подстроить так, чтобы их застигли врасплох. Он потихоньку удалился.
Встретив на лестнице Бурдонкля и Жува, он выдумал целую историю, будто
один из огнетушителей сорвался с петель; по его расчету, Бурдонкль и Жув
непременно отправятся проверить огнетушитель и натолкнутся на Денизу и.
Делоша. Так и случилось. Бурдонкль первый увидел их. Он замер на месте и
велел Жуву бежать за Муре. Инспектору поневоле пришлось повиноваться, хотя
он и был крайне раздосадован, что его впутывают в такую неприятную
историю.
"Дамское счастье". Сюда проникали посредством сложной системы лестниц и
переходов. Мастерские занимали чердачное помещение - ряд низких комнат
мансардного типа, которые освещались широкими окнами, прорубленными в
цинковой крыше; вся обстановка этих комнат состояла из длинных столов и
больших чугунных печей; здесь рядами сидели белошвейки, кружевницы,
вышивальщицы, портнихи, зиму и лето работавшие в страшной духоте, среди
специфического запаха такого рода мастерских. Чтобы добраться до конца
коридора, нужно было обогнуть все крыло здания, пройти мимо портных,
повернуть налево и подняться еще на пять ступеней. Редкие покупательницы,
которых иной раз приказчик провожал сюда в связи с каким-нибудь заказом,
задыхались, изнемогая от усталости, и чувствовали себя совершенно
разбитыми, - им казалось, что они целый час кружат на одном месте и
находятся за сто лье от улицы.
помощницы заведующей ей часто приходилось сноситься с мастерской, где,
впрочем, изготовлялись только модели да производились мелкие переделки;
она то и дело поднималась сюда, чтобы отдать какое-нибудь распоряжение.
Делош подкарауливал ее, изобретал всякие предлоги и пробирался вслед за
нею, а потом делал вид, будто очень удивлен, что встретил ее здесь.
условленные свидания. Коридор тянулся вдоль резервуара - огромного
железного куба, вмещавшего до шестидесяти тысяч литров воды. Под самой
крышей находился второй такой бак, к которому вела железная лестница.
Несколько мгновений Делош беседовал, прислонившись плечом к резервуару, в
небрежной позе, которую охотно принимало его большое тело, сутулившееся от
усталости. Вода напевно журчала, и это таинственное журчание отдавалось
музыкальными вибрациями в железных стенках куба. Несмотря на полную
тишину, Дениза беспокойно оглянулась, - ей показалось, что по голым
стенам, выкрашенным в светло-желтый цвет, промелькнула какая-то тень. Но
вскоре молодые люди увлеклись видом, открывавшимся из окна, и, облокотясь
на подоконник, забылись в веселой болтовне, вспоминая места, где протекло
их детство. Под ними расстилалась огромная стеклянная крыша центральной
галереи, - настоящее стеклянное озеро, ограниченное отдаленными крышами
словно скалистыми берегами. А над головой у них было только небо, - нежная
лазурь с бегущими по ней облачками, которая отражалась в дремлющих водах
стеклянной крыши.
рынок. Вы знаете, ведь это долгих тринадцать километров, - приходилось
выезжать из Брикбека в пять часов утра... Места у нас очень красивые. Вы
там бывали?
вдаль. - Я там была как-то раз, но еще совсем маленькой... Помню дороги, с
лужайками по обеим сторонам, так ведь? Изредка попадаются связанные
попарно овцы, которые тащат за собой веревку. - Она умолкла, потом
неопределенно улыбнулась и продолжала: - А у нас дороги тянутся напрямик
по многу лье и обсажены тенистыми деревьями... У нас есть пастбища,
окруженные плетнями выше моего роста, и там пасутся лошади и коровы... У
нас есть и речка; вода в ней холодная-прехолодная, а берега заросли
кустами; я это место хорошо знаю.
Кругом - одна только зелень; каждый огораживает свой участок боярышником и
вязами и чувствует, что он у себя дома. И все так зелено, так зелено, что
парижане и представить себе этого не могут... Боже мой, сколько я играл на
той дороге, что идет в ложбине, слева, как спускаешься к мельнице...
