цивилизацией Древнего Шумера. Здесь предстоит большая, кропотливая работа,
мы должны выявить еще много сведений, которые хранит память Шама и его
жены.
из диалектов старошумерского языка, распространенного в Двуречье по
крайней мере до половины третьего тысячелетия. Язык, а также характерная
для Шумера шестидесятичная система счета проливают свет на вопрос,
поставленный в свое время Леонардом Вулли: были ли шумерами люди,
населявшие южную часть долины Двуречья дої пїоїтїоїпїа? Да, они были
шумерами. Возможно, они принадлежали к раскопанной Вулли культуре
Эль-Обейда. Это предстоит еще установить. Можно, однако, считать
установленным фактом, что их культура пережила потоп.
этногенезиса. Кто такие шумеры, откуда пришли? В каких отношениях были они
с загадочным народом, пришедшим в Двуречье, согласно легенде, с моря?
Однозначных ответов на эти вопросы пока нет. Шам, однако, вспоминает об
Издубаре, вожде племени, точнее, рода, который некогда привел своих людей
с гор в долину. Речь идет не о Хозяине воды, а о его отце, старом
Издубаре, великом охотнике, который очень напоминает библейского Нимрода,
"сильного зверолова". Ближайшие к Нижнему Двуречью горы - хребет Загрос на
юге нынешнего Ирана. Легче всего предположить, что именно оттуда пришли
шумеры, как впоследствии оттуда вторгались в долину племена Древнего
Элама. Но прародиной шумеров могли быть и более отдаленные гористые районы
Азии - Тавр, например, или Кавказ, Иранское нагорье или Гиндукуш.
лингвистический анализ. Шам уже согласился принять у себя дома в качестве
гостя Павла Борисовича Решетника, очень способного лингвиста.
определить на карте нужное место. Как ни странно, в материалах эирской
экспедиции не была указана долгота места. Ур сказал мне, что там значилось
только, что колодец, возле которого располагалось селение, находился к
северу от экватора примерно на двенадцатую часть круга. Это соответствует
тридцатому градусу северной широты. Где-то под этим градусом стоял
древнейший из известных нам городов Шумера - Эриду. Вполне возможно, что
это и был тот самый Город, куда шел с караваном Шам, Город, в одном
дневном переходе от которого он был ранен в бою у Реки. Название Реки
сомнений не вызывает - это древний Буранун, нынешний Евфрат.
долины весенним разливом рек или тем самым "всемирным потопом", который
описан в шумерском сказании о Гильгамеше и впоследствии в Ветхом завете,
мы не знаем. Пожалуй, судя по настойчивому совету эирцев (а им было
виднее) поскорее покинуть долину, это все же был потоп. Вряд ли он
уничтожил всю жизнь в долине - города наверняка уцелели, - а вот селение
Шама было, конечно, сметено водным потоком, как и другие селения. Самому
Шаму и его жене необычайно повезло. Потоп поглотил, уничтожил их род, и
прошли многие годы, прежде чем на юге долины вновь расцвела жизнь и
поднялись и окрепли города-государства - великий Ур, Лагаш, Урук, - они
же, Шам и его супруга, были в пути, в межзвездном пространстве, и течение
времени для них замедлилось...
площадку.
бубнил пенсионер Фарбер:
мы... э-э... плохо знаем старошумерский язык. Но при различиях в
фонетике... э-э... основа у него та же, что и в классическом шумерском...
Та же неизменяемость корня, и гармония гласных, и агглютинация...
сказали, Ной Соломонович? Альгю...
Это значит... э-э... приклеивание, присоединение к корню слова аффиксов...
аффиксов, имеющих определенное грамматическое значение...
тебя ждет.
- Простите, Ной Соломонович, я сейчас...
Фарбер, не сразу заметив исчезновение собеседника. - Э-э, где же ты?.. Ну
ничего...
