умишками вашими зеленеными. Только пока дойдете, для тебя-то уже поздно
будет! Сейчас ты не только от меня - от любого мужика на полет стрелы
шарахаться будешь, хотя по секрету тебе скажу, что первую половину преджизни
девка брюхатая - кусочек лакомый: добрая, нежная, и самой ей в самую
радость... да не красней ты, дело я тебе говорю, коли больше сказать некому!
А как родишь ты, так начнешь с дитем тешькаться; по твоему нраву на то
годков десять и уйдет. Потом еще попривередничаешь, а время-то - ау! Так и
не узнаешь, что есть на свете слаще самой жизни.
короба. Приходи, с утра росного буду ждать тебя, плащом заморским ножки
укутаю, жемчуг озерный на паутинку лесную нанизаю...
когда про кружала проклятые упоминали. Набрехал с три короба, а что - и сам
не помнит, по в кружалах-то намертво вписано, не отвертишься. Все беды на
свете - от бабского ума! И более всех - самим им не в радость.
сегодня?
крепче золотого тумана заслонится она словами мудреными. - И тогда я был
прав, и сейчас как на духу. Потому как есть закон, солнышку-живу любый: не
убивай. Но если замахнется кто мечом на дитя беззащитное - пришибу голыми
руками, и бог мой возрадуется. Поняла?
мужелюбам слюнявым, то плюну я на его могилу, и бог мой меня не охаит.
Непонятно?
окаянные у нее попросить.
скажем, полюблю я тебя больше жизни своей - да не волнуйся, это я к примеру,
потому как скорее земля под нами надвое треснет, чем такая бредуха со мной
наяву приключится, - так вот, если я, окончательно сбрендив, на ровной
беленой стене нарисую тебя такою, как во снах своих буду видеть, и на лик
твой ежеденно молиться начну, точно красноризник князев на солнышко ясное, -
думаю, бог мой на меня не осерчает.
теперь ему прямо в рот, как зачарованная:
Только нет его более, и никто не знает, с какой такой печали.
нельзя было бы переступить, если надобно. Потому как над всеми законами есть
закон законов, завет заветов: нет греха большего, чем поступать...
несообразно.
этот закон законов. Харр и сам понимал, что слово он выбрал не совсем
подходящее, должно быть точнее, жестче, но откуда ему было знать, что это
емкое верное слово еще не придумано ни на Тихри, ни на Джаспере и уж никак
не на этой первобытной планете, названия которой он еще так и не узнал.
потому что поступал он так всегда, а высказывал вслух это правило впервые, -
то делай это сообразно...
выразить то, что бессознательно жило в его душе, не умел.
наболтать с три короба может, вот как я тебе. И в словах его -
правда-истина, как вот в моих... Но кроме слов людских еще есть и вечная
правда, которая просто есть на свете, и весь сказ. И словами-то ее не
выразишь... Вот, к примеру, лучи солнечные: тянутся они во все времена от
светила красного к земле зеленой, и всегда они прямы, и нет такого урагана,
чтобы согнул их или скрутил. Но возьми калеку, который слеп от рождения: он
знает, что есть они, лучи солнечные, он их всем существом своим чувствует -
а описать не может. Вот и я сейчас перед тобой, как крот слепой: солнца не
вижу, а нутром его чую.
нарушить заветы, мудрые и справедливые, и к тому же тобою самим высказанные,
ради какой-то невидимой правды вечной?
драчливый, но я все равно вру, увожу чужих девок и бью чьи-то морды, просто
потому, что я такой человек. И знаю, что нехорошо, но уж больно хочется. И
все это вечной правды не касаемо. Она - как молния, что бьет в твою тропу
возле самых ног. Не каждому это в жизни хоть раз выпадает. И не к счастью
это. Но такая, видно, моя судьба: повстречал я тебя - и шарахнуло меня, как
из тучи грозовой. Не любовь это, и не блуд шальной, и не жалость слюнявая.
Просто должен я увидать, как глаза твои счастьем исполнятся.
Да разве знаешь ты, какие лица у девок бывают, когда их в первый раз до
восторга поднебесного доведешь? А ты без этого хочешь весь свой век
прокуковать...
шмякнула о приворотное деревце - кувшин у Махиды был полон до краев.
мое слово... - она поставила кувшин возле постели и полезла в потайной
сундучок. - И каким местом думал тот, кто тебя обучать замыслил... На!
окаменелому лицу сердечного своего друга, который лежал, стиснув голову
руками.
кружала об пол; раздался хруст - это одно из колец попало точно по
драгоценному камню, венчавшему эфес Харрова меча, и распалось надвое.
прощаясь, выскользнула вон.
дома. - Ишь, глаза-то побелели...
с ума тут не стронулся...
и принялась гладить по белым его кудрям, не забывая другой рукой наливать
одну чашу за другою, и так до тех пор, пока не забылся он тяжело и бездумно.
Махиду, понял: в ее доме ему хозяином не быть. Значит, надо зарабатывать
свой.
были хоть и искусные, да не про деревянное дело. И на двор к аманту ходить
перестал, пока не сварганил три лука: для себя - здоровенный, а для
амантовой ребятни - словно как игрушечные. Несколько раз ходил в рощу
подалее, пристреливался тупой лучиной. Наконец выбрал три наконечника
поплоше и увел на целый день наследников, к делу приспосабливать.
помогло то, что на кряжистом столетнем стволе нарисовал угольком тупое
свинячье рыло, в которое целить было одно удовольствие. Дни летели быстро,
как оперенные лебедиными перьями стрелы, и вот наконец Харр заявился к Иддсу
с плоским коробом за плечами.
виделись они не далее как вчера.
Сели. К блюдам почти не притрагивались, на Харра не косили - словом, вели
себя так, что в который раз подумалось: от таких не ушел бы, ежели б свои
такими удались. Наконец подали на блюде поросенка, зажаренного на вертеле;
тут уж Завка не выдержала, стрельнула рысьим глазом на своего наставника.
Тот нахмурился: а вот такого уговора не было. Отставить, значит. Завка,
знавшая о предстоящем визите Харра и с вечера улещивавшая кухарей, чтоб
побаловали свининкой, капризно надула было губки, но тут Харр поднялся,
потянувшись за своим коробом:
на сладкое?
на ратный двор, а стражей попросил на время убраться из дому. Иддс и тут
промолчал. Завл нырнул куда-то в угол, достал припасенное на этот случай
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Панов Вадим
Володихин Дмитрий
Майер Стефани
Конан-Дойль Артур