никто не тушил пожаров, начальство попряталось, и все нищие босяки, конечно,
кинулись на склад обуви, выбегая на улицу уже в новеньких сапогах. Бунте
успел удрать в деревню Михайловку (в самый конец Рельсовой улицы, где
начиналась опушка леса), оттуда он и названивал в губернскую канцелярию.
Трубку телефона снял статский советник Слизов, и Бунте указал ему - срочно
запереть казенный склад.
спросят! - орал в телефон Бунте. - По казенной ведомости все должны быть в
наличии...
имущество, когда тут все трещит и рушится.
чиновники правления... с женами, с детьми. Вот сидим и ждем, когда нагрянут
сюда японцы.
подержат и отпустят, а попадись я нашим живоглотам, так они мне все кишки
выпустят... Слышу звон с улицы! - доложил Слизов. -- Сапоги уже поделили,
теперь вижу, как все побежали с ведрами...
какую не жалко выбросить, и чиновники полезли на крышу, чтобы укрепить там
белое знамя капитуляции. Только они это успели сделать, как со двора ударил
пулемет. Это капитан Жохов с двумя солдатами косил японцев, которые уже
появились в самом конце Николаевской улицы. Двор был изрыт ямами для
хранения в них картофеля; все чиновники попрыгали в эти ямы, крича из ям
капитану:
Маньчжурии, и ты нам Порт-Артура не устраивай. Мы люди семейные, нам до
пенсии недолго осталось...
набросился на Жохова чуть ли не с кулаками:
многого не спросишь, а у нас - жены, у нас все, что годами копили... верой и
правдой... как положено...
каким знаменем ты стреляешь!
губернского правления, скрипнул зубами:
активности не проявляли. Они старались проникнуть в ближайшие деревни,
реквизируя скот и домашнюю птицу, которые тут же отправляли кунгасами на
свои корабли. Жандармы тем временем всюду втыкали в землю шесты с японскими
флагами, на выездах из деревень развешивали объявления о том, что жителям
Сахалина отныне строго запрещается всякая охота в лесах, рыбная ловля в
реках и сенокошение. Море оставалось на диво спокойным, над японской
эскадрой Катаоки ветер едва колыхал боевые вымпелы; корабли красочной
гирляндой протянулись вдоль берега - от рудников Дуэ до поселков Арково...
Слизов, глянув в окно, начал креститься:
офицер первым делом угостил всех детей красивыми конфетками. Солдаты же
очень ловко похватали чемоданы с добром чиновников, выкидывая их на улицу не
только в двери, но даже в окна. Затем мужчинам предложили сложить на стол
часы в кольца, а женщин быстро избавили от украшений, не забывая выдернуть
из ушей серьги. Жоржетта Слизова зарыдала, а японский солдат потянул ее за
грудь, говоря при этом:
не виноваты в том, что их папы и мамы оказались такими трусливыми и такими
глупыми. Вмиг чиновники оказались разорены, потеряв все, что скопили за годы
сахалинской службы. В поселке Второе Арково крестьянин Евграф Чешин схватил
вилы, чтобы защищать свою семью и свое имущество.
спокойной, деловитой жестокостью. Евграф Чешин, кажется, был первой жертвой
насилия оккупантов на Северном Сахалине... Нашествие продолжалось!
безобразна: защитники Сахалина, сидя на скалах берега, могли стрелять только
вниз - почти вертикально, видя не всего врага, а лишь кружочек японской
фуражки. Самураи выбросили десант гораздо севернее Арково, захватив
Владимирские рудники, потом стали энергично нажимать на дружину Болдырева со
стороны суши, а с моря позиции молотила корабельная артиллерия. Полковник
Семен Болдырев велел отходить:
Так на кой черт нам тут гробиться? Пойдем прямо на Дербинское, там ведь тоже
есть тюрьма, на худой конец в тюрьме и отсидимся... в обороне!
одетый в арестантский халат, вздрагивая от страха, он сказал, что едва
вырвался от японцев:
в ногах извалялся! Спасибо ихнему переводчику, - подтвердил мои слова, что
юристы в России мундиры носят. Тогда самураи с меня ботинки содрали.
обозе для себя бушлат арестанта, бескозырку и жалкие опорки. - С этими
косоворотами шутки плохи...
жестоко теснимый превосходящими силами противника. Он врал! Никто его не
теснил, он труса праздновал, забыв о том, что на этом свете, помимо баб,
жратвы и выпивки, существует еще такое понятие - офицерская честь. Но вот
чести-то у Болдырева как раз и не было...
скалы, когда капитан Жохов, появясь в разгар боя, сказал полковнику
Тарасенко, что в городе уже полно японцев, и Тарасенко даже не поверил ему:
подставлю под удар позиции Домницкого в Дуэ, как подставил меня под удар
убежавший Болдырев.
отряд, но и отряд в Дуэ будут окружены...
отступающих колоннах возникла сумятица:
по стопам Болдырева, японцы двигались на Дербинское, а южнее города, вдоль
Пиленгского хребта, отступали отряды Тарасенко и Домницкого - на Рыковское!
Таким образом, все силы обороны даже не отходили, а стихийно откатывались в
глубину острова; впрочем, Ляпишев еще надеялся задержать японцев на линии
Дербинское - Рыковское.
окошко, как над покинутым Александровском растет черный гриб дыма - это
горела "кандальная" тюрьма. При Ляпишеве в этот час не осталось добрых
советников, зато образовался "штаб" из числа бездельников, понимавших, что
близ губернатора им будет намного безопаснее...
генерала дослужились, так будьте же генералом...
обстановке спалят и тамошнюю тюрьму:
перенес в Рыковское свое управление гражданской частью и заклинаю вас,
Михаил Николаевич, сдать Рыковское без боя, дабы не возникло излишних
эксцессов.
полковник Тулупьев забрал свою жену, нагрузил три подводы всяким барахлом и
поехал сдаваться японцам.
краю, я ничего не знаю...
почерневший за день от дыма и солнечных ожогов. Он с порога крикнул, что
нельзя же так драпать:
думали, будто здесь для них загородная прогулка.
заплатить мне по иене за страницу, чтобы я сочинил предисловие к их альбому
с видами Сахалина... Ну, я постарался! Только где мы этот альбом видели?
при себе - даже в кармане мундира.