шетки на окнах, так напугавшие Ивгу в первый момент, призваны были за-
щитить стекло от летящего мяча. Толстые прутья вдоль стен - всего лишь
гимнастическая лестница... И поверх привычной разметки, баскетбольной
и волейбольной - сложные переплетения тонких черных линий. Скорее даже
темно-ржавых, с пленочкой, с блеском, будто поле для будущей игры раз-
мечали кровью.
ность. Покоритесь своему естеству; придет время умирать - умирайте.
Придет время оживать - оживайте... Идите по нитке ступня за ступней,
не сходите с дороги, это ваш путь, пройдите до конца...
це зала. Силилась - и не могла. Ее не знобило уже - трясло, как в жес-
токой лихорадке; девчонка в спортивном костюме плакала, глотая слезы,
ревела все громче и громче.
свою жизнь, осознать... Я - последний раз я. Потом меня не будет.
Меня... Клавдий!! Клавдий, пожалуйста, помни меня. Помни, как ту дев-
чонку из своей юности. Как я ей завидую, как я...
змеи, упали на пол и замерли в четырех непохожих рисунках. Перед дев-
чонкой - почти ровной линией с несколькими петлями у начала; у старухи
- сложным лабиринтом узлов, у завитой дамы - кольцами, почти правиль-
ной спиралью, а у Ивги...
с распущенными волосами - Ивга поймала ее взгляд краем глаза - неволь-
но содрогнулась. И переглянулась с товарками, молча ожидавшими на том
конце зала...
ги... Идите.
это такая ловушка, они все подстроили заранее...
- и в ту же секунду осознала, что пройдет.
блестящие рельсы указывали ей путь.
стрелками и захлестывалось петлями. Рычаги стрелок с мутными глазами
фонарей удовлетворенно качались за ее спиной, щелкали, будто захлопы-
вая дверь. Отбивая пройденный этап.
Ветер стоял стеной и давил ей на лицо, как пресс. И туман, и ветер...
темнота внизу. Старуха качалась, ловя руками ускальзывающее сознание,
и шла, и видела себя молодой и сильной, такой же, как в тот день, ког-
да ее на сеновале застиг белозубый бродяга, которому она по ходу дела
всадила в печенку ржавый обломок косы. Теперь она шла по седому волосу
и знала, что дойдет до самого конца.
прозрачной корочки, на нее смотрели ее неродившиеся дети. Два мальчика
и девочка; женщина знала, что ни в коем случае не наступит на их лица,
скорее в полынью... А полыньи подступали все ближе, женщина плутала по
льду, возвращалась по своим следам, и все чаще натыкалась на цепочки
других следов, оставленных крохотными босыми ногами...
нее нет другого выхода.
пружинили под ногами; Ивга беззвучно плакала, решаясь на каждый новый
шаг, потому что в конце пути ее ждала плоская голова с трепещущим
раздвоенным языком. Немигающие глаза смотрели жестко и в то же время
понимающе; точно так иногда смотрел на нее Клавдий.
ломоть..."
шись, продиралась сквозь самые узкие кольца, и подмогой ей была блес-
тящая, скользкая, идеально гладкая чешуя.
Кто я, где жила, кого любила... Сохранить бы мне память..."
мерзким, все более низостным, все более никчемным существом. Комком
грязи...
забудьте..."
ное тело, в обморочном ожидании. Страшном ожидании непонятно чего.
деле ей не удалось издать ни звука. Змеиная голова приблизилась, и
открывшаяся пасть обнажила перед ее глазами два изящно изогнутых зуба.
из тумана черный беззвучный паровоз.
дяным ртом распахнулась зубчатая полынья.
не смогла закричать, а просто молча умерла.
зонте. А над вершинами горело небо - тоже красное, как раскаленный
уголь.
серой птицей, на чье крыло дважды упала тяжелая теплая капля весенней
оттаявшей воды.
ного тела.
как повелевает нам наша нерожденная мать.
жаной куртке; девчонка завершила обряд первой, за ней пришла женщина и
через минуту - старуха, а Ивга спешила, спешила, вот, еще несколько
шагов...
боялась, я осталась собой, я..."
шая по змеиному телу.
Лукьяненко Сергей
Прозоров Александр
Каменистый Артем
Браун Дэн
Афанасьев Роман
Шилова Юлия