Чтение 73–й страницы книги ~Альтист Данилов~

- Можно присесть? - услышал Данилов.

- Пожалуйста, - кивнул Данилов.

- Ба, да это Данилов! - сказал присевший. - Здравствуйте!

- Здравствуйте, - неуверенно произнес Данилов.

- Какими судьбами?

- Обыкновенными... - замялся Данилов. Он все соображал, кто это перед
ним.

Внешность присевшего казалась знакомой. Одет он был в европейский
шерстяной костюм, но на голове имел белый капюшон от бедуинского плаща
("бурнуса, что ли, - вспоминал Данилов, - или убруса..."). Лицо присевшего
капюшон чуть ли не скрывал, но было заметно, что части его лица существуют
сами по себе и могут меняться местами. Кто же это, думал Данилов. Не из
лицейских ли знакомых? Ясно, что не их выпуска, но, может быть, старшего?
Или младшего?

- Нет, я не из лицейских, - сказал демон. - Куда мне до лицея. Я
мельче... Мы с вами встречались на курсах по повышению личных свойств...
Вы делились наблюдениями... Я тоже с Земли... Тружусь в аравийских
пустынях...

- Ах, да, да, - сказал Данилов. - Я вспомнил вас...

Он вспомнил на самом деле. Даже имя собеседника было когда-то знакомо
Данилову, то ли Ураэл, то ли Ураил...

- Уграэль, - сказал демон.

- Да, да, - согласился Данилов. - Уграэль...

- Вы сюда с отчетом или за инструкциями?

- С отчетом, - быстро сказал Данилов и оглянулся.

- Ну да, - кивнул Уграэль и, как показалось Данилову, усмехнулся:
мол, знаю, с каким отчетом.

- Вы здесь давно?

- Порядочно, - сказал Уграэль. - Я по вызову.

- И приятный повод, если не секрет?

- Хороший повод, - важно сказал Уграэль.

В это мгновение Кармадон, опустивший на стол бокал с черной
жидкостью, повернул голову, и Данилов увидел правую сторону его лица,
дотоле от Данилова скрытую, она была перекошена, словно Кармадона хватил
паралич, пусть и не самый решительный, да так и не отпустил. "Экая гримаса
неприятная!" - удивился Данилов и даже расстроился. Он-то знал, отчего
перекосило лицо Кармадона, но прежде полагал, что все давно выправлено.
Кармадон опять повернул голову, похоже, так и не заметив Данилова, не
ощутив его присутствия.

- Страдает, - сказал Уграэль чуть ли не с удовольствием.

- Кто? - спросил Данилов.

- Кармадон. Вон как его скривило.

- Но, может быть, на задании? - сказал Данилов.

- На задании! - усмехнулся Уграэль. - Если бы на задании, так его бы
давно починили! Да и в звании могли бы повысить. А тут вон куда бросили!
Даже стал ходить в этот буфет, бывший-то ас со спецзаданием!

- А куда?

- Что куда?

- Куда его бросили?

- Да вы что?.. - удивился Уграэль. - Вы разыгрываете меня? Все ведь
знают. А вы были приятели.

- Я только из Москвы...

- Из Москвы! - опять усмехнулся Уграэль.

- Из Москвы, - хмуро и твердо сказал Данилов.

- И что же, вы не знаете, что Кармадона разжаловали из асов и бросили
в микрокосмос на элементарную частицу?

- Нет, не знаю, - искренне сказал Данилов.

- Ну, так вот, бросили.

И тут же Данилов вспомнил видение в Колодце Ожидания. Был он усушен в
немыслимое количество раз и помещен вовнутрь ничтожной крупинки. Там,
посреди спиралей микрогалактик, каких-то кристаллических сеток, построений
ледяных шаров и игл привиделся ему космический корабль и сверкнуло лицо
Кармадона. Выходит, не зря сверкнуло. Но тогда лицо Кармадона было гордым,
надменным, такой Кармадон на самом деле вряд ли бы зашел в мясной буфет.

- Ну и что же, - сказал Данилов, помолчав, - и там работа
ответственная, там сложная работа...

- Сложная, - согласился Уграэль. - Просто ювелирная. И все же вы меня
разыгрываете!

- Нет, нисколько... Мы теперь не так близки с Кармадоном, как в юные
годы.

- Может быть... Конечно, я понимаю, в ту пору, когда Кармадон был
блестящим асом со спецзаданием, он мог такими, как мы с вами, и
брезговать... Но теперь-то?

- Я его только что увидел, - сказал Данилов. - Я не думал, что он в
Девяти Слоях. Лиц, что сидят с ним, я не знаю, нарушить их беседу было бы
неприличным. Но вид его меня поразил. Что произошло с ним?

