Возненавидел бы! И возненавидел бы тебя за то, что ты допустила такое!
Мало того, немало этому способствовала.
Может, и так. А знаешь, что бы он возненавидел еще больше? Бесчестие
нарушенного слова, позор безотцовщины. Он бы хотел, чтобы этого не
случилось. Если ты помнишь его лицо, то не должна этого допускать.
слезами. Я встретила человека, которого полюбила! Вот что она
сказала бы тетке, если б смогла. Неужели ты не понимаешь, что
это все меняет? Я встретила человека, которого полюбила! Но
если бы тетя Корд относилась к тем людям, кому Сюзан могла сказать такое,
девушка едва ли оказалась бы в таком безвыходном положении. Поэтому Сюзан
повернулась и молча вышла из дома. По щекам катились слезы. Перед глазами
все расплывалось.
заранее определилась с маршрутом, потому что через сорок минут после того,
как она покинула дом, Сюзан увидела перед собой ту самую ивовую рощу, о
которой грезила, когда Торин подкрался к ней сзади, как злодей-эльф из
бабушкиных сказок.
Фелиции к ветви (она умчалась, не заседлав лошадь) и медленно пошла к
маленькой полянке в центре рощи, где протекал ручей; здесь она села на
пружинистый мох, которым заросла полянка. Конечно же, она не могла не
прийти сюда. Именно на эту полянку она приходила со всеми радостями и
горестями с тех пор, как отыскала ее в восемь или девять лет. Именно сюда
время от времени приходила она после смерти отца, когда ей казалось, что
весь мир, ее мир, ушел вместе с Патом Дельгадо. Только эта полянка узнала
истинную глубину ее горя. Ручью она рассказывала о своих чувствах, ручей и
уносил ее слова.
зарыдала в голос. В тот момент она отдала бы что угодно, лишь бы на минуту
к ней вернулся отец и она могла спросить его, что же ей делать.
страхе оглянулась. Здесь было ее тайное убежище, и она не хотела, чтобы
кто-то застал ее в этой роще, да еще всю заплаканную, словно ребенка,
который упал и больно ушибся. Треснула еще одна ветка. В роще появился кто-
то еще, в самый неподходящий момент:
Уходи, кто бы ты ни был, и оставь меня одну.
она узнала его, то поначалу решила что направляющийся к ней Уилл Диаборн
его наяву, пока он не опустился на колени и не обнял ее. Она тут же
прижалась к его груди.
иногда прихожу подумать, вот я и увидел тебя. Я бы не последовал за тобой,
но ты скакала без седла. Я подумал, что-то не так.
поцелуями. И Сюзан не сразу поняла, что он сцеловывает ее слезы. А потом
взял за плечи и чуть отстранил, чтобы заглянуть ей в глаза.
предупреждение, или и то и другое, но... скажи, и я сделаю.
двинулась у нее под ногами, и потом часто говорила себе, что то был первый
и единственный раз, когда ка явилась к ней ветром пришедшим не с неба, а
из земли. Она настигла меня в конце концов, решила Сюзан. Моя
ка, хорошо это или плохо.
там, не отрывая взгляда от его глаз.
которую Сюзан так и не удалось увидеть, и вновь обнял ее.
летний мох, мягкий, как лучший козий пух. Они лежали, соприкасаясь лбами,
как в ее сне наяву, а когда он вошел в нее, она почувствовала, как боль
перетопилась в сладость, сладость некоего дикого и экзотического растения,
попробовать которое удается раз в жизни. Она держалась за эту сладость
сколько могла, но потом сдалась, с громкими протяжными стонами, крепко
обнимая его за шею. Они любили друг друга в ивовой роще, отринув само
понятие чести, забыв о данных кому бы то ни было обещаниях, и наконец Сюзан
открыла для себя, что сладость - еще не все, что она сменяется блаженством,
поднимающимся от того места, что раскрылось перед ним, как цветок, и
заполняющим все тело. Она вскрикивала снова и снова, думая, что не может
быть столько наслаждения в мире смертных. Она просто захлебывалась в
счастье. Голос Роланда вторил ее. А с ними сливалось журчание ручья. Она
буквально вдавила его в себя, лодыжками обхватив колени, покрывая лицо
жаркими поцелуями, и он не уступал ей в своей страсти. Они любили друг
друга в феоде Меджис, на исходе последнего великого века, и зеленый мох под
тем местом, где сходились ее бедра, окрасился красным, свидетельствуя о
том, что она лишилась девственности. Они слились воедино и таким образом
предопределили свою судьбу.
взглядом Фелиции, и Роланд почувствовал, что засыпает. Удивляться не
приходилось - в это лето напряжение не отпускало его, и спал он плохо.
Тогда он еще не знал, что бессонница будет преследовать его до конца жизни.
прикосновения, его выходки, вытерплю, если у меня будешь ты, но я не смогу
прийти к нему в ночь праздника Жатвы. Не знаю, забыла я лицо моего отца или
нет, но я не смогу лечь в постель Харта Торина. Думаю, есть способы скрыть
потерю девственности, но я не хочу к ним прибегать. Я просто не смогу лечь
в его постель.
приподнялся, огляделся. Никого не увидел. Вновь посмотрел на Сюзан.
окончательно проснувшись: - Что? Что такое?
далекое прошлое, где Артур из Эльда вел на битву своих стрелков, с великим
Эскалибуром в руке и короной Всех Миров на челе. Но дело-то не в Артуре.
Что подумает его отец? Или Габриэль, узнав, что она скоро станет бабушкой?
ее. Он подумал о любовной отметине на шее Габриэль. В эти дни, когда он
вспоминал мать, он всегда думал о любовной отметине, которую увидел на шее,
когда неожиданно появился в ее покоях. И печальной улыбке на губах.
грустная. - Мы еще такие молодые. Почти что дети.
сказала правду, но это не имело никакого значения. Правда иной раз
расходилась с реальностью - то была одна из аксиом, которые хранились в
сокровенных глубинах его сознания, там, где соединялись две половинки,
сумма которых и являла собой его личность. Сознательный бросок в омут
романтической любви - это пришло к нему от матери. Все остальное в его
натуре не признавало ни юмора, ни даже метафор. Они слишком молоды, чтобы
стать родителями? Что из того? Если он посадил семя, оно должно вырасти.
всегда любить тебя.
истины: небо над головой, земля под ногами, вода течет на юг.
всей ее молодости Роланд еще моложе. Когда он сосредоточивался на чем-то,
лицо его становилось таким суровым, что пугало ее. А когда улыбался, то
превращался не в ее возлюбленного, а в младшего братика.
если проведу еще шесть месяцев в компании Джонаса и его подручных, то
превращусь в старика, который не сможет без доброго пинка под зад сесть на
лошадь.
Так они и лежали, бедро к бедру, глядя на небо. Она взяла его руку,
положила себе на грудь. Сосок, который он погладил большим пальцем, ожил,
набух, затвердел, от него побежали искорки. И очень быстро добрались до
Володихин Дмитрий
Ильин Андрей
Буркатовский Сергей
Перумов Ник
Шилова Юлия
Куликов Роман