Чтение 73–й страницы книги ~На пути к Шамбале~

-- сообщил профессор. -- Так легкомысленно вести себя в моем присутствии
недопустимо.

-- А вы разведчик? -- с надеждой спросила Кора, которой хотелось бы
иметь рядом с собой побольше сотрудников одной организации.

-- Нет, я держусь подальше от этой сволочи, -- неожиданно признался
Калнин. -- Но у меня есть голова на плечах, а это чего-то да стоит.

Притом профессор оставался мрачен, и голос его звучал сварливо, будто
он говорил о несвежем жарком, поданном ему в ресторане.

Они прошли дорожкой, которая заканчивалась у дверей на кухню.

Профессор уверенно толкнул дверь, и они оказались в полутемной
кладовке. Знакомый голос спросил: -- Хвоста за собой не привели? -- Кто
полезет по горам в такой день? -- сказал в ответ Калнин.

-- Тогда подождите здесь три минуты, дайте мне уйти. Никто не должен
видеть нас вместе. -- Знаю, -- буркнул Калнин, -- не надо меня учить.
Послышались быстрые шаги. Неясная тень мелькнула в дверях, тяжелые шаги
удалились по коридору.

-- Теперь наша с тобой очередь, -- сказал Калнин. -- Я знаю, куда идти.
Я здесь уже был. Только умоляю: ничему не удивляйся, не подавай голоса...
Ты, конечно, простужена?

-- Кажется, нет.

-- Это только кажется, что нет, а в решительный момент ты, конечно же,
начнешь чихать. -- Мне подождать вас здесь? -- обиделась Кора. -- Еще хуже
-- прошипел профессор. -- Чтобы тебя заметил случайный лакей или охранник и
когда тебя начнут спрашивать, откуда ты заявилась, ты, конечно же, все
расскажешь. Тут нам с тобой и смерть придет. -- Как в сказке?

-- Как в сказке, только больнее, -- поправил Кору Калнин.

Он провел ее темной узкой лестницей на второй этаж, затем коридором,
где были навалены пустые ящики. -- Знаешь, что это такое? -- спросил он
Кору. -- Понятия не имею.

-- Это ящики из-под продуктов, которые выписывают на нашу честную
компанию. На всякий случай нас положено калорийно кормить и ни в чем нам не
отказывать. Местное же военное начальство получает продовольствие, включая
всяческие деликатесы, которых даже в столице не сыщешь, на шестьдесят
человек -- так что в некоторых официальных кругах в столице полагают, что
нас здесь почти рота и мы отличаемся страшным аппетитом. -- И едят сами?

-- И едят сами, с челядью и любовницами. -- А если откроется? Приедет
комиссия... -- Сейчас здесь находится самая высокая комиссия, опять решают,
что с нами делать. И может быть, сегодня наконец решат.

Они остановились на галерее, которая опоясывала утопавший в темноте
зал. В дальнем конце ее располагалась, как догадалась Кора, будка
киномеханика -- где-то, когда-то она видела, как делали и показывали
кинофильмы лет сто назад. Вот в эту кинобудку профессор и провел Кору.

Там было темно, пахло пылью, но жара сюда не проникала.

Калнин первым прошел к одному из двух квадратных отверстий в передней
стенке кинобудки и выглянул наружу.

-- Еще не собрались. Обедают, -- сказал он. Он уселся на высокий
крутящийся стул киномеханика, с которого он мог поглядывать вниз. Кора
подошла к соседнему отверстию и увидела, что кинобудка расположена под
потолком зала, небольшого, но просторного и высокого. Внизу находился
большой овальный стол, вокруг которого стояли удобные широкие кресла.

Пока Кора разглядывала этот зал, в нем зажегся свет и вошли две женщины
в строгих черных костюмах. Они катили перед собой тележки. На тележках
стояли сосуды с напитками и бокалы -- по числу участников встречи -- пять.
Женщины принялись расставлять бокалы и сосуды на столе. Потом пришла еще
одна женщина, принесшая корзину фруктов. Затем наступила пауза.

Профессор выглянул в окошко. Никого в зале не было. -- Мы жили на этой
вилле. У меня была комната в западном крыле...

-- Я думала, что вы здесь две недели, как и остальные? -- Вы никогда не
выделяли меня из остальных, -- усмехнулся Калнин, -- даже когда, движимая
юношеской гордостью, решили составить списки обитателей нашего ирреального
мира, стараясь ввести порядок в законы ада.

-- Мне трудно оставаться без дела, -- призналась Кора. -- Хотя не
исключено, -- заметил профессор, -- что вы выполняли определенное задание
службы безопасности. Я не знаю, как все это будет называться через сто
пятьдесят лет после моей смерти, но безопасность останется. Могут закрыться
университеты и исчезнуть консерватории, но служба безопасности останется. Вы
со мной согласны?

-- Да, -- сказала Кора. -- Ведь без безопасности нельзя.

-- Иначе кто будет арестовывать, допрашивать, пытать и расстреливать,
правда? -- Я не это хотела сказать! -- воскликнула Кора. -- А чем же будет
заниматься разведка в ваше время? -- А вы жили... простите, я записывала, но
забыла -- это было так давно!

