Чтение 73–й страницы книги ~Архипелаг ГУЛАГ~

который к этому времени будет нанесен! Добавьте, что 2-3 текстильных фабрики
вредительски строятся в Белоруссии, они послужат [опорной базой для
интервентов]! *(17) Уж имея текстильные фабрики, интервенты неумолимо рванут
на Москву! Но самый коварный заговор вот: хотели (не успели) осушить
кубанские плавни, Полесские бол

олото около Ильмень-озера (точные места Вышинский запрещает называть, но один свидетель пробалтывает) -- и тогда интервентам откроются кратчайшие пути, и они, не промоча ног и конских копыт, достигнут Москвы. (Татарам почему так было трудно? Наполеон почему Москвы не нашел? Да из-за полесских и ильменских болот. А осушат -- и обнажили белокаменную!) Еще, еще добавьте, что под видом лесопильных заводов построены (мест не называть, тайна!) ангары, чтобы самолеты интервентов не стояли под дождем, а туда бы заруливали. А также построены (мест не называть!) [помещения для интервентов]! (Где квартировали бездомные оккупанты всех предыдущих войн?..) Все инструкции об этом подсудимые получали от загадочных иностранных господ К. и Р. (имен не называть ни в коем случае! да наконец и государств не называть!) *(18) А в последнее время было даже приступлено к "подготовке изменнических действий отдельных частей Красной армии" (родов войск не называть! частей не называть! фамилий не называть!) Этого, правда, ничего не сделали, но зато намеревались (тоже не сделали) в каком-то центральном армейском учреждении сколотить ячейку финансистов, бывших офицеров белой армии. (Ах, белой армии? Запишите, арестовать!) Ячейки антисоветски-настроенных студентов... (Студентов? -- запишите, арестовать.)

(Впрочем, гни-гни не проломи. Как бы трудящиеся не приуныли, что теперь
всё пропало, что советская власть всё прохлопала. Освещают и эту сторону:
[много намечалось, а сделано мало! Ни одна промышленность существенных
потерь не понесла!])

Но почему же всё-таки не состоялась интервенция? По разным сложным
причинам. То Пуанкаре во Франции не выбрали, то наши эмигранты-промышленники
считали, что их бывшие предприятия еще недостаточно восстановлены
большевиками -- пусть большевики лучше поработают! Да и Польшей-Румынией
никак не могли договориться.

Хорошо, не было интервенции, но была же Промпартия! Вы слышите топот? Вы
слышите ропот трудящихся масс: "СМЕРТИ! СМЕРТИ! СМЕРТИ!" Шагают "те, которым
в случае войны придется своей жизнью, лишениями и страданиями искупить
работу этих лиц". *(19)

(А ведь как в воду смотрел: именно -- жизнями, лишениями и страданиями
искупят в 1941 году эти доверчивые демонстранты -- работу ЭТИХ ЛИЦ! Но куда
ваш палец, прокурор? Но куда показывает ваш палец?)

Так вот -- почему "Промышленная [партия]"? Почему -- партия, а не
Инженерно-Технический Центр?? Мы привыкли -- [Центр]!

Был и Центр, да. Но решили преобразоваться в Партию. Это солиднее. Так
будет легче бороться за портфели в будущем правительстве. Это "мобилизует
инженерно-технические массы для борьбы за власть". А с кем бороться? А -- с
другими партиями! Во-первых -- с Трудовой Крестьянской партией, ведь у них
же -- 200 тысяч человек! Во-вторых -- с меньшевистской партией! А [Центр]?
Вот три партии вместе и должны были составить Объединенный Центр. Но ГПУ
разгромило. И хорошо, что нас разгромили! (Подсудимые все рады.)

(Сталину лестно разгромить еще три [Партии]! Много ли славы добавят три
"центра"!)

