людских жилищ оставалась позади и она вместе со своей единственной юной
спутницей углублялась в спокойное царство Природы, в душе и всем облике
миссис Прайор происходила поистине чудесная перемена. С Каролиной - и только
с Каролиной - она словно сбрасывала некое бремя, лицо ее прояснялось и мысли
избавлялись от пут; с нею она бывала весела, а временами даже нежна; с нею
охотно делилась своими знаниями, опытом, и только тогда можно было
представить себе, какую жизнь она прожила, какое образование получила, как
развит ее ум и как чувствительна душа.
своей спутницей о птицах, распевавших на деревьях; она припоминала их
названия, описывала привычки и некоторые их особенности. Фауна и флора
Англии, видимо, были ей хорошо знакомы. Она узнавала каждый цветок,
попадавшийся им у тропинки; нежные растеньица, ютившиеся среди камней или в
трещинах старых оград, растеньица, которые Каролина раньше просто не
замечала, получали в устах миссис Прайор название и определение;
чувствовалось, что она очень хорошо изучила природу английских полей и
лесов.
замшелый камень на склоне крутого зеленого холма. Миссис Прайор огляделась и
заговорила об окружающем их пейзаже, припоминая, каким он был много лет
назад. Она говорила о том, как здесь все изменилось, и сравнивала эти места
с другими частями Англии. В ее описании бессознательно проявлялось тонкое
романтическое чувство, тяга к прекрасному, но порой и к обыденному, а ее
способность сравнивать дикость природы и возделанные поля, великое с мелким,
придавала ее речи прелесть рисунка, очаровательного в своей
безыскусственности.
почтительное внимание благотворно влияло на мысли и чувства ее спутницы.
Видимо, миссис Прайор, с ее холодной непривлекательной внешностью, с ее
застенчивыми манерами и необщительностью, редко приходилось встречать у тех,
кого она сама могла бы полюбить, такое чувство искренней симпатии и
почтительного восхищения. Ее, несомненно, радовало сознание того, что юная
девушка, к которой она сама, судя по взволнованному лицу и глазам,
инстинктивно тянулась всем сердцем, тоже испытывает к ней дружеское
расположение и смотрит на нее как на свою наставницу. Наклонившись к девушке
и отводя с ее лба светло-каштановую прядь, выбившуюся из прически, миссис
Прайор проговорила с несколько большим чувством, чем обычно себе позволяла:
Каролина. Мне бы хотелось, чтобы на этих щечках заиграл румянец; или вы
всегда так бледны?
Хелстоун. - Помню, года два назад из зеркала на меня смотрело другое лицо -
и круглее и розовее. В молодости, - добавила эта восемнадцатилетняя девушка,
- все мы бываем беспечны и жизнь нам кажется безоблачной.
мучительную застенчивость, которая даже сейчас не позволяла ей касаться тайн
чужой души, - неужели в вашем возрасте вам уже приходится заботиться о
будущем? Поверьте мне: не стоит этого делать! Пусть завтрашний день сам
заботится о себе.
настоящего бывают порой так тяжелы, - слишком тяжелы! - что я хотела бы
избавиться от них больше всего на свете.
вам трудно понять... он не ценит...
решалась спросить, неужели мистер Хелстоун слишком суров к своей племяннице,
но Каролина ее поняла.
никогда не ссоримся, он меня не бранит, и даже строгим я его не назову.
Порой мне хочется, чтобы хоть кто-нибудь на свете меня любил, однако это не
относится к моему дяде. В детстве я, наверное, чувствовала бы себя очень
одинокой, но слуги были ко мне добры, а со временем безразличие людей и нам
становится безразлично. Дядя вообще недолюбливает женщин и бывает любезен
только с дамами, которых встречает в обществе. Он измениться не может, да я
и не хочу, чтобы он менялся, во всяком случае по отношению ко мне. Если бы
он сейчас вдруг стал со мной нежен, это, наверное, меня бы огорчило и
испугало. Но знаете, миссис Прайор, как живут в нашем доме? Время идет, часы
проходят за часами, я что-то делаю, но я не живу! Я влачу существование. Я
так редко радуюсь жизни! С тех пор как вы и мисс Килдар приехали сюда, я
стала... я хотела сказать "счастливее", но это было бы неправдой.
мучительно для меня, что теперь, по причинам, которые я не могу объяснить,
мне хочется уехать отсюда и забыть все.
