Откупайся, иначе не пустим. Пять раз останавливали, пять раз тысяцкие
сыпали серебряные деньги в подставленные шапки.
служит, при нем обещаются друг другу брачащиеся, он их водит вокруг налоя
с золотыми венцами, надетыми на головы, отсюда и названье обряда,
свершается союз, чтобы плоть была едина, пока не разделит смерть.
украдкой касаются одежды молодых жен - это какая-либо девица заручается
доброй приметой для себя, - осыпают хмелем, бросают под ноги пучки трав,
сорванных с наговором на счастье, перевязанных с заговором на счастье же
либо волоском, либо шерстинкой, либо тряпицей, ибо каждая трава своего
просит, спрыскивают водой, подкладывают чистое полотно, произносят
заклятья против зла ночного, вечернего, рассветного, полуденного,
призывают Сварога, Даждьбога, просят навьих пожаловать к честному браку,
надевают венки цветов, собранных с заклинаньями лесовика - в лесу, водяных
- на берегу...
косицы конские крутили по-особому - старые-престарые русские обряды,
сохраненные от славянской древности, все остались, все живут и жить будут
долго еще. Только б чего не забыть, не нарушить бы русскую общность! Тут
же толкуют: кто первый на коврик перед налоем ступил, он иль она? Здесь
примета - первый будет господствовать в семье. И не споткнулись ли, когда
водили округ налоя? И как отвечали? И не упустил ли чего венчавший?
иконами, ни в паникадилах, ладан в кадильницах дымился сладко и в меру.
Заметили также, что под новым банным строеньем, законченным за два дня до
венчанья, красивей звучат и пенье, и молитвенные возгласы. Для глаза еще
нет красоты, а вот высохнет известь на сводах, каменщики затрут камни,
живописцы распишут, и будет Воздвиженский храм на удивление киевским!
солнышко уже за Днепром. Молодожены едва отдохнули, зовут садиться за
стол. Сели шесть князей и княгинь за стол в большой палате-гриднице на
княжом дворе, едва хлеб преломили, едва выпили меду и съели первый кусок -
вставай, иди к гостям. По двору, на котором когда-то перед молодой
княгиней Анной сын-мальчик лежал, сброшенный лошадью, а мать виду не
подала, что сердце остановилось, этот сын ходит с молодой женой между
столами, кланяются оба, благодарят гостей, просят не обессудить хозяев, не
брезговать угощеньем: чем мы богаты, тем вам и рады.
зрел, воин, забыл, как лежал у крыльца, забыл, а мать помнит. Гита почти
на целую голову ниже мужа, нежна, не англичанка - ангел, однако такие
англичанки дарят богатырей своим мужьям. Да будет так! Добрая девушка,
умная жена, да будет так! Что могла, все мать сделала для жены сына. Ей
самой не помогали, привезли как немую, немой она начала русскую жизнь,
первенец явился на свет, она же все была как чужая на Руси, жила, думая -
здесь, как в Палатии, не умея понять, отстранялась от людей, считая своим
долгом хоть как-то, хоть в чем-то ввести палатийские церемонии. А у сына -
природное. Для храма разрядился, иначе осудят; вернувшись, тут же
переоделся. На охоту поедет в посконной одежке - любимая у него. Вся
роскошь его - холст, белый, как яблони цвет. Только затянул поясок и
красуется гибкой тонкостью в поясе. Гиту же, хитрец, изукрасил самоцветами
в золоте, знает - иначе его женщины осудят. Ночная кукушка денную
перекукует, ей ли не знать. Гита, девочка милая, не расстается с невской
ниточкой жемчуга. Талисман заветный.
молодых князей со своими княгинями, шесть княгинь со своими князьями. С
какого-то давна принято на Руси величать новобрачных княжеством, какого бы
ни были они звания. Когда началось, с чего пошло? С того же предка, с того
же явленья родоначальника, с отца-матери, их поминают потомки, вступая в
брак, чтоб совершить Закон.
моря, ручьи ласковые, ключи чистые, а где бы ни заложил в твоем лоне
хозяин колодезь, тут и открываешь ты ему молоко сладкой воды, и леса твои
- города великие, дубравы в них - ясные горницы, нет счета медоносным
роям, семьям звериным да птичьим, и хлеб ты родишь, и никто еще на Руси с
голоду не умирал, и все слышат русскую славу, радуются германцы с
франками, что далеко живут, тешатся греки дружбой, а венгры крепят
железными воротами Каменные горы, чтоб через них Русь не проехала...
одиннадцать Бояновых подмастерий вторят Бояну-мастеру. Кончаются слова, и
гусли, которые шли тихим строем, чтоб не мешать песне - говору нараспев,
берут все место, расходятся полной силой и творят свою песню, выговаривают
свои слова с колдовским могуществом, рождая в людских душах виденья
прекрасного, усаживая за невидимые столы высокого пиршества.
