Настреляв уток, он понес их к Шемме.
люди суетились, бегали с посудой, тряпками и котлами, тащили во двор
столы и стулья, взятые взаймы у соседей. Виновник торжества вышел из
кухни, где снимал пробы с угощений и давал советы стряпухам, и радостно
встретил Витри, а еще радостнее - дичь - редкое лакомство для лоанцев,
среди которых не было охотников. Витри поздравил его и пошел домой,
довольный, что сумел угодить товарищу.
поворота, а там сменялась неспешной жизнью лоанского поселка. Витри шел
по тихим, словно погрузившимся в вечный сон улицам, раскланиваясь с
сельчанами и ловко избегая попыток продолжить беседу. Внезапно он увидел
девушку, вывернувшуюся из боковой улицы, и споткнулся, мгновенно узнав
эту быструю походку, эти светлые кудряшки, окружающие хорошенькое
круглое личико с аккуратным, чуть вздернутым носиком. Лайя тоже заметила
его и пошла навстречу, пышная Е юбочка так и порхала вокруг ее ног.
не было ни малейшего намека на прежнюю размолвку.
избежать.
нему гораздо ближе, чем требовал разговор. - Или загордился?
понимаешь...
отговорки.
сердился. Это ты сердилась. Тебе не нравилось, что я не герой.
плечиком. - Ты на целых полгода оставил меня одну! Если я и прощу тебя,
то только потому, что ты сделал это из-за меня.
проскользнуло нечто, заставившее ее насторожиться.
другу. - Я же сказала тебе тогда, что выйду замуж за героя.
замечал все ее претензии на исключительность, все эти мелочные ужимки
признанной сельской красавицы, и удивился тому, что они казались ему
забавными и трогательными. - Я делал то, что нужно, только и всего. Это
вон Шемма - герой.
требовательные нотки. - Между прочим, Поти, сын сапожника Ваппы, уже два
раза звал меня замуж. Так что стоит мне захотеть... понял?
Поти.
в нем росло чувство свободы и облегчения, сменяющее неловкость
разговора.
распахнул дверь и полез шарить по полкам и ящикам. Его руки сами знали,
что делать, - встряхивали дорожные мешки, разыскивали миску, ложку,
котелок, походное одеяло, смену одежды и прочие, нужные в дороге мелочи.
пышного праздника. Все село гуляло до поздней ночи и проснулось за
полдень.
только на тропе, ведущей из села, отпечатались одинокие следы конских
копыт.