же, если помните, не одобрила вашу мысль. Я сама была гувернанткой большую
часть своей жизни, и самой большой удачей я считаю знакомство с мисс Килдар:
ее способности и ее прекрасный характер сделали мою службу приятной и
легкой. Но в молодости, еще до замужества, мне пришлось пройти через самые
суровые и жестокие испытания. Я бы не хотела, чтобы моя... Я бы не желала,
чтобы вы испытали что-либо подобное. Мне пришлось наняться в семью с
непомерными претензиями. Все члены ее считали себя аристократами, верили в
свое умственное превосходство и полагали, что в них "явлены все христианские
добродетели", - что в душе у них горит свет обновления, а разум их
дисциплинирован и непогрешим. Мне сразу дали понять, что я им "не ровня", а
потому не могу рассчитывать "на их благосклонность". От меня даже не
пытались скрывать, что считают меня "обузой и помехой". Я скоро заметила,
что мужчины смотрят на меня, как на отщепенку, которой "запрещено оказывать
обычные знаки внимания, как прочим женщинам", и которая, однако, "все время
путается у них под ногами". Женщины в свою очередь ясно давали мне понять,
что я им в тягость. Слуги не скрывали, что презирают меня, хотя я до сих пор
так и не знаю почему. Мне говорили о моих воспитанниках: "Как бы они вас ни
любили и как бы ни был глубок ваш интерес к их жизни, вы не можете стать
друзьями". Мне указывали, что я "должна жить одна и никогда не преступать
незримую, однако твердо определенную границу между мной и моими
нанимателями". Я вела в этом доме замкнутую, трудную жизнь, лишенную
радостей. Страшная подавленность, постоянное чувство одиночества и
обособленности, вызванное таким отношением ко мне, со временем сказались на
моем здоровье, и я заболела. Хозяйка дома холодно заметила тогда, что я
просто "жертва уязвленного тщеславия". Она намекнула, что, если я не
постараюсь избавиться от "неугодного богу недовольства", не перестану
"роптать против божественного предначертания" и не научусь относиться к
своему положению с должным смирением, разум мой "разобьется" о скалу,
которая уже погубила многих мне подобных, - о скалу уязвленного самолюбия, -
и что я, по-видимому, окончу свои дня в приюте для умалишенных. Я не стала
возражать миссис Хардмэн, - это было бы бесполезно, однако ее старшей дочери
я однажды высказала свои мысли. На это она мне ответила: "Конечно, в
положении гувернантки есть свои неприятные стороны, иногда ей приходится
трудно, но так и должно быть!" Она проговорила это с таким видом, что до сих
пор, вспоминая, я не могу удержаться от улыбки. Затем она продолжала: "Я не
вижу причин, не знаю способа, да и желания не имею что-либо изменять, ибо
это противно всем нашим английским традициям, привычкам и правилам.
Гувернантки, - заметила она, - всегда должны находиться в своего рода
изоляции; это единственное средство удерживать их на известном расстоянии,
как того требуют приличия и порядки английского дома".
но она услышала мой вздох и, повернувшись, сурово сказала: "Боюсь, мисс
Грей, что вы в полной мере унаследовали самый страшный грех наших падших
праотцев - грех гордыни. Вы горды и потому неблагодарны. Мама платит вам
хорошее жалованье, и если бы у вас хватало здравого смысла, вы бы с
признательностью примирились со всеми вашими утомительными и скучными
обязанностями, поскольку вы получаете за них достаточное вознаграждение".
Мисс Хардмэн, милая, была необычайно здравомыслящей девицей, наделенной
всевозможными талантами. Знаете, аристократы действительно высший класс,
который превосходит остальные классы во всех отношениях: в физическом,
умственном и моральном. Я готова это признать, как истинный тори. Не берусь
даже описывать, каким непререкаемым тоном и с каким видом все это было мне
высказано; однако боюсь, что она все-таки была эгоисткой. Мне совсем не
хотелось бы говорить дурно о своих хозяевах, и тем не менее я думаю, что
мисс Хардмэн была немного эгоистична.
высокомерным видом: "Нам нужно, чтобы некоторые наши отцы совершали поступки
опрометчивые, необычные, ошибочные и даже преступные, дабы засеять поле, с
которого мы собираем урожай гувернанток. Как бы хорошо ни были образованы
дочери ремесленников, им всегда не хватает породы, а потому они недостойны
обитать в наших жилищах или воспитывать наших детей. Мы всегда предпочитаем
тех, кто по рождению и тонкости воспитания хоть сколько-нибудь приближается
к нам".
заметила Каролина, - раз она говорила, что для ее благополучия необходимы их
бедствия и даже преступления. Вы сказали, что она верила в Бога; должно
быть, это была вера того фарисея, который благодарил Бога за то, что он не
похож на других людей, а тем паче на мытарей.
вас недовольство вашей судьбой или внушить чувство зависти и возмущения к
людям, стоящим выше вас. Безоговорочное подчинение властям, глубокое
уважение к тем, кто нас лучше, - а под ними я подразумеваю людей из высших
сословий, - все это, по-моему, совершенно необходимо для блага любого
Корнев Павел
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Андреев Николай
Глуховский Дмитрий