поверхность только что вынутый из кратера палец.
минимальную конфигурацию...
-- такая головная боль! -- он достал из-под кровати припасенную специально
для пробуждения бутылку сидра. -- Между тем в пустыне Каракумы существует
крутой способ выращивать арбузы. Надрезают стебель саксаула, расщепляют его
и вставляют в расселину семечко арбуза. И саксаул начинает качать своим
сорокаметровым корнем-насосом влагу для паразита. Арбуз вырастает огромный,
как кубометр! Артамонов не даст соврать.
цедит жидкость сквозь толщу песка.
провернуть дело изнутри, -- продолжил Макарон. -- А демократия пусть пока
сгущается, пусть нагуливает жир. -- Идея через арбуз была высказана
настолько развернуто и метафорично, что с Макароном согласились все, и даже
стоявшая в дверях Галка. Чтобы возразить ему вот так же широко и размашисто,
а главное -- образно, нужно было как минимум на час отложить поход в "Старый
чикен", на что никто не отважился.
услуги. Может, кто и клюнет.
без тебя делали, аксакал?!
покидать чувство локтя, -- и, передернув желваками, поставил точку: --
Чувство локтя в собственном горле!
Глава 5. ПОПЫТКИ ЗАКРЕПИТЬСЯ НА ИНФОРМАЦИОННОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Начали с самого крупного издания -- партийной газеты "Губернская правда".
народ жаждал информации, редактор "Губернской правды" Асбест Валерьянович
Шимингуэй начинал писать рубленым боргесом о тереблении льна в
Андреанаполисе и еловых балансах Максатихи, а по выходным соблюдал по науке
трехпольного земледелия три дачных участка -- под озимые, яровые и под пар.
принадлежало сочинение "Аптека на грядке". На авантитуле книги было указано,
что копирайт по наследству не передается. Из произведения не вытекало, кому
в своих фитонабросках автор импонирует больше -- себе или грядкам. Своим
именем Шимингуэй был обязан станции Асбест Свердловской области, где был
произведен на свет старшиной линейной службы и дежурной по вокзалу.
Прорезавшиеся сначала молочные -- после ШРМ, а потом и настоящие -- после
ВПШ -- литературные наклонности Асбеста Валерьяновича Шимина спровоцировали
нарост на конце first name, с которым фамилия зазвучала краше -- Шимингуэй.
еланям, любил поторчать по делу на кочке среди топей, пока не снимут
спасатели.
газету, выпуск которой был прерван в годы репрессий. Идея попала в жилу --
всякого рода реабилитации были в большом популяре. Газета получилась
патриархальной, в ней публиковались постановления и решения.
сессии Верховного Совета, то на охоте. Как-то раз, ожидая его, Артамонов,
Орехов и Варшавский курили на крыльце Дома печати. В компанию, под дымок --
не будет ли у вас папироски? а спичек? а сколько времени? -- втесался некто
Неудобин, предпенсионного возраста человек в подпоясанной косоворотке
навыпуск. Мученики слова разговорились: то да се, трали-вали пассатижи.
Выяснилось, что Неудобин -- бывший работник "Губернской правды".
окна редакции. -- А вы что, на практику?
отпуск догуливает, то в творческой командировке в Андреанаполисе, --
признался Орехов.
Его любимое занятие -- запереться в кабинете и наяривать на баяне.
-- подсказал самозваный маклак Неудобин. -- Ольга Робертовна. Переговорите с
ней. Кстати, на нее я тоже в суд подал.
базе газеты мы намерены создать нечто современное, компьютеры поставить, --
объяснил он тонкости момента.
