Чтение 74–й страницы книги ~Татуированная кожа~

Ванников, очевидно, закончил разговор и вышел из транса.

- Ма-а-а-лча-ать!!! - рявкнул он и шваркнул кулаком об стол так, что
трубка разлетелась вдребезги. - Вы что себе позволяете!!

Если бы Волк внезапно выхватил автомат и прицелился, это произвело бы
меньший эффект. Атакующие замерли, будто наткнулись на стеклянную стену.

- Извините, Петр Леонидович, мы не вам...

- Да, мы этому гаду...

- Мы его в порошок...

- Это личный знакомый Сергея Михайловича Грибачева! Герой, кавалер боевых
наград, пример для личного состава Советской Армии! Его портрет на плакатах,
которые висят в каждой казарме от Кушки до Сахалина!

- Гм...

- Хр...

- Мм...

У всех троих был такой вид, будто они выпили касторки и сейчас средство
начало действовать.

- Тогда извините...

- Ошибка вышла...

- Обознались...

Они отводили глаза от небритой физиономии, фото которой лежали у каждого
в кармане, от мятой одежды, от всего облика Волка, который куда больше
подходил для вокзального бомжа, чем для героя и личного знакомого Генсека.

- А почему вы сломали мне дверь?! И по какому праву ворвались в мой
кабинет? Сергей Михайлович возмущен этим фактом!

- Дык...

- Так...

- Мы все починим! Завтра, будет готово. Не сомневайтесь!

Ванников медленно встал, обошел стол и подошел к перепуганной троице
вплотную. Теперь по их виду можно было заключить, что касторка уже
подействовала.

- Кто здесь от КГБ?

- Я! - щелкнул каблуками один из штатских.

- Сергей Михайлович приказал, чтобы завтра в шестнадцать часов ваш
Председатель и все, причастные к этой истории, вместе с товарищем Волковым
были у него в кабинете!

- Есть! Я доложу руководству!

- Думаю, руководство об этом уже узнало! - злорадно сказал Петр
Леонидович и повернулся к Волку. - А вас я приглашаю к себе на ужин и
ночлег. Вам надо отдохнуть!

Волк кивнул головой и слабо улыбнулся. На большее у него попросту не было
сил.

* * *

В здании ЦК все, независимо от должностей и званий, чувствуют себя
ничтожными песчинками, и это ощущение уравнивает больших начальников и
простых людей.

Причастных к истории Волка оказалось трое: он сам, Александр Иванович
Петрунов и генерал-майор Вострецов. Председатель Комитета - низкорослый
человек со сморщенным, словно от лимона, лицом держался как объективный
арбитр.

Грибачев принял их ровно в шестнадцать часов. Вначале он поздоровался с
Председателем, затем с Волком, а уже потом с остальными.

- Это образцовый боец, герой нового времени, лично я им горжусь!

Генсек обнял Волка за плечи и подвел к повешенному на специальной стойке
плакату: два молодцеватых солдата в касках и с автоматами на груди под
надписью: "Служба - наша честь и долг!" В одном солдате Волк с удивлением
узнал себя, во втором - Сержа.

- Мы должны воспитывать молодежь в рамках нового мышления, и у нас есть
примеры для подражания! Но при этом мы должны преодолевать старое,
отживающее мировоззрение, бороться с ним! А ведь что получается? Иногда
старое берет верх! Люди обсуждают свои житейские проблемы. Есть вещи,
которыми они недовольны. И справедливо недовольны! Ведь по Конституции
каждый человек имеет право на жилье. А самого жилья нет. Значит, что
получается? Человек работает, а потом не может полноценно отдыхать, рожать
детей, воспитывать их. Почему он должен быть довольным? Так, боец?

- Так, - кивнул Волк. Синхронно с ним кивнули подполковник Петрунов,
генерал-майор Вострецов и сам Председатель.

- И разве может справедливое недовольство преследоваться арестами? Да еще
с перечеркиванием героического прошлого человека!

Теперь все, кроме Волка, покачали головами.

- Произошла ошибка, Сергей Михайлович, - солидным голосом произнес
Председатель. - Ошибка уже исправлена, выводы сделаны, впредь ничего
подобного не повторится. Прапорщик Волков возвращен к выполнению очередного
специального задания, все претензии к нему сняты.

- Это хорошо. Но мы должны задать себе вопрос: почему такое стало
возможно? И ответ прост: это сопротивление старого мышления. Перестройка
должна искоренить рецидивы старого...

- Мой напарник арестован. Капитан Лазаренко. Тот, с которым мы
разговаривали, - вклинился Волк в плавную речь Генсека.

- Что? Арест за слова? Вот это и есть рецидив старого! - как бы даже
обрадовался Грибачев.

