песчаных туч, о которых говорила Сийя, Скиф видел теперь барханы, крутые с
одной стороны и пологие с другой, но высота их оставалась ему неизвестной;
может быть, десять метров, а может, все пятьдесят.
искрами звезд, а настоящим небом, розово-фиолетовым, высоким и
безоблачным. Солнце казалось здесь иным, чем на поверхности сферы, - чуть
больше и не таким ослепительно ярким, скорее оранжевого, чем алого
оттенка. Оно сияло у Скифа за спиной, и, оглянувшись, он удивился, что
оранжевый диск заметно опускается; потом сообразил, что аппарат летит к
ночной стороне планеты.
потом возникли черные пятна, бесформенные, с рваными краями, одни большие,
другие - поменьше, третьи - совсем крошечные. Пятна увеличивались в
размерах, сливались друг с другом и внезапно обрели форму и объем; теперь
это были не просто кляксы темноты, а торчавшие вверх или рассыпавшиеся
пологими холмами остатки каких-то сооружений. Кое-где Скиф различил блеск
металла, увидел четкие линии дорог и занесенные песком столбы, тоже,
очевидно, отмечавшие дорогу, - они тянулись по прямой, исчезая среди
барханов.
живот, потянулся к Сарагосе. - Город? Дай взглянуть, генацвале!
Джамаля. Он глядел вниз, а брови его, похожие на двух мохнатых гусениц,
ползли вверх; и ладно бы только брови! Щеки Пал Нилыча вдруг начали
багроветь, лоб пошел складками, а нижняя губа отвисла, будто бы в
изумлении. "Что он там углядел? - мелькнуло у Скифа в голове. - Флаг
Объединенных Наций? Или живого мамонта?"
Темные пятна исчезли в красных песках, и Сарагоса опустил бинокль.
нашлепке дальномера. - Не город, руины... развалины, хмм...
намного больше, чем все города, которые могли обнаружиться на Сархате.
Найти развалины города на древней планете - дело вполне естественное, а
вот растерянность шефа относилась уже к явлениям запредельного порядка.
Впрочем, Сарагоса быстро пришел в себя; кровь отлила от тугих мясистых
щек, брови опустились на привычное место, нижняя губа захлопнулась, а
взгляд посуровел.
уставилась на Сар'Агоссу, а звездный странник, дернув его за рукав,
поинтересовался:
руины! Камни, стены, башни, шпили из металла - покривились, но блестят как
новенькие... Еще - деревья, колонны, дорога и мох на дороге! Мох с
цветочками! Розовыми, чтоб меня черти унесли!
видел, понимаешь? Раньше видел! Эти самые или похожие, дьявол их разберет!
Нилыча.
помолчишь, а я подумаю.
но город этот он, похоже, видел наяву. И, разумеется, не в телевизионном
клубе путешествий. Где? Ответ напрашивался сам собой.
оранжевое солнце опускалось за линию красных песков, а на смену ему
вставал над горизонтом край гигантской сферы. Ее поверхность блестела не
ярче земной Луны, однако этот космический феномен нельзя было назвать
диском или точкой в небе; он сам являлся небом и, поднимаясь все выше и
выше, словно сдвигал розово-фиолетовый занавес, сменяя его серебристым.
Здесь нет ночи, подумал Скиф, любуясь этой картиной. И сумрака нет; есть
только солнечный день и день пасмурный.
сияние победно воцарилось в небесах. Теперь ржаво-красная пустыня
выглядела багровой, как засохшая кровь, а лица путников - белыми, словно
кровь эту" выцедили из их собственных жил и окрасили ею пески Сархата.
Блеск огромной чаши, опрокинутой над пустыней, был ровным и лишенным
мерцания, что свидетельствовало о прозрачности атмосферы, но Скиф не мог
различить каких-либо четких деталей в этом серебряном зеркале. Одни его
области светились будто бы поярче, другие как бы скрывали тени - множество
размытых теней, которые могли оказаться чем угодно. Например, океаном, по
которому Земля могла бы катиться от берега до берега точно бильярдный шар.
этого мира она прогоняет ночь...
пальцы. Вероятно, она вспомнила о том же; взглянула на него, улыбнулась,
потом нахмурилась.
Джаммалы, но он сказал жестокие слова... не свои слова, однако полные
гнева, как рычание разъяренных пиргов... И теперь разум мой в смятении,
светловолосый... Там, - она снова подняла взгляд к серебряной небесной
чаше, - я видела чудо в красных одеждах... не демона, не человека, не
сену... непонятно что... Но он верил в' Безмолвных и сотворил их знак!
сражался с демоном и умер как человек. Что тебя тревожит, милая? Помощь,
которую я ему оказал?
можно сражаться не только оружием? Не только мечом и копьем, но и силой
души, как сражался тот, в красном? - Она вскинула глаза на Скифа, и он
заметил, что щеки девушки порозовели. - И тогда, если сила души велика,
быть может, удалось бы отобрать похищенное? Снова сделать сену людьми? Или
сделать людьми ару-интанов?
беспокойства.
который уничтожит всех демонов разом, то украденные души погибнут вместе с
ними! И ни сену, ни ару-интаны никогда не превратятся в людей!
- от женщины... Твердость, да... и сила, и отвага, и ненависть к врагу...
Но под ними, как под стальной кольчугой, - сострадание! Ибо женщина, даже
взявшая в руки меч и копье, природы своей изменить не может..." Тут он
вспомнил, что дионна Ксарин, рыжая гадюка из шардисского сна, тоже
относится к слабому полу, и сделал уточнение: настоящая женщина, а не
стерва!
демонов. Огненный талисман у Cap'Aгоссы уже есть... могущественный
талисман, сильнее того, что был у меня... Но даже он не может сжечь всех
демонов разом. Погибнут лишь рожденные недавно и не успевшие обзавестись
душой.
все, и с полной определенностью. В этом она не отличалась от прочих
женщин, и настоящих, и стервозных.
ухом его раздался голос звездного странника:
бурыми и желтыми цветами. Шар снижался; под ним, в сотне метров, тянулось
что-то серое, иссеченное трещинами, а точка на указателе курса дрожала в
районе южного полюса. Перелет, можно считать, закончился, но тяготение
по-прежнему оставалось нулевым; видимо, работали некие механизмы,
изолировавшие кабину от гравитационного поля планеты. Воздух внутри шара
оставался прохладным и свежим, хотя Скиф не замечал ни малейшего
дуновения; кондиционеры, как все остальное в этом космическом аппарате,
трудились бесшумно и с потрясающей эффективностью.
и застыла. Стенки шара слегка затуманились, теряя полную прозрачность,
внизу, под ногами, сдвинулась створка люка, и ноздрей Скифа коснулись
запахи нагретых камней, песка, пыли. Но веса своего он не чувствовал, и
указатель курса все так же мерцал над розовой линзой пульта. Значит, их
аппарат был готов к старту.
раскрыл кокон, оттолкнулся и ногами вперед проскочил в люк. Скиф
последовал за ним; подошвы его сапог ударились о бугристый, изъеденный
временем камень, взметнув облачко серой пыли, и вес вернулся. Как ему
показалось, меньший, чем на Земле, однако вполне ощутимый.
небесном свете. Из люка выскользнула Сийя, за ней - Джамаль; его плаза
горели от возбуждения. Но любоваться тут было нечем: серая каменистая
равнина лежала от горизонта до горизонта, мрачная, безлюдная и
безжизненная, словно лунный ландшафт. Слабый ветер вздымал фонтанчики
Лукин Евгений
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Белогорский Евгений
Посняков Андрей