властителей Мира, отступала к создателю, но не теряла былые силы. Оливул
последовал за своей Стихией. Твердь пробила дорогу среди нагромождений
пустых, потерявших смысл созданий тщеславного разума к самому сердцу Игры.
Потенциал Экзистедера оставался в руках колдуна. Гигантская мощь, запертая
в одиноком образе - на конце тонкого жезла. Опасность Бер-Росс оценил с
первого взгляда. Жезл светился белым угрожающем пламенем. Экзистедер
требовал выхода, но Стихии Мироздания, занявшие отвоеванные плацдармы,
надежно защищали Мир, не оставляя Игре ни единой лазейки. Конфликт с
минуты на минуту грозил разразиться катастрофой.
- Заверши Игру, Каллист! - крикнул Оливул. - Заверши Игру, пока еще есть
время. Ты погубишь и себя, и Мир!
- Этот Мир мой! - голос чародея прокатился среди волн, грозы, ветра и
скал. - Я творю его судьбу!
Эхо понеслось по пространству и внезапно разбилось о черную чешую.
"Самозванец! Ты не получил право быть владыкой Мира!"
- А, это ты, Черный дракон! Ты будешь талисманом моего могущества!
"Я отправлю тебя в бездну небытия!"
- Грег-Гор, осторожнее! - грохнул где-то над ухом Оливула Донай.
Каллист поднял жезл. Дракон пошел на крутой вираж. Блистающий как звезда
шар и две струи огня ринулись навстречу друг другу. Белый князь распахнул
Надмирье...
19
Донай точно знал: шагнуть за границу Мира не успел. Однако, после
секундного замешательства он обнаружил, что стоит на слепом ответвлении
Пути, а Данила настойчиво трясет его за локоть.
- С мечом поаккуратнее! - предупредил Гаюнар, когда взгляд друга стал
более осознанным.
Ви-Брук торопливо посмотрел по сторонам, обнаружил в двух шагах от себя
Оливула, обнявшего румяную от волнения Юльку, и чуть дальше - Грега и
Гора, которых держала за руки Каляда.
- Как мы тут оказались? - неуверенно улыбнувшись, спросил он.
- Лично тебя я выдернул за шкирку, - усмехнулся Данила. - Не в обиде?
Донай посчитал данный факт меньшим из всех возможных зол, поскольку сразу
вспомнил, как сам вызволял товарища из Игры внемиренцев кланоида. Он мог
бы задать Гаюнару еще массу вопросов, но не успел: по Надмирью пролетел
испуганный возглас Пэра.
- О, мой бог! Кто это?!
В нише между двумя сплетенными Путями ничком лежал человек. Призрак,
взявшийся было приводить его в чувство, опасливо стоял поодаль. Друзья в
полном молчании обступили поверженного экзистора.
- Грег-Гор, ты одержал свою первую победу, - произнес Оливул. - Твой огонь
поглотил Игру экзистора, подчинившего себе немалую страну. Племя будет
гордиться тобой, брат!
Близнецы смущенно переглянулись.
- Славно ты его отделал! - с удовольствием подхватил Донай.
- Эй, он вроде бы живой! - воскликнула Юлька.
Пэр предусмотрительно отвернулся, когда колдун начал подниматься на ноги.
Вот он тяжело выпрямился; вскинул голову. Серые клочья волос, обрывки
плоти на щеках, почерневшие кости вместо скул. Юльке потребовалась вся ее
выдержка, чтобы не вскрикнуть от ужаса.
- Твоя работа? - тихо спросила Серафима, обращаясь к Черному князю.
- Нет-нет! Мы всего лишь погасили его потенциал, - Гай-Росс не сразу отвел
взгляд от изуродованного лица. - Его постигло проклятие Матери Драконов.
Так Племя мстит за убийство своего собрата.
В обожженных глазницах вспыхнул отчаянный взор.
- Не дождетесь, я не стану просить пощады, - процедил Каллист. - Теперь я
вижу ваши лица, слуги Сил Мироздания. Я правил природой, я правил всем
сущим в Мире, пока вы... вы не появились в моей стране!
- Тебе надо было не править природой, а играть по ее правилам, -
презрительно перебил Данила.
- Молчи, Жизнь. Я знаю боль, которую ты несешь с собой. Я отрекаюсь от
тебя!
И он отвернулся от Гаюнара так, будто его не было и в помине.
- А как насчет Смерти? - подал голос Ви-Брук.
- Донай, оставь его, - шепнул Оливул.
Но Синий князь сказал достаточно, чтобы подтолкнуть колдуна на следующий
шаг.
- Мне не нужна Смерть! Мне не нужны вы все! Я сам создам себя в своем
Мире! Земля, Вода, Воздух, Огонь! Я отрекаюсь от вас.
Каллист повернулся и пошел по Пути, не замечая, что при этом так и не
двинулся с места.
- Он заблудился внутри собственной Игры, - пробормотала Юлька, с некоторой
жалостью следя за колдуном.
- А по-моему, он вполне счастлив, - пожал плечами Пэр.
- Ну как, пора на Волка, капитан? - спросил Донай.
