когда Гребешок оторвался от нее, пробормотала:
Гребешка.
на матрас, после чего принялся расстегивать всякие там пуговки, чтобы
освободить свою даму от мешающей им обоим одежды. При этом Гребешок сильно
торопился, путался, но рвать Ксюшину одежду не решался. Это в фильмах такая
страсть поощряется, а в натуре тряпки денег стоят.
словно глазированный шоколад, Гребешок и вовсе испытал душевный трепет.
сперва один сосочек, а потом другой.
самому главному прибору.
и горячую, ощутил, как нежная ладошка хватается за крепенькую женилку и
ловко впихивает ее в ласковую, уютную норку.
оснований сомневаться в том, что все идет штатно. Прильнув щетинистой щекой
к чернокожей щечке Ксюшки, он уткнулся в подушку и пружинисто раскачивался,
постепенно наращивая темп. Впрочем, через какое-то время ему очень
захотелось поглядеть себе за спину. Не то чтобы его сильно беспокоила
возможность нападения с тылу. Просто заинтересовался, как его тело
сочетается с Ксюшкиным по цвету. Незагорелая задница Гребешка между
темно-коричневых ляжек Ксюшки выглядела немного необычно, словно снежная
шапка на Ключевском вулкане. От такого сравнения - Гребешок этот вулкан
видел только по телику - Мишке стало смешно и весело, его быстро разогрело,
и он принужден был быстренько спрыгнуть с Ксюши, чтобы не устроить ей
невзначай неприятностей.
хотела добавить еще чего-то, но тут как раз и прогремел выстрел Лузы.
стреляли где-то с той стороны, где располагался бабкин дом.
собирался. Он лично никакого салюта не заказывал, как, впрочем, и ментов не
вызывал, и даже простых налетчиков. Но самое неприятное - Гребешок опять
оказался безоружным в тот момент, когда вот-вот налетит супостат. Да еще и
без штанов. Поэтому, уже не думая ни о Ксюшке, ни о любовных утехах,
экс-мент торопливо принялся приводить в порядок одежду.
топот и собачий лай. Не очень все было ясно, однако о том, чтобы продолжать
развлекаться, уже и речи не было. Гребешок оделся куда быстрее, чем бывало в
армии.
выгляну, пробегусь до бабушки. Пять минут - и обратно.
то без оружия ты не помощник.
Дуси), долетели звуки негромкой возни и послышалось нечто вроде сдавленного
крика или мычания.
портвейна, схватил ее за горлышко и выскочил на темную лестницу. Внизу,
ближе к выходу на крыльцо, копошилось несколько человек. Понять, что там
происходит, было очень трудно, потому что свет, шедший от свечки, зажженной
Гребешком на "вышке", в эту часть "моста" не доходил. Ясно было только, что
трое или четверо возятся на полу, сопя и награждая друг друга тумаками.
дежурстве, обнаружил небольшое нарушение общественного порядка типа драки
между двумя торговками на Воздвиженском рынке. Отчего он поступил именно так
- неизвестно, он и сам объяснить этого не сумел бы.
и бутылка, которую Гребешок держал в поднятой руке, будто гранату,
занесенную для броска, со звоном разлетелась на куски. В руках осталась
только "розочка" - горлышко с острыми краями. По странному, но очень
удачному стечению обстоятельств ни один из стеклянных осколков не попал
Гребешку ни по глазам, ни в рожу. Однако он сразу понял, что в него стреляли
не из рогатки, и шарахнулся назад, в мансарду. Очень вовремя шарахнулся,
потому что еще две пули глухо стукнули в бревно чуть выше притолоки, и если
бы голова Гребешка не убралась, то наверняка оказалась бы на их траектории.
Гребешок.
тем более что теперь Гребешок уже знал, что высовываться из дверей не стоит,
в четвертый раз могли не промахнуться.
