Чтение 73–й страницы книги ~Три товарища~

- Готтфрид приехал на такси, - сказал я. - Он отвезет нас поужинать.

Я встал, подошел к окну и крикнул Готтфриду, что мы идем. Затем вклю-
чил маленькую настольную лампу и пошел в свою комнату. Она показалась
мне до неузнаваемости чужой. Я достал бутылку рома и наспех выпил рюмку.
Потом сел в кресло и уставился на обои. Вскоре он снова встал, подошел к
умывальнику, чтобы пригладить щеткой волосы. Но, увидев свое лицо в зер-
кале, и забыл об этом. Разглядывая себя с холодным любопытством, я сжал
губы и усмехнулся. Напряженное и бледное лицо в зеркале усмехнулось мне
в ответ.

- Эй, ты! - беззвучно сказал я. Затем я пошел обратно к Пат.

- Пойдем, дружище? - спросил я.

- Да, - ответила Пат, - но я хочу еще раз зайти в твою комнату.

- К чему? В эту старую халупу...

- Останься здесь, - сказала она. - Я сейчас приду.

Я немного подождал, а потом пошел за ней. Заметив меня, Пат вздрогну-
ла. Никогда еще я не видел ее такой. Словно угасшая, стояла она посреди
комнаты.

Но это длилось только секунду, и улыбка снова появилась на ее лице.

- Пойдем, - сказала она. - Уже пора.

У кухни нас ждала фрау Залевски. Ее седые букли задрожали. На черном
шелковом платье у нее была брошь с портретом покойного Залевски.

- Держись! - шепнул я Пат. - Сейчас она тебя обнимет.

- В следующее мгновение Пат утонула в грандиозном тоске. Огромное
заплаканное лицо фрау Залевски судорожно подергивалось. Еще несколько
секунд - и поток слез залил бы Пат с головы до ног, - когда матушка За-
левски плакала, ее глаза работали под давлением, как сифоны.

- Извините, - сказал я, - но мы очень торопимся! Надо немедленно отп-
равляться!

- Немедленно отправляться? - Фрау Залевски смерила меня уничтожающим
взглядом. - Поезд уходит только через два часа! А в промежутке вы хоти-
те, наверно, напоить бедную девочку!

Пат не выдержала и рассмеялась:

- Нет, фрау Залевски. Надо проститься с друзьями.

Матушка Залевски недоверчиво покачала головой.

- Фройляйн Хольман, вам кажется, что этот молодой человек - сосуд из
чистого золота, а на самом деле он в лучшем случае позолоченная водочная
бутылка.

- Как образно, - сказал я.

- Дитя мое!.. - снова заволновалась фрау Залевски. - Приезжайте пос-
корее обратно! Ваша комната всегда будет ждать вас. И даже если в ней
поселится сам кайзер, ему придется выехать, когда вы вернетесь!

- Спасибо, фрау Залевски! - сказала Пат. - Спасибо за все. И за гада-
ние на картах. Я ничего не забуду.

- Это хорошо. Как следует поправляйтесь и выздоравливайте оконча-
тельно!

- Да, - ответила Пат, - попробую. До свидания, фрау Залевски. До сви-
дания, Фрида.

Мы пошли. Входная дверь захлопнулась за нами. На лестнице был полум-
рак, - несколько лампочек перегорело. Тихими мягкими шагами спускалась
Пат по ступенькам. Она ничего не говорила. А у меня было такое чувство,
будто окончилась побывка, и теперь серым утром мы едем на вокзал, чтобы
снова отправиться на фронт.

Ленц распахнул дверцу такси.

- Осторожно! - предупредил он. Машина была завалена розами. Два ог-
ромных букета белых и красных бутонов лежали на заднем сиденье. Я сразу
увидел, что они из церковного сада. - Последние, - самодовольно заявил
Ленц. - Стоило известных усилий. Пришлось довольно долго объясняться по
этому поводу со священником.

- С голубыми детскими глазами? - спросил я.

- Ах, значит, это был ты, брат мой! - воскликнул Готтфрид. - Так,
значит, он мне о тебе рассказывал. Бедняга страшно разочаровался, когда
после твоего ухода увидел, в каком состоянии кусты роз у галереи. А уж
он было подумал, что набожность среди мужского населения снова начала
расти.

- А тебя он прямо так и отпустил с цветами? - спросил я.

- С ним можно столковаться. Напоследок он мне даже сам помогал сре-
зать бутоны.

Пат рассмеялась:

- Неужели правда? Готтфрид хитро улыбнулся:

- А как же! Все это выглядело очень здорово: духовный отец подпрыги-
вает в полумраке, стараясь достать самые высокие ветки. Настоящий
спортсмен. Он сообщил мне, что в гимназические годы слыл хорошим футбо-
листом. Кажется, играл правым полусредним.