А уж раз партия -- то ЦК, да, свой ЦК! Правда, никаких конференций,
никаких выборов ни разу не было. Кто хотел, тот и вошел, человек пять. Все
друг другу уступали. И председательское место все друг другу уступали.
Заседаний тоже не бывало -- ни у ЦК (никто не помнит, но Рамзин хорошо
помнит, он назовет!), ни в отраслевых группах. Какое-то безлюдье даже...
Чарновский: "да формального образования Промпартии [не было]". А сколько же
членов? Ларичев: "подсчет членов труден, точный состав неизвестен". А как же
вредили? как передавали директивы? да так, кто с кем встретится в учреждении
-- передаст на словах. А дальше каждый вредит по сознательности. (Ну, Рамзин
две тысячи членов уверенно называет. Где две, там посадят и пять. Всего же в
СССР, по данным суда, -- 30-40 тысяч инженеров. Значит, каждый седьмой
сядет, шестерых напугают.) -- А контакты с Трудовой-Крестьянской? Да вот
встретятся в Госплане или ВСНХ и "планируют систематические акты против
деревенских коммунистов"...

Где это мы уже видели? Ба, вот где: в "Анде", Радамеса напутствуют в
поход, гремит оркестр, стоит восемь воинов в шлемах и с пиками, а две тысячи
нарисованы на заднем холсте.

Такова и Промпартия.

Но ничего, идет, играется! (Сейчас даже поверить нельзя, как это грозно и
серьезно тогда выглядело.) И еще вдалбливается от повторений, еще каждый
эпизод по несколько раз проходит. И от этого множатся ужасные видения. А
еще, чтоб не пресно, подсудимые вдруг на две копейки "забудут", "пытаются
уклониться", -- тут их сразу "стискивают перекрестными показаниями" и
получается живо как во МХАТе.

Но -- пережал Крыленко. Задумал он еще одной стороной выпластать
Промпартию -- показать социальную базу. а уж тут стихия классовая, анализ не
подведет, и отступил Крыленко от системы Станиславского, ролей не роздал,
пустил на импровизацию: пусть мол каждый расскажет о своей жизни, и как он
относился к революции и как дошел до вредительства.

И это опрометчивая вставка, одна человеческая картина, вдруг испортила
все пять актов.

Первое, что мы изумленно узнаем -- что эти киты буржуазной интеллигенции
все восемь -- из бедных семей. Сын крестьянина, сын многодетного конторщика,
сын ремесленника, сын сельского учителя, сын коробейника... Все восьмеро
учились на медные гроши, на свое образование зарабатывали себе сами, и с
каких лет? -- с 12, с 13, с 14 лет! кто уроками, кто на паровозе. И вот что
чудовищно: никто не загородил им пути образования! Они все нормально кончили
реальные училища, затем высшие технические, стали крупными знаменитыми
профессорами. (Как же так? А нам говорили, что при царизме... только дети
помещиков и капиталистов ...? Календари же не могут врать?..)

А вот [[сейчас]], в советское время, инженеры были очень затруднены: им
почти невозможно дать своим детям высшего образования (ведь дети
интеллигенции -- это последний сорт, вспомним!) Не спорит суд. И Крыленко не
спорит. (Подсудимые сами спешат сговориться, что, конечно, на фоне общих
побед -- это неважно.)

Начинаем мы немного различать и подсудимых (до сих пор они очень сходно
говорили). Возрастная черта разделяющая их -- он же и черта порядочности.
Кому под шестьдесят и больше -- объяснения тех вызывают сочувствие. Но бойки
и бесстыдны 43-летние Рамзин и Ларичев и 39-летний Очкин (этот тот, который
на Главтоп донес в 1921 г.), а все главные показания на Промпартию и
интервенцию идут от них. Рамзин был таков (при ранних чрезмерных успехах),
что вся инженерия ему руки не подавала -- вынес! А на суде намеки Крыленки
он схватывает с четверти слова и подаёт четкие формулировки. Все обвинения и
строятся на памяти Рамзина. Такое у него самообладание и напор, что
действительно мог бы (по заданию ГПУ, разумеется) вести в Париже полномочные
переговоры об интервенции. -- Успешлив был и Очкин: в 29 лет уже "имел
безграничное доверие СТО и Совнаркома".

Не скажешь этого о 62-летнем профессоре Чарновском: анонимные студенты
травили его в стенной газете; после 23 лет чтения лекций его вызвали на
общее студенческое собрание "отчитаться о своей работе" (не пошел).

