Чтение 74–й страницы книги ~Жюльетта~

сказал мне, что обыкновенно за объявлением приговора следует небольшой
эпизод сладострастия и что с тех пор, как узнал этого могущественного,
вельможу, он, Делькур, постоянно видел, что объявляя приговор, его светлость
изнемогает от какого-то сладостного и непонятного чувства, похожего на
тайное страдание. Этого следовало ожидать и в данном случае, так как Сен-Фон
вышел из кабинета сильно взволнованный, покрасневший и чрезвычайно
возбужденный, судя по состоянию его органа.
- Очень хорошо, - озабоченно произнес он, потирая руки, - давайте
посоветуемся, как будем их умертвлять. Агония их должна быть ужасной и
беспрецедентной в своем роде - это ясно всем. Делькур, мальчик мой, пошевели
мозгами, ибо я ожидаю от тебя изобретательности эти молоденькие поросятки
должны пройти все круги ада, и я буду очень огорчен, если муки их будут
недостаточны.
Говоря так, он подарил Фульвии ласковый поцелуй - положительно, она
возбуждала его сильнее, чем остальные.
- Делькур, - продолжал он, - позволь рекомендовать тебе эту
прелестницу, она будет великолепно смотреться на твоем колесе, а эти
пухленькие розовенькие полушария как будто специально созданы для твоих
шипов.
С этими словами он впился в тело девочки зубами и начал кусать его
снова потекла кровь, а после одного, особенно удачного укуса ее левая грудь
осталась без соска, и, блаженно улыбаясь, злодей проглотил его. На короткое
время он сунул свой член в ее задний проход, затем вытащил, взял в руку
внушительную колотушку Делькура и направил ее в освободившееся отверстие.
- Палач обязан совокупиться со своей жертвой, - важно сказал он. -
Этого требует протокол.
Пока Делькур исполнял то, что требовал протокол, Сен-Фон ногтями
царапал и рвал детские ягодицы, бедра, груди и слизывал струившуюся по ее
телу кровь. Потом подтащил к себе Пальмиру, к которой, очевидно, питал
особую слабость, и сказал ей:
- Смотри, смотри, как я обращаюсь с маленькими девочками, когда они
возбуждают меня.
Не успев произнести последнее слово, он проник в ее анус и после
нескольких мощных толчков уложил ее в кресло, чтобы лучше видеть ягодицы
девушки, в такую же позу встала Делия трое обреченных девочек опустились
перед ним на колени полукругом, и он принялся терзать их, поручив Блезине
целовать свой член. Он втыкал булавки в почти детские тела несчастных, резал
их перочинным ножиком и тут же вонзал дымящееся от крови лезвие еще глубже и
расковыривал рану. А я? Я занималась тем, что поддерживала его возбуждение
на должном уровне, приняв, по его указанию, член Делькура в свое чрево и
массируя в каждой руке по лакейскому члену. Министр, завершив этот эпизод,
связал всех троих коленопреклоненных жертв веревкой спиной друг к другу и,
выбрав плеть с заостренными железными наконечниками, превратил в кровавую
массу детские груди после этой вакханалии он прижался лицом к ягодицам
Пальмиры и долго сосал отверстие, чтобы восстановить силы.
- Ну довольно развлекаться, - сказал он, поднимаясь на ноги, - пора
переходить к главному. Сейчас займемся поркой для начала.
Семерых женщин - меня оставили в покое - привязали к специально
сооруженным столбам, каждая держала в поднятой руке распятие, на таких же
распятиях, лежавших на полу, стояли четверо лесбиянок и с явным
удовольствием попирали их ногами троих жертв поставили на утыканные
гвоздями доски, которые немилосердно терзали им ступни. Груди их туго
опоясали ремнями, поначалу сырыми, которые по мере высыхания все сильнее
сдавливали их на голову каждой водрузили хитроумный агрегат с винтовым
механизмом, посредством которого Сен-Фон, вращая ручку, мог опускать
находящийся внутри тонкий, остро заточенный стержень и вдавливать его на
нужную глубину в череп бедной девочки другое орудие, напоминавшее большую
вилку с двумя зубьями, также очень острыми - их проверил сам министр, - было
укреплено перед глазами каждой, а еще один острый стержень упирался им в
пупок на тот случай, если, не выдержав ударов кнута, они вздумают
наклониться вперед. Возле каждой жертвы стояла лесбиянка, которая,
разумеется, была избавлена от этих обременительных доспехов.
Первым делом Сен-Фон использовал розги, которые подал ему Делькур:
каждой из девочек выдал по сотне ударов, а каждой лесбиянке - пятьдесят. Во
втором эпизоде вступила в действие плеть с множеством хвостов, увенчанных
железными наконечниками: жертва получила двести ударов, лесбиянка
довольствовалась двенадцатью. Вслед за тем Сен-Фон начал крутить ручку
закрепленных на голове механизмов, и бедные, окованные острым железом, дети
ответили таким надсадным воплем, который мог растопить сердце любого
человека, сделанное не из столь прочного материала, как наше. Почувствовав
небывалый подъем в чреслах, где вскипала его готовая излиться сперма,
Сен-Фон поспешно схватил Луизу - шестнадцатилетнюю Луизу, которую он первой
намеревался предать казни. Долго, бесконечно долго, он целовал, облизывал и
ласкал ее кровоточащий зад, совал ей в рот свой член и заставлял целовать
анус, потом передал ее Делькуру, который вначале обследовал своим копьем оба
ее отверстия, после чего прикрепил ее к длинному столу и подвергнул той
знаменитой китайской пытке, состоящей в том, что человека заживо кромсают на
двадцать четыре тысячи кусочков по нескольку сантиметров каждый. Сен-Фон,
сидя на коленях у лакея, вернее на его колу, наблюдал это ужасное зрелище и,
стискивая бедрами Елену, следующую свою жертву, с восторгом рвал ногтями ее
ягодицы и впивался языком в рот Пальмиры, предоставив мне ласкать свой член.