таблетки. Потом увлек компанию в скверик и, поглядывая на окна, начал живо
насаждать почти детективную эклогу:
Представляете! Какая наглость! Я работал при пяти редакторах! Все --
таланты. И только последний -- выродок! Неудобин был вынужден уйти из
редакции ошельмованным! -- Рассказчик говорил о себе в третьем лице. -- А в
редакции, как до его ухода, так и после, продолжались кражи-пропажи. Ужакова
посеяла сапоги, у Жеребятьевой увели кошелек. Да, я занимал один с ней
кабинет. Но ведь мог кто-то зайти в кабинет, кроме меня! В редакции всегда
полно проходимцев -- Центр занятости на одном этаже. Неудобин --
обеспеченный человек, работал на Колыме! Кстати, о птичках. Их не удивляет
тот факт, что человек, знающий из книг, что отпечатки пальцев остаются на
гладких предметах -- стекле, полированной мебели, -- вдруг заявляет, что
отпечатки могут быть обнаружены на кошельке из шершавой кожи! Я давно
заметил двойную игру Жеребятьевой и лицемерное поведение Ужаковой.
решить, что на первых попавшихся слушателях обкатывается крутая современная
пьеса-багатель, где характеры обусловлены не только именами
дегероизированных персонажей, но и псевдонимом автора.
свое сказание, чувствуя, что попал в жилу. Похоже, эта повесть доселе не
зачитывалась в один присест. -- Асбест с ложным восторгом замечал в
разговоре со мной: какой богатый опыт! таких людей надо беречь! А сам
обратился в милицию. Будучи уверенным в бесполезности операции, я открыто
заявил: не удивляйтесь, если на кошельке обнаружат мои отпечатки! Дело в
том, что Неудобин обладает сложным характером. В силу сложности жизненного
пути. До журналиста кем он только не работал: музыкантом, в театре кукол,
инспектором роно в Сибири. Давайте будем правдивыми до мелочей -- никто
никогда не обращался в милицию с просьбой провести обыск на квартире
Неудобина... Я сам настоял. Меня возмутила наглость, с которой Ужакова
взялась руководить сыском... по телефону! Следователь, осмотрев квартиру,
сказал: столько не наворовать! Я взял справку из милиции, что ни в чем не
виноват, и подал в суд на Жеребятьеву и Ужакову. Кто-то купил говядину, а в
холодильнике оказалась требуха... коллектив был вовлечен в интриги. Все
говорили: Ужакова доведет дело до смертельной травли! Вы не знаете Ольгу
Робертовну! Третьи молчали: поживем -- увидим. Далее события развивались на
дачных участках. Обратите внимание -- Ольга Робертовна видела, как Неудобин
сорвал с грядки Асбеста... морковку. И съел ее, не помыв. Вдумайтесь,
сколько смысла -- Неудобин ворует у самого Шимингуэя! То есть никаких
приличий! А Неудобин непоколебим -- с детства приучен есть овощи,
исключительно помытые кипятком. Про главную битву на земельном участке
скажу: никаких малолетних детей там не было. Просто Ужакова отторчала, как
копорка, задом кверху излишек часов, обрела давление и набросилась на меня
со словами: забери заявление! -- Неудобин тек сплошным потоком, словно сосна
при подсочке. Как из надрезанного ствола, из него выходила струей смолистая
живица негодования. -- Газету стряпают случайные в журналистике люди!
Жеребятьева вообще перестала ходить на работу. Я пахал один. То ей голову
проломят бокалом, то обострение язвы. Лошадь такая! Разве у нее может быть
язва? Она силос переварит! Я понял, что массовкой руководит Асбест. Если
выгнать меня, то у всех -- повышение по службе. А я -- неудобный.
квалифицированным большинством решение не сотрудничать с Шимингуэем -- такой
серпентарий эта его редакция! Но уж больно рассказ Неудобина смахивал на
тайный план литературного террориста, у которого "посыпался винт".
Вспотевшему декламатору пообещали помочь -- сходить на очередное заседание
суда и освистать ответчиков. Неудобин полез в карман за визиткой, но не
нашел. Визиток не оказалось и у слушателей. Мелькнула надежда, что
расстаться предстоит навсегда и бесповоротно.
Когда вошли в приемную, секретарша нырнула в кабинет и долго не выходила.
Наконец за двойной дверью стих инструмент, и делегацию попросили войти.
что он спросил, как компьютерный комплекс стыкуется с линотипом.
дырявые меха.
Посняков Андрей
Грабб Джеф
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Трубников Александр