чен. Первой поняла это Лиля, когда уже поздно было что-либо поделать.
Они стали встречаться помимо службы, отношения развивались медленно, но
верно; они понимали, что идут навстречу собственной гибели, но ничего не
могли изменить.
и училась в финансово-экономическом институте. Мать направила ее туда,
потому что в тот момент как раз испытывала недостаток в финансистах у
себя в филиале.
лась -она хорошо знала мать. Ирина как могла помогала влюбленным: летом,
когда родители жили на даче, тоже находилась там, чтобы в нужный момент
позвонить и предупредить, если мать или отец возвращались в город. Иног-
да они втроем выезжали за город просто погулять, и обедали где-нибудь в
дешевом кафе. Олег смеялся, говорил, что "Иринка у нас на атасе" - вооб-
ще хохотали и были возбуждены более обычного, как будто чувствовали, что
крах близок.
Не говоря о научной карьере Спицына (Лиля была убеждена, что мать не ос-
тавит его в институте, если узнает), ей не давала покоя мысль о младшем
сыне Олега, которого тот нежно любил. Словно сговорившись, Лиля и Олег
ждали, когда пройдет, кончится само собой, иной раз предпринимали робкие
попытки порвать, то есть не встречались более недели, но тем острей и
неизгладимее была следующая встреча.
ползли слухи и сплетни: "Что вы говорите! Надо же!" - "Я давно замечала!
" - "Какой ужас! Дочь директорши! Вы подумайте!" - "Спицын полетит, как
пить дать!" - неизвестен был их источник, непонятно, какую промашку со-
вершили влюбленные. Матери донесли тут же. Она вызвала обоих в свой ка-
бинет и, тяжело глядя из-за директорского стола, спросила: "Правда?" Оба
молчали. "Ну, спасибо, Олежка... Спасибо, доча..." - только и сказала
Серафима Яковлевна.
создано персональное дело на обоих. Серафима добилась, чтобы Лилю исклю-
чили из комсомола, а Олега - из партии. Она словно хотела показать свою
принципиальность и то, что стоит выше родственных чувств. Даже жена Оле-
га склонна была простить, но Серафима убедила ее подать на развод, обе-
щала всячески помогать детям. Спицын ушел из института с соответствующей
характеристикой, Лиля, конечно, тоже. Постельное белье ворошилось на
всех этажах института. Слава Богу, следствию осталась неизвестной роль
младшей сестры, иначе Ирине тоже пришлось бы худо.
ты бы того... помягче..." - "Ты мне изменял, Нестеров?" - спросила Сера-
фима холодно. "Да что ты говоришь такое! Будто не знаешь!" - "Тогда за-
молкни!"
лище, еще не поздно было сделать аборт, но Лиля не захотела. Чем хуже,
тем лучше. О беременности знала пока только Ирина, мать узнала уже ле-
том, когда скрыть было нельзя. Спицын сделал попытку предложить руку -
Серафима не пустила его на порог. Она заперла Лилю на даче и каждый день
методично сверлила ей душу попреками, пересказом сплетен и воспоминания-
ми о своей чистой молодости. Лиля страдала молча, даже с Ириной не раз-
говаривала -слишком было тяжело. Она почернела и упрямо носила будущего
ребенка.
левны. Происшедший инцидент не подмочил ее репутации -наоборот, Кожева-
това предстала в блеске принципиальности и исключительных моральных ка-
честв. Уже шло в Москву представление на орден Трудового Красного Знаме-
ни, уже сочинялись стенгазетные оды и сценарий юбилейного вечера; пого-
варивали, что к юбилею Серафима лишится наконец двух буковок в наимено-
вании своей должности - "и. о." - и без всякой докторской диссертации.
мо из роддома ее увезли в психиатрическую лечебницу Бехтерева.
юбилеем и от этого приобрел еще большую значимость. Все свершилось по
плану: подоспел указ с орденом, и грамоты, и оды, и утверждение в долж-
ности. Однако атмосфера на торжественном вечере была тягостной. Произно-
сились речи, перечислялись заслуги, но за всем этим стояла тень мертвого
Лилиного ребенка, и этот неживший младенец упрямо тянул чашу весов в
другую сторону. Серафима Яковлевна, сидевшая на сцене в парадном костю-
ме, в окружении букетов, чувствовала, что смотрят на нее с неприязнью и
ненавистью.
попросила разрешения уйти из института. Ее пытались отговорить, но она
была тверда. Ей мало было страха и уважения, она добивалась любви своих
подчиненных. Общественное мнение, которое всегда было для нее руководя-
щим, отвернулось от нее. Она не раскаялась в содеянном, но желала теперь
лишь одного - уйти, исчезнуть, уехать из этого города туда, где ничего о
ней не знают.