Пытка, через которую прошла вторая жертва, заключалась в следующем: ей
вырвали глаза и, распятую на кресте, раздробили заживо тяжелыми железными
инструментами. Сен-Фон принял деятельное участие в этой операции, и я, в
который уже раз, порола его розгами. С переломанными членами и вывернутыми
суставами девочку вновь поднесли к нему, и во время акта содомии Делькур
прикончил ее деревянным молотком, вышибив из нее мозги, и они забрызгали
лицо Сен-Фону.
Оставалась очаровательная Фульвия, и могла ли она, окруженная ужасными
останками двух своих подруг, сомневаться в своей участи? Сен-Фон указал на
колесо.
- Взгляни, - сказал он, - я приготовил для тебя самое лучшее.
Коварный злодей не преминул обласкать ее и нежно поцеловать в губы и,
прежде чем отдать в руки палача, совершил с ней акт содомии. Потом ее
привязали к колесу, и когда оно начало вращаться, послышались
душераздирающие стоны и крики. Теперь Сен-Фона содомировали оба лакея по
очереди, сам он обрабатывал зад Делькура и целовал наши с Пальмирой ягодицы,
а руками тискал чьи-то оказавшиеся под боком прелести. Очень скоро
нечеловеческий, возносившийся в небо крик нашей жертвы возвестил о том, как
сильна ее боль, и о том, что она страдала невероятно, вы можете судить хотя
бы по такой детали: кровь струилась из тела наподобие мелкого дождика,
разбрызгиваемого сильным ветром. Сен-Фон, желая довести дело до конца,
приказал изменить композицию. На этот раз, в быстром темпе меняя партнерш,
он содомировал четверых моих лесбиянок, а остальные участники, включая
Дель-кура, образовали новые живописные группы для услаждения его взора. Шипы
барабана добрались до нервов, и жертва, захлебнувшись криком, лишилась
чувств как раз в этот момент Сен-Фон, утомленный всеми ужасами и
жестокостями, сбросил, наконец, свое семя в роскошную задницу Пальмиры
испытывая оргазм, он лобзал зад Делькура, одной рукой стискивал ягодицы
Монтальм, другой - мои и наблюдал, как один из лакеев содомирует Блезину на
полу возле смертоносного колеса кроме того, его хлестала розгами Делия и
одновременно сосала ему язык, чтобы ускорить извержение.
Рычания Сен-Фона, перемежавшиеся Дерзкими чудовищными богохульствами,
были ужасны он был в полубессознательном состоянии, когда мы перенесли его
в постель, и, несмотря на смертельную усталость, он пробормотал, что хочет
провести ночь со мной.
И вот этот несравненный либертен десять часов наслаждался блаженным
сном ребенка, как будто целый день творил добрые дела. Я долго смотрела на
него, пока он спал, и если до того у меня были какие-то сомнения на этот
счет, теперь я окончательно убедилась, что совсем нетрудно сделать первый,
совсем маленький шажок, и все остальное будет легко и просто. Поверьте мне,
друзья, тот человек, кто сумел изгнать из своего сердца всякую мысль о Боге
и религии, кто, благодаря золоту или влиянию, сделал себя недосягаемым для
закона, кто закалил свою совесть и привел ее в абсолютное соответствие со
своими наклонностями и очистил от всех угрызений, - повторяю, такой человек
может делать все, что пожелает, и будет по-своему прав.
Проснувшись, министр спросил меня, правда ли, что он - самый порочный и
жестокий из смертных. Я знала, как он хочет получить утвердительный ответ,
и, не задумываясь, дала его. Он самодовольно улыбнулся и сказал:
- Ты мне льстишь, девочка.
- Нисколько, я говорю совершенно искренне.
- Будем надеяться. Да, мой ангел, - сладко зевнул он, - по Другому и
быть не может. Разве моя вина в том, что я такой, какой есть, и разве не
сама Природа вдохнула в меня неистребимый порыв к пороку, но не вложила
никакого намека на добродетель? Согласись, что я служу ей не хуже тех, кто
предпочитает делать добро. Для меня это очевидный факт, равно как и тот, что
нет большего безумия, чем противиться ее законам. Я - ядовитое растение,
которое она взрастила на целебном дереве, и она находит мой образ жизни не
менее полезным для себя, чем поведение добропорядочного человека, и коль
скоро мы знаем, что зло и добро на земле неразлучны, какая нам разница, в
какую категорию мы попадаем? Бери с меня пример, Жюльетта {А вы, пылкие и
сластолюбивые дамы, подумайте хорошенько над моими словами: они адресованы
не только Жюльетте, но и всем вам если вы хоть чуточку разумны, вы не
замедлите извлечь пользу от этих слов. Мое страстное желание - помочь вам
стать счастливыми, но вам никогда и ни за что не стать счастливыми, если
только вы не перестроите вашу жизнь сообразно моему совету. (Прим.
автора.)}, твои врожденные наклонности направлены в эту сторону пусть не
страшат тебя злодейские поступки: чем они ужаснее, тем более любы Природе.
Тебя интересует чувство вины? Так вот: единственная наша вина - наша
нерешительность, посему, милая девочка, подними выше голову и шагай вперед