- Ты побудил пастора совершить кражу, - сказал я. - За это ты прове-
дешь несколько столетий в аду. Но где Отто?

- Уже у Альфонса. Ведь мы ужинаем у Альфонса?

- Да, конечно, - сказала Пат.

- Тогда поехали! Нам подали нашпигованного зайца с красной капустой и
печеными яблоками. В заключение ужина Альфонс завел патефон. Мы услышали
хор донских казаков. Это была очень тихая песня. Над хором, звучавшим
приглушенно, как далекий орган, витал одинокий ясный голос. Мне показа-
лось, будто бесшумно отворилась дверь, вошел старый усталый человек,
молча присел к столику и стал слушать песню своей молодости.

- Дети, - сказал Альфонс, когда пение, постепенно затихая, растаяло
наконец, как вздох. - Дети, знаете, о чем я всегда думаю, когда слушаю
это? Я вспоминаю Ипр в тысяча девятьсот семнадцатом году. Помнишь,
Готтфрид, мартовский вечер и Бертельсмана?..

- Да, - сказал Ленц, - помню. Альфонс. Помню этот вечер и вишневые
деревья...

Альфонс кивнул.

Кестер встал.

- Думаю, пора ехать. - Он посмотрел на часы. - Да, надо собираться.

- Еще по рюмке коньяку, - казал Альфонс. - Настоящего "наполеона". Я
его принес специально для вас.

Мы выпили коньяк и встали.

- До свидания, Альфонс! - сказала Пат. - Я всегда с удовольствием
приходила сюда. - Она подала ему руку.

Альфонс покраснел. Он крепко сжал ее ладонь в своих лапах.

- В общем, если что понадобится... просто дайте знать. - Он смотрел
на нее в крайнем замешательстве. - Ведь вы теперь наша. Никогда бы не
подумал, что женщина может стать своей в такой компании.

- Спасибо, - сказала Пат. - Спасибо, Альфонс. Это самое приятное из
всего, что вы могли мне сказать. До свидания и всего хорошего.

- До свидания! До скорого свидания! Кестер и Лени, проводили нас на
вокзал. Мы остановились на минуту у нашего дома, и я сбегал за собакой.
Юпп уже увез чемоданы.

Мы прибыли в последнюю минуту. Едва мы вошли в вагон, как поезд тро-
нулся. Тут Готтфрид вынул из кармана завернутую бутылку и протянул ее
мне:

- Вот, Робби, прихвати с собой. В дороге всегда может пригодиться.

- Спасибо, - сказал я, - распейте ее сегодня вечером сами, ребята. У
меня кое-что припасено.

- Возьми, - настаивал Ленц. - Этого всегда не хватает! - Он шел по
перрону рядом с движущимся поездом и кинул мне бутылку.

- До свидания. Пат! - крикнул он. - Если мы здесь обанкротимся, прие-
дем все к вам. Отто в качестве тренера по лыжному спорту, а я как учи-
тель танцев. Робби будет играть на рояле. Сколотим бродячую труппу и бу-
дем кочевать из отеля в отель.

Поезд пошел быстрее, и Готтфрид отстал. Пат высунулась из окна и ма-
хала платочком, пока вокзал не скрылся за поворотом. Потом она оберну-
лась, лицо ее было очень бледно, глаза влажно блестели. Я взял ее за ру-
ку.

- Пойдем, - сказал я, - давай выпьем чего-нибудь. Ты прекрасно держа-
лась.

- Но на душе у меня совсем не прекрасно, - ответила она, пытаясь
изобразить улыбку.

- И у меня тоже, - сказал я. - Поэтому мы и выпьем немного.

Я откупорил бутылку и налил ей стаканчик коньяку.

- Хорошо? - спросил я.

Она кивнула и положила мне голову на плечо.

- Любимый мой, чем же все это кончится?

- Ты не должна плакать, - сказал я. - Я так горжусь, что ты не плака-
ла весь день.

- Да я и не плачу, - проговорила она, покачав головой, и слезы текли
по ее тонкому лицу.

- Выпей еще немного, - сказал я и прижал ее к себе. - Так бывает в
первую минуту, а потом дело пойдет на лад.

Она кивнула:

- Да, Робби. Не обращай на меня внимания. Сейчас все пройдет; лучше,
чтобы ты этого совсем не видел. Дай мне побыть одной несколько минут, я
как-нибудь справлюсь с собой.

- Зачем же? Весь день ты была такой храброй, что теперь спокойно мо-
жешь плакать сколько хочешь.

- И совсем я не была храброй. Ты этого просто не заметил.

- Может быть, - сказал я, - но ведь в том-то и состоит храбрость.

Она попыталась улыбнуться.

- А в чем же тут храбрость, Робби?

- В том, что ты не сдаешься. - Я провел рукой по ее волосам. - Пока
человек не сдается, он сильнее своей судьбы.

- У меня нет мужества, дорогой, - пробормотала она. - У меня только