круп, и кромка леса ла горизонте. Непривычно широкая, пустая скамейка. И
угнетающее присутствие женщины...
как деревянная кукла, та, которую невозможно уложить на бок. Потом
обнаружилось, что он еще и говорит - вполголоса, невнятно и непонятно к кому
обращаясь. Бороться с этим было бесполезно, а потому он оставил все как есть и
ехал дальше, пропуская мимо ушей собственное бормотание.
ее, как в темноте находят маяк. Она не похожа на прочих женщин..."
змеи... Пенка, которая незамысловато радовалась жизни- без рук и без ног...
Портовая шлюха, мечтавшая купить дом и торговать сыром... Тиниар, изуродованная
болезнью, носившая когда-то колечко с зеленым камушком... Полевая царевна со
шрамом у основания шеи, счастливая и безумная... Кладбищенская принцесса,
воспоминание о которой вызывает приступ жгучего стыда... Вернее, вызывало
раньше, когда ему еще было чем стыдиться.
Что будет эта дорога с тополями вдоль обочин, и кромкой леса вдали, и молчащей
женщиной в запертом сундуке... Если бы на месте Тиар была сейчас портовая
шлюха, или эта гадкая принцесса, или даже безумная Полевка... Что бы он
чувствовал? То же самое? Или нет?
он не решился оставить норовистую кобылу. То есть это с ним она стала
норовистой, а с Тиар была, как шелк... Или она что-то понимает, глупая
лошадь?..
сократилось горло со следом петли; Тиар, зачем ты это сделала. Зачем...
позавчера. Снова маленькое лето в обрамлении холодных ночей...
памяти явилась страшная рожа Скаля, человека из Пещеры, пристанища болезни. Его
жену звали Каммиа... Она умерла счастливая...
тебе диковин..."
багажном гробу, притороченном к двуколке...
она станет звать на помощь, - но она ни разу не крикнула. Молчала, будто враз
онемев.
Отцом-Дознавателем. "Если бы на месте Илазы была ваша сестра... Что бы вы
сделали?.."
вдали показались крыши какого-то селения, и Игар натянул поводья, понимая, что
теперь уж пленнице обязательно нужно заткнуть рот. Объезжать селение слишком
долго, а зов о помощи на людной улице... Голос, доносящийся из багажного
сундука...
замутило снова; он сдержался и зло хлестанул кобылу.
сидит, рассылая отряды ловцов, его неотразимая теща... И может быть, именно
сейчас она выслушивает доклад одноухого, лишившегося теперь и передних зубов...
перекликались ребятишки; жители выглядывали из окон, из-за заборов, из ворот -
двуколка тянулась улицами, как призрак. Белая лошадь, скрипучее колесо, серое
неподвижное лицо возницы, которому не восемнадцать лет можно дать, а все
сорок...
испытал облегчения. Кажется, ему сделалось хуже.
вдоль обочин тянулись заросли колючих кустов с ядовито-красными ягодами у
основания веток. Спустя еще некоторое время, у обочины обнаружился плоский
камень с тщательно выцарапанной надписью. Игар придержал Луну.
опасности свою жизнь... остановись, путник, и подумай, ибо не всякий входящий в
лес возвращается из него..."
автограф одного из малочисленных местных грамотеев: "Даха из Подбрюшья- сука и
шлюха". И стоило ради этого учиться писать...
власти напуганы были исчезновением отряда Карена. Игар хлестнул Луну; та
раздраженно замотала головой, но не сделала и шага. Он ударил ее изо всех сил;
лошадь презрительно на него оглянулась и с трудом тронула двуколку с места.
Интересно, кто такая эта Даха из Подбрюшья... Воздух изменился. Теперь это был
влажный запах хвои; с Илазой они входили в лес не здесь. Чуть в стороне...
Лежал туман, и в тумане пасся чей-то оседланный конь...
уже тащил шлюху. И по-детски обрадовался, когда обманщица оказалась
всего-навсего хитрой Вимой, позарившейся на чужое наследство...
Корабль с многими, многими мачтами...
кустарник; стал на колени, вернее, на одно колено, потому что раненая нога
невыносимо разболелась.
приди и защити меня. Я должен спасти свою жену, иначе не бывает. Птица, кто-то
должен умереть, чтобы другой выжил... Я ведь не для себя стараюсь, Птица, ты
можешь не впускать меня в свой золотой чертог, потому что на мне грязь, я
убийца... Но ее. Тиар, возьми к себе, и объясни ей, пожалуйста, что я не
хотел...
ей противен; он постоял на обочине, глядя то на редкие облака, то на жухлые
травинки под ногами.
воздух; страшнее всего для Игара было встретиться с ней глазами, и потому он
смотрел на ее платье. На крепко вшитый в ткань декоративный шнурок.
на сиденье. Усадил, по-прежнему глядя на веревочный узор; повернулся и пошел
прочь, не разбирая дороги, только болезненно вздрагивая, когда раненая нога
запиналась о камень или корень.
скорчившись, и давит на тонком стволе муравья. От бедняги остался только черный
комочек - но Игар давит, давит, давит...
белесым грибом, прилепившимся сбоку. Потупился снова. Муравьи, которых ничуть
не тронула судьба товарища, все той же вереницей тянулись по стволу тонкого
деревца, обреченного на вечное одиночество под боком огромного дружного леса...
понял, что кто-то стоит у него за спиной, и горестно подумал: а ведь мог уже
третий день как быть мертвым...
нить к шероховатому влажному стволу. Зачем ей теперь знать? Но главное, зачем
ему теперь обманывать?
живого.
будет собрать остатки воли и заставить себя задуматься. Потому что в ее
присутствии решать невмоготу.
платья; голос ее был немногим громче:
существо, оборачивается чудовищем и...
и боли. И подавил в себе желание обернуться:
Подол ее платья усыпан был, как звездами, колючими шариками высохшего
репейника.
были совершенно сухими и совершенно черными. Как прогоревшие угли.
сильнее и мудрее человек, тем страшнее глядеть на его отчаяние.
опоздать, Тиар... Потому что Илаза...