положиться на ее преданность и поддержку.
вовсе не являет собой неиссякаемого источника терпения и любви. Она
неодобрительно оглядела его и поморщилась:
тебе бы нужно особенно следить за собой, если ты еще надеешься
когда-нибудь получить приличное место.
утюжу.
не улыбнувшись:
что тебе так часто хочется уйти от меня. Ты столько времени проводишь со
своими злосчастными агитаторами, вроде Брустера, - так, кажется, зовут
твоего проповедника?
моей расы вчетверо меньше времени (что, кстати сказать, очень нехорошо),
чем раньше уделял Джаду и его компании, когда играл с ними в покер или
ездил на охоту и вообще коптил небо. То, что меня сейчас увлекает, тебе
кажется скучным, а в моих дилетантских занятиях спортом ты видела нечто
мужественное и благородное.
которых ты и другие такие же дураки занимаетесь переустройством мира.
прилягу до ужина. Все мне надоело. И самое трудное для меня, Нийл, - это
что в тебе теперь два человека: тот, за которого я выходила замуж, и негр,
интересы которого мне совершенно непонятны. И кто же из них мой муж?
советом к матери. Стоял ясный весенний день, белые облака играли в
пятнашки с солнцем, но мать его сидела над пасьянсом в комнате со
спущенными шторами, - призрак женщины, бледный и туманный, как душа
неродившегося младенца.
негритянских женщин?
она сама так думает. И, может быть, твой долг - после рождения маленького
уговорить ее уехать от тебя, уехать как можно дальше. Ты будешь одинок -
до какой степени, ты и представить себе не можешь, - так же одинок, как мы
с Джоан стали из-за тебя. Но думаю, что с Вестл у тебя ничего не выйдет.
Она женщина с характером. Может быть, лучше, чтобы она уехала до того, как
отношения у вас совсем испортятся.
припудривая сирень, цветущий миндаль и бутоны на сливовых деревьях, но
листва зеленела уже почти по-летнему, тучный экс-дипломат Бертольд
Эйзенгерц покинул свою флоридскую виллу и отбыл домой, словно удаляясь в
изгнание.
достопочтенного сэра Реджинальда Уайдскома, кавалера ордена Михаила и
Георгия первой степени, водруженный на столе красного дерева в библиотеке
Хилл-хауза, сложив вместе кончики пальцев, каждый из которых был словно
миниатюрной копией его холеной лысой головы, мистер Эйзенгерц слушал, а
мистер Уильям Стопл разъяснял, что, продав участок Нийлу Кингсбладу,
известному негритянскому агитатору, они нарушили "ограничительные условия"
и посягнули на права ни в чем не повинных белых домовладельцев в
Сильван-парке. То, что они не были осведомлены о расовой принадлежности
этого субъекта, едва ли послужит им оправданием в глазах закона, а главное
- и это много серьезнее, чем любой юридический промах, - если не будут
предприняты экстренные меры, можно опасаться, как бы остальная земельная
собственность мистера Эйзенгерца, еще подлежащая продаже, не упала в цене.
негры, там грязь и шум, и, хотя он, мистер Стопл, свободен от
предрассудков, так же как и он, мистер Эйзенгерц, все же факты остаются
фактами. Не так ли?
его любовницей, когда он состоял членом дипломатической миссии в
Португалии, и вся эта тупость его раздражала, но ему нужны были деньги,
ему всегда нужны были деньги для поддержания в себе непрочного убеждения,
что он большой человек. И хотя он искренне любил своего Ренуара и собрание
сочинений Генри Джеймса с авторской надписью, все же не следует забывать,
что дедом его был Саймон Эйзенгерц, самый ловкий и беззастенчивый
захватчик лесных угодий индейцев в Северной Миннесоте.
был Родней Олдвик, с кратким приглашением зайти.
ему руку и вообще был чрезвычайно весел и мил.
чепуха, но, к несчастью, на основании "ограничительных условий" и твои
соседи и фирма бедняги Стопла могут подать на тебя в суд за обман при
покупке дома, поскольку ты все время знал, что ты - ну, скажем, цветной.
рассердится и начнет орать, что вовсе он не "все время знал". Но Нийл,
глубоко уйдя в свое кресло, молчал, и Олдвик, слегка разочарованный,
добавил:
цене. Но теперь он не просто предлагает, он настаивает. Он требует, чтобы
ты немедленно выехал. В конце концов что тут плохого? Купишь другой дом с
другим участком, вот и все. Если ты откажешься, он будет действовать через
суд, и, конечно, все судебные издержки, на какие мистеру Эйзенгерцу
придется пойти, будут взысканы с тебя. А они составят не маленькую сумму.
Об этом я позабочусь, ха-ха. Ну, что скажешь, дорогой? Подумай, стоит ли
упираться!
выплачены, и я никуда не уйду.
обыватели Сильван-парка решили, что их скучнейший район должен остаться
белым, как снег, они этого добьются, будь уверен, а ты будешь гораздо
лучше чувствовать себя в какой-нибудь более космополитической части
города. Сужу по себе.
подадим на тебя в суд и вышвырнем тебя из дома незамедлительно. Если
добром не уйдешь, тебя арестуют за неуважение к суду. Все. До приятного
свидания.
правое и что он, по всей вероятности, его проиграет. Суини являл собой
помесь еврея с ирландцем, коммуниста с католиком, агитатора против
всяческих предрассудков со скептиком, не верящим ни в какую агитацию. Он
любил поговорить с Клемом Брэзенстаром, но предпочитал охотиться в
обществе Буна Хавока.
неграм недоказуема, или на том основании, что по законам нашего штата
столь незначительная примесь негритянских генов не позволяет причислить
вас к неграм.
"ограничительных условий" в целом. Мы докажем, что они противозаконны. Раз
меня заставили быть негром, я и буду негром.
тоже из породы добровольных мучеников. А я думал, что вы для этого слишком
хорошо играете в гольф. Все надеетесь спасти Джона Брауна от виселицы? И
почему все вы, свихнувшиеся аболиционисты, идете ко мне? Я не только
католик, я член республиканской партии. Поскольку за Родом стоят Бихаусы,
тяжба будет стоить вам кучу денег, которых у вас нет, и мои услуги
обойдутся вам дороже, чем можно подумать, судя по этой обшарпанной
конторе. Нет, уж вы лучше соглашайтесь на предложение старика Берти, а
ночью проберитесь к его дому и намалюйте на стенах свастики и... Ну ладно,
ладно, ладно! Не приставайте ко мне. Дело ваше я возьму и сверну шею этому
белоручке Олдвику.
Эйзенгерцу и получил его согласие отложить предъявление иска до осени, -
видимо, Суини, подобно всем радикалам его типа, надеялся, что в ближайшие
три-четыре месяца господь бог проснется и увидит, как обращаются друг с
другом его чада.
этих ужасных Кингсбладов, вызвала в Сильван-парке настоящий пожар.