и я с него упаду!.. А если я упаду с такой высоты, то я могу сильно
ушибиться!.. Нет, я пойду пешком... И коняшке ножки топтать не
придется...
Зопина и закончил:
Многоликий. - Я ведь собирался подарить этих коней вам...
как... лошадь! Где ж я ему столько пропитания найду. Тут каждый день
думаешь, как бы самому голодному не остаться, а тут тебе еще
лошадь-дармоеда дарят... Нет, спасибочки, она вам в хозяйстве нужнее!
вступил в разговор Опин, - то, конечно, лошади - это щедрый дар... По
вашим, по людским меркам... А нам, гномам, вы лучше бы подарили
холмик-другой или горушку какую завалящую. Мы и ростом для лошадей не
вышли и все больше в скалах да в земле привыкли копаться. И проходы наши
в скалах... Вон, спросите Белоголового, он наши подземные ходы крысиными
норами обозвал, куда уж лошадь в них заталкивать...
по нраву бы пришлась?..
промолчал.
называют. Вот за нее мы бы великое спасибо сказали. И тебе невелик
убыток, а мы бы себе там домик построили. - Опин жалостливо опустил
уголки рта.
перекинувшись уже знакомой нам птицей, устремился к вершине скалы. Через
несколько минут он вернулся и вручил Опину именной указ о пожаловании
гномам Опину и Зопину, за чрезвычайные заслуги, горы Лесистой в Северной
гряде. Указ был выписан каллиграфическим почерком на прекрасной гербовой
бумаге. Зопин собрался очень внимательно рассмотреть этот документ, но
Опин быстро скатал указ и спрятал за пазуху, пробормотав что-то вроде
"ну нам пора..."
из лошадей, сам вскочил в седло другой и наклонился к Опину:
видна... Я думаю, сегодня вы дальше Задумчивого ползуна не уедете... -
Он посмотрел на Зопина.
найдем... Или вы нас...
это...
меня посмотрел.
махнуть рукой гномам, но тех уже возле скалы не было.
скалу. Но вот он скрылся за отвесным гранитом, и тут до нас донеся его
крик:
нами пронеслась огромная зеленая птица с отливающцми бронзой концами
крыльев.
исчезла в загустевшей траве. Видимо, в сторону гор мало кто ездил - это
был, по здешним меркам, конец света. Наши кони, почти не понукаемые, шли
неспешной рысью по густому летнему разнотравью лугов. К середине дня
окружающая местность стала меняться. Появились холмы, и лошади, сберегая
силы, начали петлять между ними по низинам. Спутники наши ехали молча,
то ли не желая навязывать нам свое общество, то ли считая нас слишком
высокопоставленными особами. Только когда я спросил одного из
гвардейцев, выглядевшего наиболее внушительно, сколько продлится наше
путешествие, он коротко ответил:
стал, а послал свою лошадь на вершину ближайшего холма, чтобы оттуда
осмотреть окрестности.
впереди, ничуть не вырастая, стояли синие горы, чуть розовея вершинами.
страдая от длительного общения с седлом. "Ну вот и еще один вид спорта
ты у меня освоишь... - подумал я с легкой усмешкой. - Будешь почти
готовый пятиборец..."
затем двинулись дальше. Солнце медленно катилось к горизонту, когда
впереди, за невысокими холмами, показалось странное серовато-бурое
искристое образование, напоминавшее излом огромной гранитной глыбы.
Только в отличие от гранита, мрамора, туфа и других окаменелостей эта
масса явно, хотя и очень медленно, двигалась. Я сам обратил на этот
феномен внимание только после того, как Данила, направив свою лошадь ко
мне, громко прошептал:
свою лошадь и внимательно понаблюдал за указанным объектом, мне стало
ясно, что мой маленький спутник оказался гораздо наблюдательнее меня.
сторону движущейся скалы. Он также молча повернул отряд в указанном
направлении. Странная движущаяся скала была ясно видна, однако
добираться нам до нее пришлось довольно долго. Солнце уже успело зайти
за горизонт, вечерний воздух посвежел так, что Данила натянул на голову
капюшон, а я подумывал, не достать ли мне из седельного мешка дареную
шкуру. И тут, обогнув очередной холм, мы в быстро надвигающихся сумерках
увидели предмет своего интереса. Это действительно была огромная,
совершенно голая, поблескивающая слюдяными вкраплениями скала размером с
трехподъездный четырехэтажный дом. И эта глыба гранита явственно
перемещалась. Пройденный ею путь был отмечен здоровенной коле„й с
вырванной и перемолотой травой, поломанными, втоптанными в землю кустами
и деревцами.
горел небольшой костерок, у которого мелькали до боли знакомые колпаки.
Мы направили лошадей в сторону костра и тут же услышали довольный голос
Зопина:
добрели!
недовольный окрик Опина. - Оставишь всех без ужина!..
отреагировал Зопин, воинственно размахивая огромной разливной ложкой.
перебил его Опин.
оттенка зрелого помидора. На глазах его выступили злые слезы, и вдруг он
начал быстро шевелить губами, не произнося при этом ни слова. Несколько
секунд продолжалась эта немая сцена, за которой даже Опин наблюдал с
некоторой тревогой, пока наконец Зопин явственно не произнес:
не проси!!!
Опин и повел своим вздернутым носом в сторону костерка.
черпаком, а мы, едва сдерживая рвущийся хохот, полезли с лошадей.
отогнали на ближний лужок под присмотром одного из солдат, мы с Данилой
сразу направились к костерку гномов.
аппетитным, что постепенно около него собралась вся наша экспедиция. При
этом каждый из подходивших считал своим долгом демонстративно потянуть
носом и на свой собственный лад произнести одну и ту же фразу:
мясом, куску пирога, и каждому был обещан какой-то особенный чай. Даже
Опин, несмотря на произнесенное в его адрес проклятие, получил свою
миску каши и пирог, сопровожденную неясным смущенным бурчанием, что-то
вроде: "...Видеть не могу голодных гномов..." На это Опин только
довольно улыбнулся и принялся уплетать свою порцию за обе щеки.
даже без меда, выставленного щедрой зопинской рукой. А затем вся наша
компания разлеглась на травке. Гвардейцы - несколько в стороне, что-то
тихо обсуждали между собой, временами посмеиваясь и толкая друг друга в
бока. Данила с Зопином мыли посуду, Опин, бормоча себе под нос
недовольным баском, копался в своем мешке.
Лукьяненко Сергей
Русанов Владислав
Прозоров Александр
Контровский Владимир
Кервуд Оливер Дж.
Роллинс Джеймс