к женщинам - вряд ли он сможет сражаться.
Хоть и хочет.

Он сел на скамейку. Люся стащила с себя белую блузку и начала снимать с
Егора рубашку. Пускай, сколько-то минут у нее есть.

- Вы. не думаете, что загнали нас в ловушку? - спросил Кюхельбекер.

- Пускай они нас штурмуют, - сказал я.

- А если подожгут?

- Посмотрим, - сказал я.

У нас - Пыркина, Партизана и меня - были длинные железные штыри. Тяжелое
и, надеюсь, действенное оружие.

Кюхельбекер водил пальцем по острию финки, он быстро дышал, и ноздри у
него раздувались - боевой конь вспомнил о сражениях.

Я подошел к двери.

И вовремя.

Нападающие подбирались к нашей крепости.

Я не сразу сообразил, что же мне это напоминает, потом вспомнил: один к
одному - кадры из экранизации одного из бессмертных романов Фенимора Купера.
Индейцы подбираются к бревенчатой крепости белых поселенцев. Но белые поселенцы
не так просты, как кажутся, - и начинается бой!

Веня топал в строю, как настоящий командир, чуть отставая от передней
линии. К моему удовлетворению, пистолета у него в руке, как говорится, не
блестело. Он штурмовал нас голыми руками.

Остальные гуроны, они же могикане сверкали саблями и кинжалами.

Они рассыпались по склону, скользя по голой и чуть влажной земле.

Жулик кинулся на них в атаку. Он полагал, что защита дома - его прямая
обязанность.

Почему-то из всех врагов Жулик выбрал самого главного, Веню, и попытался
тяпнуть его за ногу. Веня стал отмахиваться от него, и тут я впервые увидел - и
не поверил глазам своим - цепочку привидений. Сколько Егор нам о них
рассказывал!

Зеленоватые прозрачные тени покачивались, с любопытством наблюдая за нашим
конфликтом. Издали они не казались страшными - некое электрическое развлечение.

Но Веня, видно, почувствовал жжение или удар током и бросился обратно.

Вот эти его метания, которые я описываю слишком подробно, заняли от силы
три-четыре секунды, но внесли хаос в действия атакующих. Я получил отличную
возможность спрыгнуть с крыльца и использовать очевидное преимущество перед
бегущим на меня бандитом. Он и не подозревал о существовании восточных
единоборств, а я увлекался ими со школьных лет и только в институте, достигнув
определенных успехов, стал жалеть время на совершенствование. И хоть я многое
позабыл, мне удалось достаточно эффектно, подобно Ван Дамму, взлететь в воздух,
правой ногой вперед, и ударить бандита так, что до конца боя его можно было
игнорировать.

Движение мое было рассчитано и на то, чтобы после столкновения с бандитом
завершиться встречей с веснушчатым знакомцем, чтобы он не сообразил, кто и как
его ударил.

Я успел подхватить его саблю - хорошую саблю, красивую саблю, он был
недостоин такой сабли. Вторая валялась у моих ног. Она принадлежала моей
первой, временно бездыханной жертве.

Я подобрал ее и, отпрыгнув к дверям нашего убежища, протянул моему
основному помощнику Кюхельбекеру.

Тот саблю принял, но держал ее в левой руке - не выпуская из правой
финский нож, который, как я понял, был ему больше по душе.

- Молодец, лейтенант! - сказал он мне. Потери в рядах наших врагов были
невелики, и реально они все еще превосходили нас численно.

Кюхельбекер обернулся и передал саблю Партизану.

- У-у-ух! - закричал Партизан и, оттолкнув Кюхельбекера, кинулся в бой.

Пыркин тоже вышел на крыльцо и стоял, неуверенно держа в руке железный
штырь.

И вот тут началась свалка.

Мне теперь трудно вспомнить, кто с кем сражался. Для этого надо было снять
все на видеопленку, а затем мотать ее на экране в замедленном темпе.

Вот клочки: Партизан сражается на саблях с бородатым черным бандитом -
словно они на сцене "Гамлета", Кюхельбекер - вот это я помню - отводит руку с
саблей Григория Михайловича - ну чего он, дурак, полез во взрослые игры? - и,
сблизясь с ним, с каким-то наслаждением втыкает ему под ребро нож так, что
рукоять упирается в плоть. И тут же вырывает нож обратно, давая возможность
Григорию Михайловичу схватиться за грудь и, забормотав что-то невнятное, упасть
ему под ноги. Кюхельбекер прыгает вперед, выискивая следующую жертву, а еще
один пират, о нет, это разбойница, та самая, с тяжелым угорским лицом, кидается
на порог, и Пыркин еле успевает поднять свою железную палку, чтобы отбить удар
саблей. Я понимаю, что Пыркину не удержать второго удара, и достаю разбойницу
кулаком. В ухо. Очень сильно. Она падает как подкошенная.

Видно, у меня такая роль - подбирать сабли. Правда, я делаю это вполне
сознательно. Я уже знаю, что мы в этой битве народов победим, потому что в
наших рядах есть по крайней мере три человека с опытом рукопашного боя -
Кюхельбекер, Партизан и я, а разбойники - шайка хулиганов, совершенно
необученных и непривычных встречать сопротивление. Так что чем больше оружия мы
соберем, тем дольше они будут собирать следующую экспедицию за нами.

Мне не хотелось, чтобы в этой войне убивали. Это явно противоречило целям
моей научной экспедиции. Но остановить Кюхельбекера я не мог - иначе бы сам
получил финкой в бок. В этом опасность случайного подбора союзников.
Кюхельбекер убивать умел и любил.

Остались два разбойника. Еще один сражался с Партизаном, и Партизан его
никак не мог одолеть. Я хотел было также свалить его без оружия, но меня
неожиданно опередил Пыркин. Еще не опомнившись толком после своей схватки с
разбойницей, он вдруг завопил: "Атанда!" - вспомнив слово из древнего дворового
лексикона, и кинулся на помощь Партизану. Он раскроил разбойнику щеку, пошла
кровь, хотя рана была неглубокой, разбойник завыл и побежал прочь. И этот вой
послужил сигналом к бегству оставшемуся разбойнику и Вене, который до того в