ему весело.
мне показалось, что не слишком то она повеселела за последнее время, - Он мне
тоже говорил нечто подобное.
пальцев, приподняла, заглянула в распахнутые глаза.
непомерная ко мне? Все они такие.
верить. Сны... Слова... Руки... Его руки...
хотелось сорваться с места, распахнуть на всю ширь ручищи и закричать во весь
голос: -" Вот он я! Здесь! "
пришел, чтобы убить ее. И это надо сделать. Иначе не будет ничего. Просто
ничего.
вторая рука раскрылась , принимая пепел смерти, и я сделал шаг навстречу
повелительнице.
зал. Причем визжали обе, и Клавка, распахнувшая рот настолько, что было
заметно, как вибрирует основание языка, и Любава, закрывшая рот ладонями.
Потом я понял, что причина кроется в самом теле. Оно стало непослушным и
неуправляемым. Застежки на одежде одновременно выстрелили, швы расползлись по
сторонам, мышцы затрещали меняя форму и массу. Действие зелья заканчивалось. Я
снова превращался в мужика.
добиться того же. Но его изменение началось только тогда , когда я свалился на
пол , сотрясаемый крупной дрожью. Ничего даром не дается. Тело принимало
установленные природой формы и мстило за проявленную к нему грубость.
подскочил ко мне , пытаясь всеми силами облегчить страдания друга. Бабы
визжали не переставая, поэтому я, как только позволили силы, обратился вначале
к ангелу:
замками и засовами. И как раз во время. Глухие удары с той стороны еще раз
подтвердили, что нюх у меня на всякого рода опасности еще тот.
подчинения, никогда не пытайтесь переубедить женщину в неправильности того, что
она делает.
закрыла рот, а Любава осталась стоять с поднятыми к губам руками. Ну это по
сравнению с концом мира, пустяки.
мог. Сжав в кулаке пепел гвоздики, я двинулся к Любаве.
незаметно. Я слишком долго шел к этому , чтобы в последний момент
смалодушничать. Но даже сейчас, когда решимость перла из меня неудержимыми
фонтаном, сила влюбленного сердца остановила меня в полушаге от Любавы.
глаз женщины , которую я любил. То проскальзывало подобие узнавания, то снова
все застилала пелена страха за собственную жизнь.
с этим поделать. Колдовство? Против меня? Она видела, кто я есть. И она
понимала, что я приблизился к цели и ни за что не уступлю.
глаза.
двери всем телом , пытаясь хоть как-то прикрыть расползающуюся от ударов по
швам дверь.
смерть Повелительницы и Сердца Тьмы. И свою смерть. Потому, что я не смогу
жить с сознанием того, что своими руками приговорил к смерти и привел в
исполнении страшный приговор.
повелительницы... Нет, сейчас она была просто Любавой, той девушкой , которую я
всегда любил.
быстро, заполняя собою все пространство.
туман. Пол заходил под ногами. Потолок стал разваливаться на глазах, обрушивая
на нас куски камней и дерева.
слезы коричневыми дорожками стекали по щекам и исчезали в поднимающемся от
пола облаке пыли.
штукатурки, взирал на последние дни мира.
сначала мелкими пупырышками. Они превратились в набухшие почки, а потом
потекли, заслоняя и скрывая ту, которая некогда была самой красивой женщиной
на свете. Самой красивой и любимой.
вымолвить только одно:
белу свету, навеки похоронив самый потаенный их смысл. Чтобы потом, через
несколько сотен тысяч веков какое-нибудь существо с красивой улыбкой и более
счастливой судьбой, нежели у нас, нашел один из разбросанных кусков, посмотрел
на него и улыбнулся - какая глупость. Какая великая глупость - эта любовь и
долг.
вывел меня из транса.
прозрачных облаков удивляло своей голубизной и спокойствием. Разве еще не все?
Временем. Огромные колонны, полу развалившееся ,но все еще сохраняющие былое
величие, подпирали голубую чашу неба. По гладкому каменному полу ветер
неторопливо перекатывал редкие песчинки песка, никуда не торопясь и ни с кем не
советуясь.
все в порядке. Что может случится с ангелом шестого разряда, побывавшим и в не
таких переделках? Пара синяков и ссадин только к лицу ему.
хоть под пресс ложи. Вот уже покряхтывает . И начинает ругаться. Это у нее в
крови.
но я заметил, как поднимается и опускается грудь.
переплелись у меня на шее.
себе.
спиной.
смеявшегося.
спинкой. Именно оно и являлось источником непонятного веселья.