на пенсию, и все эти годы он мало разговаривал с людьми. Так только, с
приходящей родственницей, готовившей ему обеды, с соседями по поводу
рецептов да с сыном-инженером, который раз в неделю проведывал старика,
книжки ему приносил. От недостатка коммуникаций у Фарбера голос как-то
сел, сделался глухим, как из закрытой бочки, и что-то неприятно клокотало
у него в горле, когда он начинал говорить. Последние дни, однако, с лихвой
вознаградили старика за долгое молчание. С того самого момента, когда он
робко заговорил с Шамом по-шумерски, к нему, Фарберу, вдруг повалил народ.
Он не совсем ясно представлял себе, откуда взялись в наши дни шумеры, но
видел, что они вызывают жгучий интерес. Несколько раз приходил симпатичный
профессор Рыбаков, - сидя в застекленной Фарберовой галерее на скрипучем
соломенном стуле, профессор долгие часы разговаривал с ним и с Уром и пил
чай с инжировым вареньем, принесенным тетей Соней. И приходили еще люди, и
с некоторыми было очень интересно говорить, потому что они хорошо знали
ранние цивилизации и разбирались в шумерской клинописи. Голос у Фарбера
мало-помалу окреп за эти прекрасные дни, и почти прошло клокотание в
горле, и его ввалившиеся щеки вроде бы немного округлились и даже
порозовели. Особенно приятно было ему, когда один из сведущих людей
поспорил с ним по поводу употребления шумерского суффикса "на", а потом,
признав свою ошибку, выразил восхищение его, Фарбера, познаниями и
пригласил на работу в научный институт. Ах, если б скинуть со слабых,
ссутулившихся в аптеке плеч хотя бы десяток лет!..
Сразу исчезли гости, кончились прекрасные времена. Нет, не совсем
кончились, остался один собеседник - и кто бы мог подумать, что непутевый
Сонин племянник, который вечно гоняет где-то мяч (Фарбер был искренне в
этом убежден), вдруг зажжется таким неистовым интересом к древнейшей
цивилизации Земли? Вот уже несколько вечеров сидит тут, и слушает, слушает
то, что он, Фарбер, рассказывает ему о Древнем Шумере и Древнем Аккаде, о
халдеях и хананеях, о жестоких и могущественных царях Вавилона и
Ассирии...
квартиры, схватил трубку.
голосок. - Где ты пропадаешь, почему не звонишь?
на это "где пропадаешь", но сдержал свой порыв. Не надо спорить с
женщинами, не надо, не надо...
другим тоном: - Валера, я у подруги занимаюсь, это почти рядом с тобой.
Если хочешь, приходи минут через двадцать на угол Гоголя. Проводишь меня
домой. Если хочешь, конечно.
Телефонный аппарат был новый. Красный, как пожарная машина. Как сигнал
опасности.
обвязать эти две коробки с посудой.
но беспокойная тетушка загодя начала сборы. Неохотно, но исправно Валерий
притаскивал ей из окрестных магазинов пустые картонные коробки из-под
масла и печенья, и тетя Соня аккуратно, вдумчиво укладывала в них пожитки.
ворочая тяжелые коробки и обвязывая их бельевой веревкой. Не сорваться бы,
не выказать свою боль и обиду, сохранить небрежный, скучающий тон. Сотни,
тысячи вещей есть поинтересней, чем встречи с Анькой. Вот - Шумер! Ка-акая
прекрасная, захватывающая штука - история! Дураком он был набитым, когда в
школьные годы пренебрегал историей. Бросить, что ли, читать фантастику и
приключенщину, засесть за толстые тома Всемирной истории - да не просто
так, а с карандашиком, с хронологическими таблицами. Не обезьяна же он,
черт дери, которой нет дела до того, что происходило до нее в родном лесу.
тете Соне: "Ухожу!" - и вихрем на улицу.
самосозерцание, продавец хурмы, пожилой носатый дядечка в нечистом халате.
Было еще светло, еще только собиралось завечереть поблекшее сентябрьское
небо.
Приклеивание к корню этих... как их... фениксы, что ли... нафиксы...
Хорошо старику Фарберу с его древностями, с агглютинацией этой самой. А
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Куликов Роман