"Зачем я оправдываюсь?" - отругал себя Данилов. Он понимал, что и не
следовало бы расспрашивать (лукавить при этом) случайного собеседника,
неизвестно зачем вызванного в Девять Слоев из аравийских пустынь, о
несчастье Кармадона, но и удержать в себе вопрос Данилов не смог. В глазах
Уграэля опять была усмешка, он словно бы давал понять: мол, я-то знаю, как
вы не знаете.

- Я и сам не слишком информирован, - сказал Уграэль, - Кармадон
никогда не удостаивал меня беседы... Кто я для него? Мелочь... Был.

Он сделал ударение на этом "был" и опять со значением поглядел на
Данилова. Может, сюда Уграэль прибыл с надеждой на продвижение, а тут
надежду его укрепили, вот ему и не терпелось намекнуть об этом хотя бы
Данилову?

- Я знаю обо всем с чужих слов. А это что же? Слухи. Сплетни... Будто
имел Кармадон приключение... Вовсе не связанное с делом... А этакое...
лирическое... Он оконфузился. Тогда его и скривило. А вы сами знаете, что
в таких случаях ран и повреждений не отменяют. К тому же, говорят,
Кармадон нарушил правила... Стало быть, замарал честь. Покровители и
родственники сделать для него ничего не смогли. Проигравший, опозоренный -
разве мог он оставаться асом со спецзаданием? Сами посудите. Теперь он
демон десятой статьи.

- Десятой? - не поверил Данилов.

- Десятой. И служит на элементарной частице.

Возле Уграэля на столе возникла бутылка имбирной настойки и на
тарелке - кусочки сухого бамбука, словно от распиленной лыжной палки.
"Видимо, надоело ему все аравийское..." - подумал Данилов. Уграэль пожелал
угостить Данилова имбирной, но Данилов, любезно поблагодарив Уграэля,
вызвал кружку светлого пива.

- И вы знаете, - сказал Уграэль, - никаких официальных разборов,
пусть даже и закрытых, приключения Кармадона не было. Просто его
разжаловали и послали в микрокосм. Говорят, он не подавал апелляций. Да и
что тут подавать?.. Обидно! Из-за какой-то юбки...

Тут левый глаз Уграэля опустился к краешку его губ, расширился и
уставился на Данилова в некоем ожидании. Откровений Данилова, может быть,
ожидал он?

- Да, - сказал Данилов. - Печальная история.

Глаз Уграэля вернулся на место и скромно смотрел теперь в рюмку
имбирной. Этот чистенький демон в бедуинском капюшоне, видимо, многое
знал. Раз имел сведения насчет юбки, то, наверное, был наслышан и об
участии Данилова в приключении Кармадона. Сейчас же он (может, и с
намерением) разыгрывал из себя наивного провинциала. Но вдруг Данилов
ошибался?

- Ну как у вас в Москве? - спросил Уграэль.

- Что вас интересует?

- Меня многое интересует, - сказал Уграэль. - Климат, условия быта,
напитки, курево...

Тут он осекся, словно испугался, словно сообразил, что проговорился,
что своими вопросами он выдает нечто такое, о чем следует промолчать.
Данилов с интересом поглядел на Уграэля. Что далась ему Москва?

- По сравнению с аравийскими пустынями в Москве прохладно, - сказал
Данилов, - рядом Ледовитый океан.

- Да, да, я знаю, - быстро сказал Уграэль.

- А насчет курева... Вас что интересует? Сигареты, папиросы,
трубочные табаки? Или анаша?

- Нет, я это так, к слову... - смутился Уграэль. - Я не курю...
Извините, я спешу по делу... Желаю вам отчитаться, - сказал Уграэль.

- Спасибо, - холодно кивнул Данилов.

- Может, еще и встретимся. А может быть, и нет, - сказал Уграэль, и
тут уши его наползли на глаза, неприятно, даже зловеще Уграэль смотрел на
Данилова А потом исчез.

"Нет, и вправду он что-то знает? - забеспокоился Данилов. - Он явно
валял передо мной дурака. И что он расспрашивал о Москве? Похоже, что не
из вежливости... Хорошо, хоть мой театр его не занимал..." Данилов
чувствовал, что своей прощальной гримасой Уграэль испортил ему настроение.
В раздражении пребывал теперь Данилов.

Он утолил жажду, был сыт, ему следовало уходить. Но куда? Опять в
свою комнату, в свою келью, в свою камеру? И зачем уходить? Из-за боязни
столкновения с Кармадоном? Но что его бояться, думал теперь Данилов.
Совсем недавно он был готов бежать из мясного буфета, сейчас же он сидел
чуть ли не обиженным на Кармадона: тот его не замечал. Раздражение,
вызванное Уграэлем, он словно бы перенес на Кармадона. Данилову хотелось
выкинуть нечто такое, что привлекло бы внимание Кармадона к нему. Данилов
занимался пошлым делом - после принятия ячменных напитков потягивал коньяк
(будто протестуя против чего-то). И хмуро смотрел на стол Кармадона.

Кармадон обернулся. Он что-то говорил собеседникам, что-то доказывал