Чтение 74–й страницы книги ~Экипаж "Меконга"~

нередко обвинял Юру в "узости мышления".

- А давно ли ты, - ехидно спрашивал Юра, - давил на меня, как...

- Ладно, ладно. Тебя задавишь! - отвечал Николай.

Они вдруг увлеклись проблемой противометеоритной защиты космических
кораблей: при встрече в пространстве установка автоматически срабатывает,
поверхности одна за другой раскрываются, и метеоритное тело свободно
проходит сквозь корабль, не причинив ему вреда...

Наши друзья с жадностью набросились на астрономию и космонавтику.
Многое было им не по зубам. Они повадились ходить к Привалову домой. Борис
Иванович охотно выкладывал им все, что знал о проблемах времени,
пространства и тяготения, и снабжал книжками.

- Я катастрофически поумнел, - говорил Юра, осилив очередную книгу. -
Хоть в академию меня бери ученым секретарем.

- Ученым котом, - смеялся Николай.

Но шли месяцы, и Юра стал замечать, что его друг проявляет все меньше и
меньше интереса к "проблемам". Николай не желал по вечерам вылезать из
дому, только в кино иногда ходил. Поостыл к научным книжкам, перечитывал
свои любимые "Путешествия на берег Маклая", с легкой руки Бориса Ивановича
принялся "освежать в памяти" Жюля Верна.

- Что за черная хандра у тебя? - допытывался Юра. - Что с тобой
происходит?

Николай отмахивался, помалкивал.

В конце апреля пришел из Москвы объемистый пакет. Директор института
заперся с Колтуховым и Приваловым. Несколько позже-приехал академик
Багбанлы и тоже скрылся за массивной, обитой кожей директорской дверью.
Совещание длилось долго. В кабинет таскали то чай, то боржом.

После перерыва в приемную заявился Юра. Он покрутил носом и сказал,
поглядывая на непроницаемую дверь:

- Пахнет жареным!

- Идите, идите, Юрочка, - посоветовала секретарша, не переставая
стучать на машинке. - Там без вас обойдутся.

Юра помчался к себе в лабораторию.

- Колька, что-то происходит! - зашептал он другу. - С утра совещаются,
Борис Иванович даже кефира не пил в перерыв. Не иначе, какая-то новость из
Москвы... Да оторвись на минутку от счетной линейки! Что с тобой творится?

Николай промолчал. Он с преувеличенным вниманием рассматривал
незаконченный чертеж. Только что построенная кривая напоминала парус,
надутый ветром... И вот уже возникает в памяти высокий белый борт
теплохода и красный сарафан, летящий вниз... И грустные темные глаза...

Николай провел ладонью по лбу.

Раньше Рита была просто незнакомкой, чужим человеком, - можно было
понемногу забыть ее, напрочь выбросить из мыслей. Но теперь... Теперь все
перепуталось. Избегай не избегай ее - все равно никуда не уйдем. Нет
больше незнакомки. Есть Желтая Рысь из детства Она отнеслась к нему с
доверием, как к настоящему другу, она сделала его причастным к своей
трудной судьбе.

Николай почти не видел ее со дня возвращения из Москвы. Несколько раз
Рита звонила ему на работу. Он деревянным голосом спрашивал, что у нее
нового. Новости были. Анатолий Петрович вернулся домой и обещал Рите
пройти курс лечения, как только завершит работу. Работа же у него хорошо
продвинулась. Рита рассказывала об этом весело, оживленно, и Николай
порадовался за нее. Но в то же время каждый ее телефонный звонок причинял
ему боль. Лучше бы она не звонила вовсе.

Однажды Рита пожелала познакомить мужа с друзьями своего детства и
пригласила их, Николая и Юру, на чашку чая.

Так Николай впервые увидел Бенедиктова. Он поразился нездоровому цвету
его лица, отекам под глазами, потухшему взгляду. В свою очередь, Анатолий
Петрович удивился, когда Николай назвал себя.

- Позвольте, - сказал он. - Разве вы Потапкин, а не... - Он посмотрел
на Юру.

- Простите мне невольную мистификацию. - Юра смущенно улыбнулся. - Если
б я тогда сказал, что Потапкина нет дома, вы бы ушли, а мне очень хотелось
поговорить с вами... Моя фамилия - Костюков.

Бенедиктов хмыкнул. Рита поспешила пригласить гостей к столу.

Пили чай с тортом. Юра вспоминал золотое детство, индейские игры,
многострадальные фикусы Тараканши. Николай оживился, стал рассказывать о
Жюле Верне.

- Я недавно перечитал "С Земли на Луну", - говорил он. - До чего мудрый
был старик! Он даже угадал место, откуда американцы будут запускать
космические ракеты: Флориду. А траектория жюль-верновской ракеты,
облетевшей Луну, почти совпадает с путем, пройденным нашей ракетой...