стеклянному озеру, залитому солнцем. И из этих ослепительных вод перед
ними вставал мираж: им чудились бесконечные пастбища, Котантен, весь
пропитанный влажным дыханием океана и подернутый светлой дымкой,
затопившей небосклон нежно-серыми акварельными тонами. Внизу, под
колоссальными железными стропилами, в зале шелков рокотала толпа,
слышалось содрогание пущенной в ход машины; весь дом сотрясался от
суетливо снующих покупателей, от торопливой работы продавцов, от
присутствия тридцати тысяч человек, толкавшихся здесь; они же, увлеченные
грезами, принимали этот глухой и отдаленный рокот, от которого дрожали
крыши, за морской ветер, пробегающий по травам и гнущий высокие деревья.
поласковее?.. Я так люблю вас.
но он торопливо продолжал:
вместе! Земляки всегда найдут о чем поговорить.
невозможно! Я питаю к вам большую дружбу, вы славный молодой человек; но я
хочу остаться свободной.
О, вы можете сказать мне это, я понимаю, я сознаю, что во мне нет ничего
такого, за что можно бы полюбить... В моей жизни была только одна
счастливая минута, - это в тот вечер, когда я встретил вас в Жуенвиле,
помните? Там, под деревьями, где было так темно, мне одну минуту казалось,
что ваша рука трепещет, и я был так глуп, что вообразил...
в конце коридора...
всегда шумит там как-то странно, словно внутри есть люди.
убаюканная этими любовными речами, она скользила взглядом по кровлям
"Дамского счастья". Справа и слева от стеклянной галереи тянулись другие
галереи и залы, сверкавшие на солнце, а над ними высились крыши,
прорезанные окнами и симметрично вытянувшиеся в длину, точно корпуса
казарм. Железные стропила, лестницы, мостики уходили вверх, принимая облик
кружев, протянутых на синеве небес; из кухонной трубы валил такой густой
дым, словно тут была целая фабрика, а большой квадратный резервуар,
стоявший под открытым небом на чугунных столбах, казался каким-то
причудливым варварским сооружением, воздвигнутым здесь человеческой
гордыней. А за его стенами рокотал Париж.
развернулись постройки "Дамского счастья", она заметила, что Делош
завладел ее рукой. Лицо у него было такое расстроенное, что Дениза не
решилась отнять ее.
несчастен, если вы накажете меня, лишив своей дружбы... Клянусь вам, я
хотел сказать совсем другое. Да, я дал себе слово осознать свое положение
и вести себя благоразумно. - У него снова потекли слезы, но он старался
говорить твердым голосом: - Я прекрасно знаю, какой жребий уготован мне в
жизни. И не теперь, конечно, может повернуться в мою сторону счастье. Меня
били на родине, били в Париже, били всюду. Я здесь служу уже четыре-года,
и все еще последний в отделе... Вот я и хочу сказать, чтобы вы не
огорчались из-за меня. Я больше не стану вам надоедать. Будьте счастливы,
полюбите кого-нибудь. Да, это будет для меня радостью. Если вам улыбнется
счастье, то стану счастлив и я... В этом и будет состоять мое счастье.
обещание, он прильнул к руке девушки как раб, смиренным поцелуем. Дениза
была глубоко растрогана.
горечь ее слов.
находился на лесах нового корпуса, на улице Десятого декабря. Он ежедневно
проводил там по нескольку часов, его живо интересовали работы, приступить
к которым он так давно мечтал. Там, среди каменщиков, клавших угловые
пилястры из тесаного камня, среди рабочих, занятых укладкой железных
балок, обретал он убежище от душевных мук. В выраставшем из земли фасаде
уже обозначился просторный подъезд и окна второго этажа; вчерне
вырисовывался весь остов будущего здания. Муре взбирался по лестницам и
обсуждал с архитектором детали отделки дворца, который должен быть чем-то
совершенно невиданным; он шагал через железные балки и груды кирпича,
спускался даже в подвалы; грохот паровой машины, равномерный скрип ворота,
стук молотков, шум целой толпы рабочих на всем пространстве этой огромной
клетки, окруженной гулкими досками, на несколько мгновений одурманивали
его. Он выходил оттуда белый от известки, черный от железных опилок,
обрызганный водою, бившей из кранов; однако это плохо излечивало его от
страданий; тоска снова воскресала в нем и, по мере того, как он удалялся
от шума постройки, все сильнее терзала его бедное сердце. Но в этот день
он был не так сумрачен, - ему удалось забыться, увлекшись альбомом мозаик
и майолик, которыми предполагалось украсить фризы; тут-то и нашел его Жув,
запыхавшийся и очень недовольный тем, что ему пришлось выпачкаться в
извести и опилках. Сначала Муре крикнул было, чтобы подождали, но, когда
Жув шепнул ему несколько слов, Муре последовал за ним, весь дрожа, вновь