фонарика: безобидно скользнул по розовым доспехам, а когда перекинулся на
фирвулага, то как-то сконцентрировался.
сторону. Оранжево-желтый луч лизнул тело гуманоида, расплавил кирасу, и на
теле остался страшный ожог. Фирвулаг пронзительно визжал. Из тумана
послышался удовлетворенный голос:
пасть карлика. Последовал негромкий взрыв; за ним распространилось
зловоние.
тебе на помощь.
Огромный черный иноходец в золотых латах добродушно глядел на него из-под
золотого султана. А еще во лбу его торчал граненый аметистовый шип, как у
единорога. В седле восседала миниатюрная сверкающая фигурка, казалось,
излучавшая неудержимую силу. Ни оружия, ни щита Раймо не разглядел, в руке
у человечка было фиолетовое знамя с эмблемой, показывающей фигу миру
изгнания. Черный плащ с фиолетовой каймой во всем незапятнанном блеске
прикрывал подбитые золотом доспехи Эйкена Драма. Он усмехнулся и, не
шевельнув пальцем, поднял Раймо на ноги.
свидимся позже!
облаками дыма и пыли. С минуты на минуту он вновь попадет в какую-нибудь
передрягу.
жуткую массу, в которую превратился карлик, он поспешил в противоположную
от психокреативных взрывов сторону, подальше от бряцания стекла и бронзы,
от хора человеческих и нечеловеческих воплей, наполнивших его слух и ум.
Но, сделав несколько шагов, застыл на месте: ничего не видно, куда ж идти?
по меньшей мере три часа, пока поле очищают от трупов и раненых. Легко
сказать - продержись! Тут и спрятаться-то негде...
дальше бежать бессмысленно. Ты знаешь, что тебе не найти на равнине ни
одного естественного укрытия - так почему бы и нет?.. Он повалился наземь
и заполз под черные раскинутые конечности. Затем, как учил Эйкен, когда
бабы чуть не свели его с ума, загнал свой ум в маленький спасительный
закуток. Если кто-нибудь не направит на него прожектор мысли, то он
спасен. Весь в предвкушении блаженного отдыха, почти не чувствуя боли,
Раймо Хаккинен стал ждать.
раскаленные воздушные потоки подняли завесу пыли к небу. Военные действия
возобновились. Героических деяний насчитывалось немало в обоих станах, но
серых рекрутов косила новая тактика маленького народа, что было чревато
большими опасностями для воинства тану.
нескольких метрах от него. Его мучили жара и жажда, затекли руки и ноги.
Тучи мух устроили кровавое пиршество в мертвой плоти фирвулагов, несколько
насекомых заползло и ему под шлем. Опомнившись от потрясения, он пустил в
ход свой психокинез и раздавил их о забрало. Время от времени он
погружался в тяжелую дрему. Желтые и розовые перья на его шлеме создавали
относительную тень, но Раймо все равно кипел в замкнутой раковине из
розового стекла. Наконец закатное солнце окрасило гребень Авена в кровавый
цвет и скрылось.
прокатилась в усталом мозгу.
короткий отдых.
как на грех, оказалось в опасной близости от палаточного лагеря тану.
Целители и ясновидцы высыпали на Серебристо-Белую равнину с миссией
милосердия. Да и военачальники не дремали: поменяв коней, выезжали
оценивать результаты дневной баталии. Не дай Бог, кто-нибудь его
заметит!..
черепной закуток.
проходите, проходите!"
Раймо не открыл глаз.
по-пластунски заскользил по солончакам, но кто-то ухватил его за голову,
заставил выглянуть из-под забрала.
ними двое дюжих голошеих с носилками. Рядом, как безголовые манекены,
лежали фирвулаги.
глаза зловеще сверкали из-под фиолетового капюшонах.
симулянт. Дезертир!
отказывались держать его. Он пошатнулся, и с обеих сторон его подхватили
умы обеих дам. Он вытянулся и застыл неподвижно, точно статуя в розовых,
забрызганных чужой кровью доспехах.
ясновидящая.
юного плезиозавра. Не ведая об опасности, он охотился на тунца в водах
Атлантики. А сами тунцы гонялись за головоногими, а головоногие
преследовали стаю серебристых сардинок, которые в свою очередь нацелились
на микроскопические организмы океанского планктона. Нежданная волна
подхватила больших и малых тварей и всосала в Гибралтарский рифт.
увлекаемые к гигантскому водопаду. Изящную шею юного плезиозавра сломал
пенистый вал нового Средиземного моря. Он умер мгновенно. Разбитые,
разорванные о зубья подводных скал тунцы протянули ненамного дольше
головоногих. Благодаря малым размерам сардинки ухитрились скатиться по
водяной горе без физических повреждений. Немного опомнившись, они уже
хотели вернуться к прежнему образу жизни, но в омут Альборанского бассейна
нанесло столько ила, что крохотные тельца увязли, и рыбешки задохнулись.
Из всех живых существ, волею судеб попавших в новорожденный пролив, уцелел
только планктон.
шестисотметровой громадой над прилегающим бассейном. Чайки и стервятники
лакомились мертвечиной до тех пор, пока море не отобрало у них добычу и не
понесло на восток в туманной мгле.
битвы, обозревая печальные последствия первого раунда Главного Турнира.
Всходила почти полная луна, тускло поблескивали звезды. Стараясь сохранить
душевное равновесие, четверо братьев приглушили метапсихический огонь и
двигались по небу, точно призраки.
тел. В их лагере ярко горели костры - знак вечерней трапезы. Под
аккомпанемент барабанов маленький народ распевал залихватскую песню.
времена, когда ты цеплялся за мамкину юбку и подчинял своей воле божьих
коровок. Собственно, это даже не песня, а победная лэ. Будем надеяться,
что она преждевременна.
исказилось от гнева.
Велтейн, конечно, сел в лужу, но Селадейр Афалийский вполне может
возглавить батальон творцов.
площадке, где мелькали красные и фиолетовые балахоны сестер милосердия.
Ведь уже был научен горьким опытом. И не надо принижать значение
катастрофы, младший брат. Ряды творцов поредели, от них осталась в лучшем
случае одна четверть... А Селадейр... он не из потомства.
Афанасьев Роман
Конюшевский Владислав
Пехов Алексей
Прозоров Александр
Соломатина Татьяна
Акунин Борис