Мне по-прежнему нужно было для начала попасть в У-Наринну. И то, что
мы на полдня задержались в лесу у корневиков, было вообще-то
некстати...
менее важно.
корневиков. Награды за Корнягу я, разумеется, не взяла. Отказалась.
Во-первых, он не остался в лесу, а отправился дальше со мной. Хотя
старейшины, кажется, были рады, что избавились от героя древнего
пророчества еще на некоторое время. Во-вторых, я вдруг поняла, что ни
золото, ни драгоценности мне ни к чему. Золото еще и тяжелое вдобавок.
В навьюченном на Ветра двумехе и без того хватает вещей, которые мне
пока не пригодились. Ну, может быть, они нужны Одинцу.
поверх оружейной.
разглядеть краешек Четтана, ускользающий за горизонт. Я проворно
скинула с себя одежду и огляделась в поисках анхайра.
прихватило. Во-он в те кустики сбег.
умру с этими обормотами. Что Корняга, что Одинец, что Лю, который
обещал нас догнать до пересвета - и где этот, с позволения сказать,
чародей?
на черном покрывале Тьмы.
- я сразу понял, что бедняге-вулху посчастливилось съесть перед самым
пересветом нечто очень нехарактерное. М-да. Джерх забирай, даже
оборотни, порождения могучей магии, иногда оказываются рабами
бунтующего желудка!
никаких неудобств не испытывал. Превращение исцеляет все, в том числе
и такие... гм! недомогания.
несколько слов, услышанных от нее, могут сильно изменить мои планы на
сегодняшний день, но все равно не хотел ее видеть сейчас.
прикрытую кожу. Далеко, конечно, не следует уходить. Я и не буду...
Так, прогуляюсь.
дне странной реки. Сейчас вокруг простирался старый, но совершенно
обычный лес. Глухой-глухой. Дубы и платаны соседствовали с терхами,
пихтами и северным орешником. Говорят, на северо-восток от Хадаса
такие вот смешанные, как варево в котле, леса тянутся чуть ли не до
огромного Дикого океана. Не знаю, туда я никогда не забирался. Меня
почему-то всегда больше привлекал запад, чем восток. Не зря же я
ошивался на самой границе обитаемых земель - в Дренгерте, Плиглексе,
Джурае.
ли, недавно пролился? Наверное. Дождь. Из обычной воды, а не той
помеси воздуха с магией, которой я вчера вынужден был дышать полдня.
можно идти еще день-два, и сильно приблизиться к У-Наринне. Зачем ей
понадобилось выбираться на сушу? Понятия не имею.
Помню вспышку-прозрение, вызванную, скорее всего, резким чувством
опасности. Широкая утоптанная тропа, а на ней мрачные корявые силуэты
засохших деревьев. Подвижные силуэты...
Правда, Корняга рядом с ними все равно, что мышь рядом с вулхом.
Только и общего, что цвет серый, да хвост имеется. У мыши, в смысле, а
не у Корняги и его родичей.
больно красноречивые взгляды замшелых громадин на тропе запомнились
мне со вчерашнего... И еще слова, произнесенные густым трескучим
басом: "Когда племя корневиков породит самого большого вруна от начала
времен..."
ровным счетом. Разве что ногой пнуть можно, так босиком только пальцы
без толку расшибешь.
направлении. - Как твой живот?
зашагал сквозь плотный орешник. Сухие ветки неприятно кололи голые
ступни. Вскоре я оказался на опушке и вышел из леса. Ветер, понуро
опустив голову, дремал. Первый раз вижу его дремлющим! Двумех покоился
на обычном месте, походная сумка - тоже. Одежда и обувь, сложенные
аккуратной кучкой, сразу бросались в глаза. Карсы видно не было, и я
остался благодарен ей за это.
же взобрался ко мне на плечо. Не любил он корни дорогами бить, норовил
все больше на чужом горбу прокатиться. Впрочем, я-то чем лучше? Тоже
ведь не пешком иду. Все припасы Ветер за меня тащит, включая и мое
нынешнее тело с парой душ, упрятанных внутрь. Эй, вулх, как дела!
гулкую зияющую пустоту.
один, всю жизнь привык ощущать густое и тягучее присутствие зверя в
себе, его странные, пахнущие землей и травами, мысли, до того
въевшиеся в мое собственное мироощущение, что я перестал проводить
между своими, человеческими мыслями, и ними сколько-нибудь четкую
границу.
чем совсем недавно, в зарослях орешника.
жути скверно.
плохо?
Словно знал, что мне именно туда, наискосок, под углом к опушке.
Кстати, а откуда я сам знаю, куда ехать?
Спасибо, хоть карса показалась на глаза, словно успокаивая меня: "Я не
знаю, что с тобой, анхайр, но я, твоя спутница, рядом. Не тревожься
хотя бы за меня."
себя одиночкой, и даже внутренне гордился своей способностью
обходиться без друзей, но стоило впервые остаться действительно
одному, как вся моя игрушечная спесь разом испарилась и осталась
только кричащая от боли душа. От воображаемой, но ничуть не менее
страшной, нежели телесная, боли.
просто я придумал и одушевил несколько иную свою сущность. Ту, что
живет в теле вулха. Это ведь и я, и в то же время не я.
от другой души? Только тем, что ее придумал я? И только. Значит, вулх
действительно существует. Правильно, так и есть, ведь в противном
случае я помнил бы все, что происходит с моим измененным телом и
измененной душой во время Четтана. Отсутствие общей памяти раскололо
меня на две непохожих половинки, и каждая из них стала отдельной
душой.
друге. Я уже стал немножечко вулхом - а вулх немножечко мной. Именно
поэтому отсутствие вулха так испугало меня. Я тоже был нужен ему,
бессловесному зверю, иначе зачем бы ему вытаскивать меня из Тьмы? Ведь