Профессор поерзал на жестком крутящемся табурете, выглянул наружу,
никого не увидел и тогда лишь ответил Коре:

-- Я пришел сюда в августе 1949 года, но это ничего вам не говорит. --
А почему это должно говорить? -- Потому что в те дни мир находился на пороге
атомной смерти. И если я не мог остановить это безумие, то знал, как убежать
от него. -- Как?

-- Убежать сюда, -- ответил Эдуард Оскарович. -- Значит, вы, как и я,
знали, что можно проникнуть в параллельный мир?

-- Девочка моя, -- искренне удивился Эдуард Оскарович и остро взглянул
на Кору. -- Вам не кажется, что вы слишком осведомлены для вашего нежного
возраста?

-- А вы, -- отпарировала Кора, -- слишком осведомлены для вашего
древнего и отсталого времени.

-- Может быть, с вашей, юной, точки зрения вы и правы, -- сказал
профессор. -- Но я очень прошу вас учесть вот что: тысячу лет назад люди
были не глупее нас с вами, а сто пятьдесят лет назад, когда жил я, люди были
наверняка точно такими же, как и вы, только более напуганными. -- Почему?

-- Очевидно, вы прогуляли уроки, когда вам в школе рассказывали о жизни
страны Советский Союз. Она существовала с 1917 года.

-- Под конец двадцатого века, -- сказала Кора. -- Я была здоровой
девочкой и не болела. Прогуливать приходилось -- но ведь это ничего не дает:
если вы прогуляли уроки, то вечером у вас включается компьютер и
принудительно заставляет пройти программу пропущенного дня.

-- Как так принудительно? Насильно? Под угрозой побоев? -- встревожился
Калнин. -- Нет, ты сама знаешь, что должна, -- объяснила Кора. -- Хорошо, вы
мне еще расскажете об этом, -- произнес профессор. -- Но сейчас нам придется
послушать вершителей наших судеб. Кора ринулась ко второму окошку в стене.
-- Полная тишина -- мы не можем рисковать! -- прошептал Калнин.

Сквозь небольшое окошко в стенке кинобудки Коре было видно, как не
спеша в зал входили люди, по всему судя, только что обильно позавтракавшие и
весьма уверенные в себе. Они проходили к креслам и занимали их. Эти люди
чувствовали себя равными друг другу. За исключением одного -- Гарбуя. Кора
сразу почувствовала напряжение, исходившее от него. Он занял самое дальнее
от Коры кресло и вцепился в его подлокотники так, что пальцы утонули в
мягкой обивке.

Из пяти человек, собравшихся вокруг овального стола, трое были в
сверкающих мундирах, двое -- в скромной цивильной одежде.

В зале появились лакеи, которые развозили на тележках кофейники и
чашки. Пока они разливали кофе по чашкам, в зале царило молчание.

Оно продолжалось и после ухода лакеев. Будто никто не хотел брать на
себя первый рывок. Так бывает в велосипедных гонках на треке, когда
соперники испытывают нервы друг друга, не двигаясь с места. Кто первый не
выдержит и кинется вперед, обычно проигрывает. Но еще чаще проигрывает тот,
кто прозевал рывок своего соперника.

Первым нарушил молчание седовласый грузный генерал с утробным голосом.

-- Генерал Грай, -- сказал он, скорее приказывая, чем прося, -- вы
только что побывали в лагере пришельцев. Каковы ваши впечатления?

-- Ну что вам сказать, ваше постоянство, -- ответил узколицый генерал
Грай. -- Общее впечатление они про-изводя'1 самое жалкое. Несмотря на то что
там подобраны экземпляры разных времен и социальных условий. Так что по
первому впечатлению -- это не противник. Нет, не противник.

Генерал Грай даже вздохнул и возвел к потолку тонкие и длинные, как у
гиббона, руки, показывая, что он никак не виноват в том, что попались такие
ничтожные пришельцы.

"Странно слышать, -- подумала Кора, -- когда тебя называют пришельцем,
а себя полагают аборигенами".

-- Значит, вы поддерживаете план, выдвинутый Генеральным штабом и
Управлением военно-промышленного комплекса? -- спросил седовласый.

-- Так точно, ваше постоянство, -- согласился генерал. -- Но там
возникла одна проблема, на которую нам почему-то забыл указать господин
Гарбуй. И меня интересует: почему он забыл указать на эту проблему?

-- Простите? -- Гарбуй наклонился вперед. Он вел себя как послушный
толстый мальчик, которого привели в гости к строгой тете.

-- Мне открыл глаза полковник Рай-Райи. Оказывается, нет никаких
гарантий, что полученные здесь образцы людей из параллельного мира при
возвращении попадут в отрезок времени, который соответствует настоящему
моменту на Земле-2.

-- Никогда нельзя доверять штатским! -- откликнулся седовласый генерал,
который был вынужден широко расставлять ляжки, чтобы живот мог провалиться
между ними и не закрывать обзора. -- Хватит ждать! Хватит быть отщепенцами в
собственном отечестве. История нам не простит промедления! Ты как,
президент? Решил или в кусты?

-- Ах, погодите, маршал Самсуний, -- отмахнулся от него одноглазый
президент, бюсты и статуи которого обильно украшали окрестности. В своем
черном камзоле и брюках с белыми лампасами он казался вороненком, залетевшим
на пир попугаев. -- История всегда и все простит умному. История все простит
победителю. Но в ней нет места тем, кто спешит и ставит под угрозу
гигантские планы народа и любимого им правительства.