кованый, пробой тоже довольно крепкий, но надеяться, что он надолго задержит
незваных гостей, не стоило. Свечку он задул. Размышлять над тем, кто орудует
с бесшумным оружием, Гребешку было некогда; у него лично оружия нет, поэтому
надо сделать ноги из этой мышеловки, пока не поздно. Выбираться можно было
только через маленькое окошко. Недолго думая Гребешок подскочил к окну и
сильным ударом ноги вышиб раму, которая держалась лишь на четырех загнутых
гвоздях. Сразу за окном было что-то вроде маленького карниза, на который в
принципе можно было выбраться. Но слезать с него в темноте было не больно
ловко, а прыгать - тем более. Внизу росло два-три тонких дерева, ветки
которых вряд ли выдержали бы тяжесть Гребешка. А свалиться, обломав ветки,
на невысокий, но крепенький заборчик из острых штакетин - удовольствие ниже
среднего. Упадешь передом - пропорешь брюхо или ребра поломаешь, спиной
грохнешься - перелом позвоночника обеспечен.
кем-то одержал верх. Вместо этого слышались осторожные шаги по лестнице.
Ступеньки, конечно, поскрипывали, оповещая Гребешка и Ксюшу, что супостат
приближается, но сделать они ничего не могли. Правда, судя по тому, что
неприятель явно не спешил и двигался медленно, можно было сделать вывод: он
не знает об отсутствии у Гребешка оружия. Гребешок получил лишние несколько
секунд на принятие решения.
решительности.
халатик, подчинилась. - Лезь, кул"ма! На карниз выползай! Задницей вперед!
темноте неприятель не разобрался, что дверь открывается не вовнутрь, а
наружу. Конечно, дверь устояла, а Ксюша, которая испугалась, что неведомые
налетчики ворвутся в комнатку, преодолела страх и выползла на карниз, крепко
уцепившись за край оконного проема. Гребешок последовал за ней. Странно, но,
выбираясь на узенькую, не шире сорока сантиметров, чуть скошенную в сторону
улицы доску, обитую рубероидом, он думал не о том, как бы не свалиться с
нее, а о том, как там Агафон, Налим, Луза. Очень его беспокоило, что
прогремел один выстрел. О том, что у нападавших оружие с глушаками, Гребешок
уже знал, а о том, что звуки их выстрелов почти не слышны вне избы, -
догадывался. У куропаточников бесшумных пушек не было. Если они засекли
нападавших и сумели выстрелить лишь один раз, это сулило большие
неприятности...
Дусю, попросив ее зайти обратно в избу, пока они не проведут небольшое
расследование. Евдокия Сергеевна помнила, что Миша раньше работал в милиции,
стало быть, у него и друзья могли там быть, поэтому она не стала
интересоваться тем, откуда у гостей оружие, а уверенный милицейский тон
Агафона и звучное слово "расследование" заставили ее подчиниться. Она ушла в
горницу, встала на колени перед иконами и принялась молиться.
хотел. Даже те, кто зажег было керосиновые лампы, вновь погасил их.
Деды-фронтовики - а мужское население деревни состояло в основном из них -
знали по опыту, Что в освещенные окна стреляют чаще. Те, у кого были
дробовики или берданки, спешно их заряжали, те, у кого не было, покрепче
задвигали засовы на дверях.
делом осмотрели то место, куда палил с перепугу Луза. Пуля на выходе вырвала
из доски здоровенную щепку, а потом, должно быть, впилась в ствол черемухи,
росшей у забора, или вообще улетела в сторону. Так или иначе, но никаких
следов того, что тут поблизости кто-то был, куропаточники не нашли.
считал, что лучше перебдить, чем недобдить. - Надо было ему с ходу палить!
Наделал шухера на всю деревню... Завтра, блин, еще к участковому кто-нибудь
попрется.
слышал...
А на самом деле...
тот заткнулся. Сквозь собачий лай и осторожные шорохи в соседних домах до
чутких ушей экс-старшины донесся шум возни со стороны Ксюшиного дома.
Акунин Борис
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Белов Вольф
Березин Федор