дать место человеческому голосу. Андрей-Боян спрашивает: почему же с
востока идут тучи за тучами и застилают русское солнышко? Почему же из
восточных горнил сажа да пепел летят на Русь черными птицами? Почему
твердая Степь, будто болото, шевелится ядовитыми гадами? Что за горы там
пламенные, что за ямы огнедышащие, с которых на Русь катятся, от которых
на Русь бегут разбойные полчища? Кто их толкает? Чья сила?
молодых княгинь с их князьями виденьями светлыми. Что ж, потешили их и
утешили виденьями русской земли. Местом они не будут обижены. А теперь
пусть подумают. Свадебный пир не гулянье разгульное. Старым стариться,
жить молодым. Птицы небесные не сеют, не жнут, не собирают в житницы,
однако малая пичужка и та свое гнездо защищает и за птенца жизнь отдаст,
которую она проводит, неустанно трудясь, в полете, а собранное передает
своим из клюва в клюв, ибо негде хранить заработанное.
себя приходится не сладким словом, а делами.
синими морями земки-острова, где круглый год лето, где круглый год деревья
сразу одними ветками цветут, на других завязь дают, а на третьих
предлагают спелые плоды, где нет борьбы, нет насилия, где род
человеческий, живя малой единой семьей, целый век улыбается и поет веселые
песни. Каждому в мире свое. Степь давит на Русь, Русь идет на Степь,
ставит крепости, насыпает валы на десятки верст, а под их охраной пашет,
кормит себя от земли, а не грабежом, как Степь.
прибранный сад, брак - начало жизни. Что князю, что землепашцу - одно.
Мужу с женой, жене с мужем сживаться, друг о друге думать, о детях
заботиться - что князю, что землепашцу, все равно. Степь между ними не
разбирается, для аркана кочевника все шеи одинаковы.
он. Слушают, суровые, сильные, смелые. Иноземцы удивляются, у них
по-другому. В каждой земле свой обычай. Но иной бывалый купец, он же и
воин - время такое, - задумавшись, вдруг понимает, почему на Руси главные
города, главные княженья, от которых зависят другие города и другие
княженья, не спрятаны внутри Руси, а поставлены на краю. Они - укрепленья
на юге и востоке земли для защиты от Степи, за то им и честь, и
первенство.
лишает. Города не дружны, под себя тянут, любят себя, будто они соперники,
будто мало места, будто все поля распаханы, речные берега заняты, рыбы и
дикие звери сосчитаны. Боян хулит князя Изяслава за гордость, за бегство,
хулит Святослава с Всеволодом - изгнали они брата, заменив братское слово
угрозами. Будет ли от такого на Руси добро? Не будет. О малом спорят
князья, будто о великом. Дружины состязаются, какая сильнее. Сила не в
споре, сила - в согласии.
женить. Прав Боян, да люди-то не камни: не обтешешь на клин, чтоб свод
сложить. Тесел нет таких, нет и каменщиков. Жизнь-то, ее, друг-брат,
прожить - не поле перейти. Овраги, топи невидимые, метишь, как лучше
сделать, получается худо. Удача без труда приходит, трудишься - руки
пусты. Так-то, друг-брат. Я тебе такое могу объяснить на латыни, на
греческом, на германском, по-арабски; все знают, что надобно делать, а как
делать - еще не придумано.
за ручки, вышел во двор. Старый князь - так говорится по возрасту, по
бороде да усам, крепко битым белым инеем, по высокому лбу, который бог
придал во все темя. Память же свежа, а спина хоть иссутулилась, но в седле
не мешает. Двое суток, меняя коней, шел Всеволод в Переяславль из
Чернигова, прибыл третьего дня поутру свежим, после обеда в полдень лег,
как все, по обычаю, и спал не долее других.
Великую!", отпил и передал первому, кто с краю сидел. Пошла братина по
двору, со двора пошла на площадь, за братиной шли княжие виночерпии с
мехами вина - пополнять. Дойдут до последнего - и пиру конец, ибо солнце
уж прикидывалось к земному окоему, где ему садиться ныне положено, чтоб
дать Руси ночной покой.
русскому чину, в опочивальню, где готова постель из снопов немолоченного
хлеба, с перинами, застланная льняными простынями, с подушками гагачьего
или гусиного пуха, с одеялами горностаевыми или куньими, со свежей водой,
с огнем, все по-старинному, без перемен с древнейшего времени первых
славян, по указу князя Обычая, от которого пошла русская земля и стала
быть. Разве что в правом от входа углу вместо светильника горит лампада
перед божницей.
Прозоров Александр
Лукьяненко Сергей
Шидловский Дмитрий
Семенова Мария
Каргалов Вадим
Махров Алексей