всплеск активности, то ли рефлекс умирающей собаки - забиться в безлюдное
темное место, а там будь что будет.
усталость. И еще зверский нервный голод. Казалось, что если хорошо поесть -
восстановятся силы и появится шанс выбраться из этой передряги...
неоновая надпись: "Restaurant Barracuda". Под ней на двух цепях висел
красно-белый круг с изображением стремительной хищной рыбы.
из салона, толкнул угловую дверь и тяжело ввалился внутрь.
интерьере и чучелами летающих рыб под потолком. Изогнутые полукругом мягкие
диванчики с вписанными в них столиками почти все свободны, официант в
красном жилете и белой бабочке нес две большие черные чашки, доверху
наполненные раскрытыми ракушками мидий. От мидий шел пар, Макс уловил
распаренный запах морепродуктов, и его чуть не стошнило. Он понял, что
спасение в виде плотного ужина к нему не придет, и нетвердой походкой
двинулся в глубину зала.
бутылок висело чучело зубастой рыбины, дающей название этому заведению.
Стойка приближалась, женщина посмотрела на него, приняв за подгулявшего
туриста.
продезинфицировать рану... Должно стать легче. А потом... Что делать потом -
он решительно не знал. Пошатываясь, он подошел и тяжело облокотился локтями
на стойку. Между полками с бутылками раскрылась узкая, "под старину", дверь.
Из нее вышел очень похожий на кого-то веселый загорелый мужчина, приобнял
барменшу, шепнул что-то ей на ухо и встретился глазами с Максом. Вдруг
веселье будто вытерло мокрой губкой, лицо его напряглось, вытянулось и
посерело, эта реакция явилась сигналом - мир сплющился в картонку и
перевернулся, потому что перед ним стоял двойник мистера Томпсона, его отца,
томящегося в лондонской особорежимной тюрьме Уормвуд-Скрабз. Но двойник не
мог его узнать!
потому что сидел в тюрьме. Значит, Макс галлюцинировал. Голова пошла кругом,
окружающий мир сжался гармошкой, стойка, стены, хищная морда барракуды
деформировались... Сознание уходило, Макс вцепился в реальность истощенной
волей, и лишь локти, упирающиеся в твердую гладкую поверхность, удерживали
его на поверхности.
понимающую, напуганную женщину и рванул на груди рубаху, так что пуговицы
заскакали по стойке и раскатились по полу.
только бесшумный фонтанчик взметнулся над сомкнувшимися волнами обморока. А
тело упало на пол с ощутимым звуком.
претензий, - однако в аптечке имелся широкий ассортимент лекарств,
холодильник забит едой, бар - выпивкой, в шкафу тесными спрессованными
рядами висела мужская и женская одежда на любую погоду. Макс достал из бара
бутылку виски и пил, глядя в окно на вращающийся неоновый круг с рекламой
пиццы. Мистер Томпсон возился с микроволновкой на кухне.
выпил, налил еще.
выжат, как лимон. Стрессы, да и эта дурацкая рана...
правилам.
рюмку и налил третью, на его лице плясали красноватые отсветы мертвого
неонового света. - И очень удивился, когда не нашел при тебе оружия. И
только увидев в новостях твое фото - поверил, что ты здесь по другому
делу...
далеко, наверное, в одной из соседних квартир, зазвонил телефон. Звонок
повторился пять или шесть раз, потом замолк.
интонации. - С англичанами?
рыбного ресторанчика, он тоже не воспринимал как своего отца. Хотя во время
свидания в тюрьме такое восприятие появилось.
Теперь она миссис Уотерфорд, у них поместье в Уитеме. Правда, он старше ее
лет на двадцать...
набежали морщинки. Максу вдруг показалось, что он вспомнил старую-старую
картинку из времен своего детства. Может, это был сон? Но Макс отчетливо
увидел себя маленьким, сидящим на другой кухне, залитой голубоватым утренним
светом, холодильник там другой, гораздо больше, с плавными закругленными
формами, и окно другое, огромное, и отец - настоящий великан - точно так же
меряет шагами пол в черно-желтую клетку, щеки его втянуты, словно он пьет
коктейль через соломинку, глаза озабоченно сощурены. Матери нет, что-то
случилось, какая-то неприятность подступила к границам их мира, и Макса
обжигает смутное чувство вины за что-то, непонятно за что.
собирался морализировать, но фраза прозвучала как упрек.
лондонской клинике. В тюрьме она давно бы уже ослепла. Кому бы от этого было
лучше? Тебе? Мне? Центру?
обратил внимания.
сейчас не понимаешь, ты думаешь о долге, преданности делу, верности Центру.
Это главное, да? А легенда так, ширма, способ обеспечить выполнение задания?
Так ведь учат в разведшколе?
маскировки, а когда-то потом - для себя! Легенда и стала нашей жизнью, мы
превратились в англичан: две машины, хорошая квартира, мать одевалась в
дорогих магазинах, покупала украшения, полюбила камни: топазы, аметисты...
Только настоящие британцы с грудным молоком впитывают четкие представления:
это допустимо, а это - ни под каким видом... У нас по-другому: есть
возможности - можно все! А задание требовало любых жертв... Как, ты думаешь,
мы заполучили Бена? Так что с матерью у нас были проблемы...
пять - в другую.
тюрьме. А мы уже привыкли к жизни британского среднего класса. И выбрали
другой путь. Но... Но если хочешь знать - она решила это первой...
Никто так и не подошел к трубке.
спрошу о главном: где та страна, во имя которой мы должны были тридцать лет
сидеть в тюрьме? Где СССР? Его больше нет. Те руководители, которые посылали
нас на смерть ради великой Идеи, - они сами же и сдали его. Продали. Вместе
со всеми явками, тайниками, потрохами, с сотнями миллионов жителей и с самой
великой Идеей... А на вырученные деньги покупают виллы в Монако, Ницце,
Антибе...
паспорт и нужно выбраться отсюда. Лучше - в Лондон. Помоги мне, если можешь.
И если это не противоречит твоим сегодняшним убеждениям и обязательствам.
задумался. Конечно, просьба Макса противоречила его обязательствам перед
новыми хозяевами! Не для того ему доверена явка в Ницце, чтобы решать
проблемы российской разведки. Да еще тесно связанные с перестрелками и
трупами - то есть чистейшей воды уголовщиной! Вся полиция побережья поднята
на ноги, меры розыска беспрецедентны по размаху - за все прошедшие годы он
не помнил ничего подобного!
мог изготовить настоящий паспорт, не мог достать вертолет... Значит, надо
легендироваться. Разве что прикрыться операцией "Замещение", в результатах
которой заинтересовано и Южное бюро, и Лэнгли... Но когда обман раскроется,
ему придется расплатиться головой.