Яркие точки двигались, словно сквозь тьму летели горящие птицы. Свет
разросся, слился, невры увидели перед собой мертвую выжженную Степь.
Где-то страшно кричали неведомые звери.
древних волхвов. Небо над их головами было белым, на нем не было солнца.
навалилась и на Таргитая. Мрак еще шел, лицо побагровело, но Олег упал на
колени. Таргитай сделал два шага дальше, немыслимая тяжесть пригнула,
опустила на землю. Он постоял на четвереньках, с трудом поднял голову.
Мрак еще держался на ногах, щеки обвисли, под нижней челюстью повис
кожаный мешок, как у крупной жабы. Глаза переполнились кровью, дышал
тяжело, сипло.
Взвилась черная пыль. Изо рта Мрака побежала струйка крови, он прошептал
хрипло:
земле. Он не мог поднять голову, терся щекой о прокаленную спекшуюся
глину, та раздирала лицо в кровь. На миг он сомлел, а когда очнулся,
веревка дергала уже с двух сторон.
ногами, крохотными рывками продвигал отяжелевшее тело. Он снова терял
сознание, в голове была только боль, когда сообразил, что ползти стало
легче. Его потянули за пояс сильнее. Он поднял голову, в трех шагах
впереди стоял Мрак. Олег сидел у его ног, сжимая ладонями голову, словно
вдруг невзлюбил ее и решил забросить подальше.
лицом о землю так, что в глазах потемнело.
глаза, огляделся. Он лежал под торчащим из черной земли таким же черным,
как уголь, камнем. Мрак и Олег сидели, прислонившись к такому же камню,
разговаривали.
красные факелы, с диким грохотом мелькали огненные колеса, со змеиным
свистом пронеслись горящие стрелы. Упал с разрубленной головой, страшно
крича, Степан. Степняки схватили девчушку, загоготали, сорвали платьице...
выжженная пустыня. Тишина стояла мертвая, ледяная. В Лесу даже в глухих
местах стрекочут белки, верещат сороки, на реке прыгает рыба, орут
лягушки. Здесь даже комар не звякнет, муха не пролетит!
вяло. Язык распух, еле ворочался, во рту все еще была кровь.
спит Род в личине сокола... Да и сухо тут для подземного. Ящер любит
болото, сырь, гниение.
решительным.
Подземный или не подземный, а идти надо.
женщина. Ее огненно-рыжие волосы падали на спину, глаза смеялись, а яркие
и спелые, как вишни, губы дрожали от неслышного смеха. Она двигалась
медленно, словно плыла по теплой воде, нежное лицо было повернуто к ним.
правое плечо, ладонь бросил на рукоять секиры. Глаза женщины встретились с
восторженным взглядом Таргитая, она улыбнулась ему шире всех, в ее глазах
блеснули искорки, словно она намекала на какое-то общее прошлое с ним,
Таргитаем...
усмешке, острые, как ножи, клыки, но шевельнуться не мог, даже не мог
оторвать глаз от нечеловечески прекрасного лица.
пальцы стиснули его горло так, что затрещало. Он ощутил, что его поднимают
над землей... Затем вдруг свалился, ударился о твердое. Женщина уходила
тем же неслышным шагом, коснулась черной скалы, беззвучно вошла в камень.
как, имея две руки, сдавила три глотки?
раскачиваться. На плоту среди бушующей реки было устойчивее. Олег спешно
собрал мешок, откуда вылетели обереги, сунул в петлю секиру. Мрак
нетерпеливо притопывал, поднимая черную пыль.
мне.
вперед не суйся, в середке не оставайся. Понял? Иначе крышка.
поплелись за ним. Олег усиленно пытался выполнить наказ, тыкался в
Таргитая, шарахался, наконец взмолился:
нет ни севера, ни юга. Здесь вообще солнца нет. А у нас нет теней! Иди, не
скули. Было бы болото, а жабы будут.
наконец заговорил снова:
степнякам!
заметил?.. Добро, тогда сам скажи. В какую сторону?
кикимора.
тебя, чтобы вывел на волюшку. Но ты сопишь в две дырки, а Тарх вообще в
шесть... Или в его палке их семь? Надо идти, Олег. Если останемся, сгинем
наверняка, и жаба за нами не кумкнет.
нашенское "авось".
полыхнула огромная ветвистая молния, ослепительно белая, за ней еще --
прямые, как стрелы, изогнутые, с отростками... Невры напряглись, пригибали
головы, ожидая страшного грохота. Небо вот-вот расколется, посыплются,
грохоча, огромные глыбы, целые скалы...
то какие были тысячи лет назад?
Кое-где чернели трещины, земля лопалась от мороза. Таргитай похлопал
смерзающимися ресницами, увидел на лбу Олега замерзшие капли пота.
Кудрявая бородка и уши волхва побелели от инея. Из колодца рта с хрипами
вырывались плотные облачка, в воздухе звенели крохотные льдинки.
сохраняя тепло. Таргитай чувствовал себя рядом с Мраком, как худой
ощипанный гусь подле мохнатого бера. Воздух похрустывал, Таргитаю
казалось, что если упадет, то рассыплется, как сосулька.
вынырнули гигантские звери. Коротколапые, со свирепыми пастями, покрытые
толстыми костяными плитами. На спинах тяжело колыхались острые гребни,
морды защищены рогами и шипами.
скребла промерзшую землю, подпрыгивала. В огромной пасти поместились бы
трое невров, если бы не мешал лес острых, как ножи, зубов, что усеивали
рот и спускались, казалось, в ярко-красную глотку.
тяжелый кулак. Воздух дрожал, дергался, потрескивал, словно его раздирали,
как ветхую шкуру. Земля качалась, будто плот перед порогами.
верил... дурак...
мерзлой земле,-- а то все меня: дурак да дурак...
словно звери шли по тонкому льду. Таргитай привстал, снова рухнул лицом