- Поразительно! - сказала Рита.

Николай заметил, что она тревожно взглянула на мужа.

Анатолий Петрович вяло ковырял ложечкой торт и не принимал участия в
разговоре. Николая так и подмывало спросить про матвеевский нож, но этот
вопрос и многие другие, которые вертелись на языке, были заперты тяжелым
замком обещания, данного Рите.

Вдруг Бенедиктов уставил на Николая тусклый взгляд:

- Ваша установка - вы добились на ней длительного эффекта
проницаемости?

Николай чуть не поперхнулся от неожиданности. Торопливо прожевав кусок
торта, он ответил:

- Право, не знаю. Мы передали все материалы Академии наук.

- А сами бросили это дело?

- Нет, почему же... Просто в Институте поверхности больше возможностей
для систематического исследования.

- А у вас как дела, Анатолий Петрович? - любезным тоном спросил Юра. -
Когда можно будет вас поздравить?

- Где уж нам тягаться с целой Академией наук! - невесело усмехнулся
Бенедиктов.

- Зачем же тягаться? - Юра поиграл желтыми бровями. - Присоединяйтесь к
нам, и дело с концом. Времена ученых затворников прошли. Современные
научные проблемы настолько...

- Вы еще молоды, товарищ Костяков... - прервал его Бенедиктов.

- Костюков, - поправил Юра.

- Слишком молоды, чтобы указывать мне, какие времена прошли, а какие
нет.

Бенедиктов насупился. За столом возникло неловкое молчание. Рита
поспешила переменить тему:

- Ребята, вы идете завтра в филармонию слушать Каминку?

Каминка не помог. Вечер был испорчен. Анатолий Петрович встал из-за
стола и, сославшись на головную боль, вышел.

Конечно, Юра понимал, что творится с Николаем, но впервые за многие
годы дружбы не знал, чем ему помочь, Он даже советовался с Валей, но не
нашел у нее сочувствия. Вале почему-то не нравилась новоявленная подруга
детства. Напрасно он убеждал ее, что Рита для него - все равно что
двоюродная сестра.

- Ах, сестра!! - Валя рассердилась. - Ну и нечего спрашивать у меня
совета, спроси уж прямо у сестрички. - И тут же она припомнила французскую
поговорку, вычитанную из "Войны и мира": - "Cousinage est un dangereaux
voisinage" [двоюродное родство - опасное соседство (франц.)].

- Это злостный выпад, - оскорбленно заметил Юра. - Я, как и жена
Цезаря, вне подозрений. Что до Кольки, то его отношение вне твоей
компетенции, потому что ты не знаешь математики.

- При чем тут математика?

- А при том, что отношение "а" к "в" есть их зависимость. Если Колькино
"а" равно какой-то конечной величине, то Ритино "в" равно нулю. А
отношение нуля к конечной величине - тот же нуль.

Валя озадаченно помигала.

- Ну, знаешь, - сказала она возмущенно, - я эту математику лучше тебя
понимаю! Твой Коля типичный идиот. И вообще, я знаю, что нужно делать.

В ближайший воскресный вечер после этого разговора Юра и Николай
поджидали Валю возле аптеки, чтобы вместе идти в кино. Валя пришла не
одна: с нею была круглолицая девушка в зеленом платочке и сером
пальто-колоколе.

- Знакомьтесь, - сказала Валя и со значением посмотрела на Николая, -
это Зина, моя подруга.

Затем Валя взяла Юру под руку и увлекла его вперед. Николаю ничего не
оставалось, как идти рядом с новой знакомой. Зина оказалась неглупой и
начитанной девушкой. Они говорили о книгах, и Николаю пришлось признаться,
что многих новинок он не читал.

В кино они не попали и пошли на Приморский бульвар. Дул холодный
северный ветер, стучала о фонарь ветка акации. Под акацией стояла скамейка
- та самая, возле которой прошлым летом Николай повстречал Риту...

Он вдруг остановился. Ему очень жаль, но дома его ожидает срочная
работа: Привалов велел к понедельнику перевести статью из "Pipeline news"
["Трубопроводные новости", американский журнал].

- Помнишь? - сказал он Юре. - Еще в начале недели он просил.

- Да, - кивнул Юра, который впервые слышал об этом. - Тебе много еще
осталось?

- На полночи хватит.

Валя посмотрела на Николая уничтожающим взглядом и взяла Зину под руку.

Николай попрощался и ушел.

В пакете, присланном из Института поверхности, и в самом деле оказалось
интересное сообщение: диапазон частот, повлиявший на установку в Бондарном
переулке, был уточнен. Схема, которая смутно проглянула из неуклюжего
опыта молодых инженеров, теперь заговорила языком формул и цифр. Москвичи
получили первый результат: сжатые в поле кольца Мебиуса штанги проникли