такую жестокость, что память о ней будет рвать и терзать мое сердце еще
много столетий. Есть только одно, что может спасти меня от безумия, - я
должен неистовствовать, страдать и раскаиваться. Пока бьется мое сердце, оно
должно кровоточить, иначе я не вынесу того, что должен пережить. Вместе с
другими твоими дарами, мой господин, отдай мне Симму.
***
снисходительны к ней, обнимая и пряча ее от колдовского взгляда
приятеля-любовника. Но беспощадные звезды заливали светом мраморные улицы, а
когда взошла луна, похожая на яблоко из зеленой яшмы, Кассафех чуть не впала
в отчаяние. Но, так как никто не пытался ее задержать, ей показалось, что
она уже чудесным образом спаслась. Красавица не понимала, что оказалась в
ловушке и, куда бы она ни побежала, ей не удастся вырваться на свободу...
не продумала заранее план действий. Скорее, она действовала бессознательно.
Но то, что она сумела вырваться из кольца чар Зайрека, объяснялось вовсе не
этим. Заколдованные мудрецы и чародеи словно вросли в пол. Красавица же
смогла ускользнуть, подстегиваемая безумным страхом. Дело в том, что она
была дочерью волшебного создания. Колдовство Зайрека не коснулось ее по той
же причине, по которой не обольстил ее сад второго колодца. Кровь ее
неземного отца - фиолетовая кровь духа стихий, - смешавшись с человеческой,
уберегла ее от земного колдовства. Что касается Улума, то она не видела его.
Однако было вполне достаточно и того, что она почувствовала его приход. Как
и весь Симмурад в ту ночь, она, бессмертная, дрожала от страха перед
Владыкой Смерти.
помощью Йолсиппы. Толстяк ведь оставался единственным свободным человеком в
городе, поскольку не присутствовал на пиру. В сущности, женщина больше
нуждалась в его дружеском участии. Ее предали, но у нее не было времени
горевать об измене Зайрека.
противоположном направлении три пятнистых леопарда. Их сверкающие золотистые
глаза почему-то привели Кассафех в замешательство. Ей показалось, что
хищники нашли выход, который был недоступен ей.
сияющие в лунном свете.
сквозь низкую дверь сторожевой башни.
на своем ложе, с присвистом похрапывая и что-то бормоча во сне.
привратника. Но это оказалось бесполезно, толстяк уже выпил все вино, и
кувшин был пуст. Женщина в ярости принялась хлестать его по щекам и вдруг
услышала далекий, но зловещий грохот, камни под ее ногами и над ее головой
задрожали.
бежать отсюда!
что-то ужасное... Не знаю, что это, но мне страшно!
ворота.
полились слезы, хотя красавица и сама не знала, кого оплакивает. Однако,
взяв себя в руки, она закричала на Йолсиппу, чтобы тот пошевеливался. Между
тем Йолсиппа не спешил, а подозрительно оглядывался по сторонам.
мне.
пот ручьями стекали на пол, но ворота и не думали открываться.
придумал!
дверцу и выглянули наружу.
самого горизонта в звездном свете, сияло огромное море. Но тут снова ударил
гром, лунная дорожка на воде задрожала и раскололась, словно разбитое
зеркало.
его. Море, серое и холодное, бурля и вскипая, подобралось к подножию скал.
Время от времени огромная волна ударяла в каменную стену. Море медленно
наступало на город бессмертных.
***
вызвал ледяные воды древних морей и с ними всех чудовищ, живущих в их
глубинах.
восток, не обращая внимания на зовущую их багрово-зеленую луну, которая и в
те дни, когда Земля была еще плоской, властвовала над соленой водой. Из
пучин, из бездны, из лона самой Земли, мощным ударом снеся все преграды,
поднялись гигантские волны. Море наступало на сушу. Оно поглотило восточный
берег, его пляжи и мраморные укрепления. Однако больше всего оно стремилось
поглотить Симмурад.
беспомощно распростерся у ног чародея. Маг взывал к морю на древнем языке
магии. Он не чувствовал ничего - или почти ничего, кроме своего
нечеловеческого могущества - опьянение силой сменилось изжогой ненависти.
Владыка Смерти давно удалился, утолив жажду мести - если она вообще
существовала.
хлынуло в долину Симмурада. Шум водопада и грозы сливался с грохотом
исполинских волн, бьющих в склоны гор.
затоплены. Море, скрывая верхушки деревьев, медленно поднималось по ступеням
крепости.
поглотила зеленую плиту перед входом, добралась до слов Я - Симмурад и
теперь нежно целовала их.
безобразные ступни мудрецов и сапоги воинов, но никто из них не шелохнулся.
Никто не двинулся с места и тогда, когда море, осмелев, поднялось по их
ногам выше, лаская застывшие тела. Скованные чарами, бессмертные не ощущали
прикосновения моря, но все видели и понимали. Вот вода поднялась до их
подбородков, но несчастные не противились и не задыхались. Глаза их
напоминали гладкие камни на берегу. Уязвимые, как обычные люди, они утонули,
но благодаря приобретенному бессмертию оставались живы. Однако теперь их
жизни были не нужны им.
моря. Обычно у них уходили годы на возведение прекрасных сооружений из
белого коралла, но по зову Зайрека здесь собрались лучшие подводные
строители. Со знанием дела принялись они за работу. Вскоре каждый
бессмертный получил персональную тюрьму из белого коралла.
увидев их впервые. Тогда они были восковыми куклами, а теперь стали
коралловыми статуями. Они никогда не умрут, но все же Смерть может
праздновать победу. Немного погодя вода достигла потолка зала, и рыбы стали
сновать туда-сюда через разбитые вихрем окна. Однако море еще не добралось
до самых высоких башен города. Теперь оно уже не было бурным, оно стало
тихим и ласковым, оно целовало свои жертвы перед тем, как их поглотить.
казалось, что-то тихо напевало, словно пытаясь успокоить и заворожить ее.
утонуть, однако, судя по всему, - так оно и случится. И хотя жизнь в этом
городе порядком надоела мне, я вовсе не желаю очутиться под водой. Как бы то
ни было, прошу тебя, не добавляй в этот поток еще и свои слезы.
спасти нас, а я.., меня не учили ничему полезному. Я не могу ничего
придумать. - Кассафех стояла на верхней площадке лестницы у дверей в башню.
Двумя-тремя ступеньками ниже была вода, а над головой - равнодушное небо. -
И от вас тоже не дождешься никакой помощи, - обвиняюще бросила небесам
Кассафех.
Сертаков Виталий
Буджолд Лоис
Круз Андрей
Роллинс Джеймс
Якубенко Николай
Лукин Евгений