А проф. Калинников в 1921 г. возглавил открытую борьбу против советской
власти! -- именно: профессорскую забастовку! Дело в том, что МВТУ еще в годы
столыпинской реакции отвоевало себе академическую автономию (замещение
должностей, выбор ректора и др.). В 1921 г. профессора МВТУ переизбрали
Калинникова ректором на новый срок, а наркомат не пожелал, назначил своего.
Однако профессора забастовали, их поддержали студенты (еще ведь не было
настоящих пролетарских студентов) -- и целый год был Калинников ректором
вопреки воле советской власти. (Только в 1922-м скрутили голову их
автономии, да наверно не без арестов.)

Федотову -- 66 лет, а его инженерный фабричный стаж на 11 лет старше всей
РСДРП. Он переработал на всех прядильных и текстильных фабриках России (как
ненавистны такие люди, как хочется от них скорее избавиться!). В 1905 г. он
ушел с директорского места у Морозова, бросил высокую зарплату -- предпочел
пойти на "красных похоронах" за гробом рабочих, убитых казаками. Сейчас он
болен, плохо видит, вечерами из дому выйти не мог, даже в театр.

И они -- готовили интервенцию? экономическую разруху?

У Чарновского много лет подряд не было свободных вечеров, так он был
занят преподаванием и разработкой новых наук (организации производства,
научные начала рационализации). Инженеров-профессоров тех лет мне сохранила
память детства, именно такими они и были: вечерами донимали их дипломанты,
проектанты, аспиранты, они к своей семье выходили только в одиннадцать
вечера. Ведь тридцать тысяч на всю страну, на начало пятилетки -- ведь на
разрыв они!

И -- готовили кризис? и -- шпионили за подачки?

Одну честную фразу сказал Рамзин на суде: "Путь вредительства чужд
[внутренней конструкции] инженерства".

Весь процесс Крыленко принуждает подсудимых пригибаться и извиняться, что
они -- "малограмотны", "безграмотны" в политике. Ведь политика -- это
гораздо трудней и выше, чем какое-нибудь металловедение или турбостроение!
-- здесь тебе ни голова не поможет, ни образование. Нет, ответьте -- с каким
настроением вы встретили Октябрьскую революцию? Со скепсисом. -- [То есть],
сразу враждебно? Почему? Почему? Почему?

Донимает их Крыленко своими теоретическими вопросами -- и из простых
человеческих обмолвок, не по ролям, приоткрывается нам ядро правды -- что'
БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ, из чего выдут весь пузырь.

Первое, что инженеры увидели в Октябрьском перевороте -- развал. (И три
года действительно был только развал.) Еще они увидели -- лишение простейших
свобод. (И эти свободы уже никогда не вернулись.) Как могли бы они НЕ ХОТЕТЬ
демократической республики? Как могли [инженеры] воспринять [диктатуру
рабочих] -- этих своих подсобников в промышленности, мало квалифицированных,
не охватывающих ни физических, ни экономических законов производства, -- но
вот занявших главные столы, чтобы руководить [инженерами]? Почему инженерам
не считать более естественным такое построение общества, когда его
возглавляют те, кто могут разумно направить его деятельность? (И, обходя
лишь [нравственное] руководство обществом, -- разве не к этому ведет сегодня
вся социальная кибернетика? Разве профессиональные политики -- не чирьи на
шее общества, мешающие ему свободно вращать головой и двигать руками?) И
почему инженерам не иметь политических взглядов? Ведь политика -- это даже
не род науки, это -- эмпирическая область, не описываемая никаким
математическим аппаратом да еще подверженная человеческому эгоизму и слепым
страстям. (Даже на суде высказывает Чарновский: "политика должна всё-таки до
известной степени руководиться выводами техники".)

Дикий напор военного коммунизма мог только претить инженерам, в
бессмыслице инженер участвовать не может -- и вот до 1920 г. большинство их
бездействует, хотя и бедствует пещерно. Начался НЭП -- инженеры охотно
приступили к работе: НЭП они приняли за симптом, что власть образумилась. Но