дача, а квартиру обменяли на особняк в Севастополе. Этот город был выб-
ран потому, что там Серафиму ждала работа в одном из смежных институтов,
выполнявших заказы флота.
из кадров в звании подполковника, дальше он без военного образования не
продвинулся. И ему обещали работу в Севастополе. В ноябре Лилю выписали
из больницы с диагнозом "стойкий невроз". Лиля была апатична, окружающее
мало интересовало ее. "Иришка, беги, пока не поздно", - сказала она
сестре. Ирина объявила, что остается в Ленинграде. "Где?" - спросила
мать. "Я замуж выхожу", -вырвалось у Ирины почти непроизвольно. "За ко-
го?" -зловеще спросила мать. "Не ваше дело! За кого надо!" -выкрикнула
Ирина.
ла часто, стараясь найти звено в цепочке, начиная с которого брак стал
непрочным. И не находила. Рассуждая одним способом, можно было прийти к
заключению, что он никогда не был прочным. Рассуждая же по-другому, она
убеждалась, что он и остался прочным, в другом только смысле, в смысле
их предопределенности друг другу, и тогда выходка, которую учинил дом,
служила лишь испытанием этой предопределенности, требующим преодоления.
тем возвращалась обратно. Она не стала записывать Егорку в детский сад
по новому месту жительства и оставляла дома под присмотром генерала или
отправляла гулять на Петровский остров. В обеденный перерыв прибегала из
своего училища на полчаса, кормила сына и снова убегала обратно. Она и
раньше не отличалась особой общительностью, теперь же жила в полном уе-
динении, не считая разговоров с Григорием Степановичем. Он один стал ее
постоянным собеседником и поверенным. На службе, в окружении галантных
майоров и подполковников, многие из которых норовили слегка приударить
за нею, а некоторые так и вовсе были настроены решительно, Ирина была
подчеркнуто суха и деловита. Не хватало ей приключений! С Григорием Сте-
пановичем же не знала - что делать.
Ирину. Между ними было сказано всего несколько слов. Мария Григорьевна
вежливо, но твердо попросила Ирину оставить ее отца в покое. "Вы считае-
те, что я... что я его соблазняю?" - шепотом, чтобы не услышали сидящие
за столиком кооператоры, вымолвила Ирина. "Вот именно". - "Я вас уверя
ю... нет, вы ошибаетесь!" - пыталась защититься Ирина, но поняла, что
это бесполезно. Она встала и ушла.
боялась встретиться с Григорием Степановичем, пока наконец он, не на
шутку встревожившись, не пригласил ее к телефону через Егорку. Надо было
оборвать телефон! Но она не смогла бы объяснить этого Егорке.
участливый голос генерала. Ирина против воли взглянула в окно и увидела
генерала с трубкой, прильнувшего к самому стеклу и вглядывающегося в их
комнату. "Нет", - сказала Ирина безжизненным голосом. "Почему же вы не
подходите к окну? Я очень скучаю". - "Извините, Григорий Степанович, мне
некогда", - сказала Ирина, пытаясь разжечь в себе гнев против генерала.
Он помолчал мгновение, потом горячо произнес: "Я вас умоляю, спуститесь
в сквер. Мне надо с вами поговорить". Ирина не смогла отказать.
за словом все обстоятельства ресторанного разговора. Поняв причину, ге-
нерал потемнел, и вечером Мария Григорьевна извинилась по тому же теле-
фону перед Ириной. Была она на сей раз трезва и, по всей видимости, рас-
каивалась в своем поступке.
дать дистанцию. Она со страхом думала о предстоящем отпуске, который
Григорий Степанович уже успел организовать ей через самого начальника
училища, что вызвало определенное смятение среди майоров и подполковни-
ков. Ехать в Севастополь к родителям и сестре, куда они с Евгением Вик-
торовичем обычно ездили в последние годы, ей не хотелось - ни Лиля, ни
мать с отцом не знали о последних новостях. Ирина, правда, написала им
пару писем после перелета, но ни словом не обмолвилась о происшествии и
обратный адрес указала прежний. Ехать куда-то одной с Егором - боязно.
Оставаться в городе - совсем нелепо. Она уже успела согласиться на пред-
ложение генерала пожить у него на даче, но теперь ругала себя за просто-
душие, и вообще стала смотреть на свои отношения с Григорием Степанови-
чем чужими глазами, приходя от этого в ужас, ибо находила их двусмыслен-
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Бажанов Олег
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Шилова Юлия