Серафима, скрестив на груди руки, смотрела на изуродованного чародея.
- Было бы бесчеловечным бросить его здесь в таком состоянии, - сказала она.
- С ним еще мягко обошлись, - проворчал Ви-Брук, покосившись на Грег-Гора.
Каляда качнула головой, давая понять, что придерживается иного мнения, и
неторопливо направилась к Каллисту.
Заметив нежданного персонажа в лоне своего искусственного одиночества,
экзистор долго не мог сконцентрировать мысль, чтобы подобрать подходящий
образ.
- Кто ты? - спросил он, оставив тщетные попытки обозначить женщину
чем-либо земным.
- Я то, что дает возможность путешествовать в Путях Судьбы и творить Миры.
Я Космос. Однако без отвергнутых тобой Стихий я представляю миф,
невостребованную идею, я теряю целостность бытия. Посмотри: ты идешь, и не
двигаешься; ты мыслишь, и не обретаешь решений, созданные тобой образы не
находят воплощения. Такой Мир ты хотел построить для себя?
Каллист опустил голову.
- Я отрекаюсь и от тебя,... Космос, - глухо произнес он.
- Ты желаешь прекратить свое существование?
- Это существование?! - он поднес обнаженную до костей руку к изувеченному
лицу. - Когда я проиграл первый раз, огонь дракона сжег мою плоть. Сегодня
он сжег мою душу!
- О, да. Огонь умеет разрушать. Но на очищенной им почве вырастают
плодоносные деревья и прекрасные цветы, а на пепелищах городов те, кто в
борьбе обрел силы, выстраивают новые, еще более совершенные города. Стихии
дают тебе шанс обрести себя, Каллист.
Друзья ожидали капитана, собравшись тесной группой возле покрытого
иллюзорным туманом Крылатого Волка. Приближаясь к ним, Каляда чувствовала
за спиной растерянный взгляд колдуна.
- Его гордыня умерла, - произнес Оливул, когда женщина вошла в тень
корабля. - Он только что сломал Игру, в которой отрекался от Стихий.
- Пусть его охраняет Вода, - выпалила Юлька и, испугавшись собственной
торопливости, вопросительно посмотрела на Белого князя.
- И Твердь, - поддержав подругу взглядом, добавил Бер-Росс.
- И Воздух, - улыбнулся Пэр.
- С чего он взял, что Жизнь несет боль? - Данила потрепал по холкам
Аполлона и Артемиду. - Впрочем, она сама его разубедит.
Ви-Брук хмыкнул и демонстративно вложил Меч в ножны. Возникло ощущение
какого-то неудобства. Некая мысль, не то своя, не то пришедшая извне,
плутала между пластов сознания.
- Донай, - Белый князь прямо посмотрел брату в глаза.
Тот понял, что от него, Витязя Смерти, ждут слова.
- Ладно, - бросил он. - Но я делаю это лишь потому, что ты так хочешь,
Оливул. Смерть да прибудет с ним.
Гай-Росс сделал шаг вперед.
- Именем Племени Драконов! Отпусти его, Огонь!
Марево Надмирий прорезала огненная струя. Пылающий туннель захватил в себя
Каллиста и понес сквозь пространство к далеким Мирам.
- Куда ты отправил его, Грег-Гор? - Оливул тревожно следил за нескончаемым
мостом, окруженным языками пламени.
- В Мир, где его постигло проклятие Матери Драконов, - ответил Черный
князь слившимся воедино голосом.
"Теперь ему решать, как править колесницей своей судьбы, чтобы Племя
посчитало его достойным и избавило от проклятия".
Юльке показалось, что это последнее произнес кто-то из друзей. Но после
ответа Грег-Гора никто не проронил ни слова. Девушка обеспокоено
посмотрела на Оливула и вдруг обнаружила, что знает все, что с ним
произошло с момента, как Донай заметил на подоконнике зеленоглазых ящериц.
Она вздрогнула. Ведь ящерок видел не Оливул, а Донай, значит... Бездна
смерти, изнурительный подъем по отвесной стене. Перед глазами замелькали
проносящиеся под крыльями ветра поля и леса, скалистая гряда с тенью
дракона на камнях, выжженный солнцем двор и толпа разгневанных людей.
- Серафима, что это?
Поток образов, хлынувших на Юльку, был прерван возгласом Данилы. Девушка
часто заморгала, испуганно огляделась и поняла: каждый из семерых испытал
сейчас то же. Каждый, в том числе и Каляда.
- Ты сцепила наши мысли, капитан? - быстро спросил Донай.
- Единение... - пробормотала она и, спохватившись, ответила. - Это вызвала
не я. Семь Стихий составляют одно нерушимое целое, и мы принадлежим им
всем, как они принадлежат всем нам.
Наступило молчание. Серафима видела, что ее слова обрушились на друзей
отнюдь не долгожданным подарком. Она знала, как тяжело Пэру, считавшему
себя виновником свалившихся на команду бед; как боятся показать пережитую
боль Оливул и Донай; как старается замкнуться Данила, чтобы никто не
Маккефри Энн
Посняков Андрей
Маккарти Кормак
Марко Джон
Бажанов Олег
Шилова Юлия