Генерал Вострецов метнул в Волка испепеляющий взгляд.

- Эту ошибку мы тоже исправим! - молодцевато заверил Председатель.

- Вот это хорошо, когда есть понимание, - Грибачев улыбнулся. - А теперь,
боец, покажи, как тебя разукрасили...

Волк снял пиджак, расстегнул и стащил через голову рубашку. В главном
кабинете страны, среди чопорных фигур своих начальников он, голый по пояс и
покрытый татуировкой, выглядел совершенно вызывающе и дико.

- Ого-го! - Грибачев изумленно присвистнул и обошел его кругом. - Целая
картинная галерея!

Он повернулся к остальным, будто приглашая разделить его изумление. И все
разделили, подкатив глаза и покачивая головами.

- Ну что ж, это очень убедительно... Очень! Я имею в виду, что это должно
убедить кого угодно. Только... Ведь это было очень больно? Правда, боец?

- Да нет, чего там, - Волк пожал плечами. - Терпеть можно.

- Ну молодец! Я когда был помощником комбайнера, то комбайнер дядя Ваня
наколол мне на пальце якорь. Так помню, что я с трудом вытерпел!

- Можно одеться? - спросил Волк. Он чувствовал себя неловко.

- Конечно, одевайся, боец. Надо иметь железную силу воли, смелость и
преданность, чтобы приносить такие жертвы во благо Родины. Ведь их потом не
уберешь, это на всю жизнь.

- Как не уберешь? - насторожился Волк. - А электрофорез?

Александр Иванович потупился, уставившись в узорчатый дубовый паркет.

- Какой там электрофорез! Вот, посмотрите! - Грибачев протянул руку и
всем по очереди показал большой палец с выцветшим якорьком.

- Я свел половину, и то с большим трудом. А такая галерея - на всю жизнь!

У Волка резко испортилось настроение. Похоже, что его насаживали со всех
сторон.

- Ладно, боец, прощай! Желаю успеха. Родина тебя не забудет. И ты не
забывай мой телефон, может быть, пригодится!

Волк первым вышел в приемную и там дожидался остальных, которым Грибачев
сделал последнее напутствие.

- Немедленно исправьте все ошибки. И с этим... капитаном тоже! А после
выполнения задания Волкова наградить и обеспечить его всем необходимым. Дать
наконец квартиру, подлечить...

- Есть проблема, товарищ Генеральный секретарь! - сказал Вострецов. -
После выполнения задания он не сможет работать в КГБ. С такими татуировками.
Ведь это броская примета...

- Ну что ж... - Грибачев развел руками. - Пожалуй, вы правы, и тут ничего
не поделаешь. Жаль.

Председатель Комитета тоже изобразил на кислом лице жалость, и Вострецов
попытался, хотя это ему плохо удалось. Самое искреннее выражение было у
Александра Ивановича. Ему действительно было жаль Волка.

* * *

Громоздкий серый фургон-автозак заехал во внутренний двор военного
трибунала, выпустив облако сизого дыма в тесное, раскаленное за день
пространство. Перетянутый портупеей раздраженный начкар пружинисто выпрыгнул
из кабины.

- Ну что тут у вас? Уже сменяться пора, а нас гоняют по всей Москве!

- Шпиона заберете, - безразлично ответил широкоплечий прапорщик,
отряхивая с рук семечную шелуху. Ворот форменной рубашки у него был
расстегнут почти до живота.

- А на кой он нам? Вон, своих оглоедов полный кузов! Раньше не могли
вызвать?

- Раньше не до того было, - мрачно усмехнулся прапорщик. - Ему как
двенадцать годков намерили, так он конвой раскидал, мебель побил, судью
стулом чуть не грохнул! Думали, валить придется... Ввосьмером едва
скрутили...

- Ладно, выводите, чего время тянуть, - начкар отпер вбитую в стальной
кузов дверцу. - Сыроежкин, Мотало - приготовиться! Особо опасного принимать
будем. В "карман" его!

- Да слыхали! - равнодушно поигрывая черными литыми дубинками, из душного
вонючего чрева фургона неторопливо полезли угрюмые мордовороты с
сержантскими лычками на краповых погонах. - Чего шуметь, что он, первый
такой...

В небольшой комнате трибунала Петрунов и Ламов по очереди обняли Волка.
Оба оперативника отметили, что сердце у него колотится учащенно.

- Давай, Володя, с богом!

Лейтенант Медведев в форме прапорщика ловко надел наручники.

- Пошли, браток, - тихо произнес он и раскрыл дверь.

Волк шагнул за порог с тем же чувством, с каким выбрасывался из пузатого