Гиго Ганта и Ивы не было. Они плыли по направлению к крыше дома.
- О великий Кон-Тики! Ты спас нас! - раздались истерические вопли женщин.
Смысл слов не сразу дошел до меня. Я думал, что меня все еще просят о
невозможном.
Но, оказывается, меня благодарили за якобы содеянное.
И тут мы с Эрой Луа увидели, что подкатившиеся почти к нашим ногам морские
волны стали отступать.
Тогда я еще не знал, что означает это наше чудесное спасение, какой ценой
глобального несчастья оно оплачено.
Мы шли следом за отступавшими волнами, обходя выброшенные предметы: то
чью-то трубку для вдыхания дурманящего дыма, то посох старика, то отмытое
волнами нарядное ожерелье. Мы останавливались перед трупами утонувших. Их
было много, очень много. Я никак не думал, что столько инков еще оставалось
в городе.
Я боялся заглядывать в их лица, чтобы не узнать своей сестры, Гиго Ганта,
Имы или Тиу Хаунака...
Море отступало.
Небо стало совсем черным от расплывшейся над вновь проснувшимся вулканом
тучи. Преждевременные сумерки спустились на землю.
На улице нас нагнал Нот Кри. Лицо его было перекошено гневом и страданием.
- Не захотели улететь! - прошипел он. - Заплатили жизнью Кары Яр за
безумство, недостойное Разума.
- Надо найти Иву и Гиго, - сказала Эра.
- Что мне до них, когда нет Кары Яр! - в бешенстве воскликнул Нот Кри.
Эра Луа рыдала у теня на плече. Клянусь, у меня первый раз в жизни глаза
были полны слез.
Море отошло от нашего дома, где все было испорчено залившей комнаты водой,
и он был пуст.
Только на набережной мы встретили Тиу Хаунака вместе с Имой и нашими
марианами. Если в такую минуту можно было говорить о счастье, те мы
почувствовали себя счастливыми. На плече Имы сидел попутай гаукамайя из
далекой сельвы. Золотистым шнурком, сплетенным из отстриженных волос Имы,
он был привязан к ее ожерелью. Зачем?
... Море продолжало отступать.
Глава четвертая. СВЕТОПРЕСТАВЛЕНИЕ.
Только много позднее смог я представить себе, что произошло тогда по всей
Земле.
Подземные толчки следовали один за другим. Каменные дома рушились, как
игрушечные, будто сложенные из крупинок на столе, который вдруг резко
встряхнули.
Груды щебня завалили улицы. В воздухе пахло вылью и еще чем-то сладким,
противным, что еще недавно было живым...
Повсюду валялись уродливые обломки, и порой нельзя было понять, труп это
или часть разбившейся статуи.
На набережной сгрудилась загнанная туда обвалами жалкая толпа. Пышные,
потерявшие теперь всякий блеск наряды жрецов Знания и певиц, померкшие
доспехи побросавших оружие воинов, нагие тела танцовщиц с обвисшими
браслетами и облегающие марианские одеяния сынов Солнца придавали толпе
пестрый вид.
Все мы стояли рядом, зажатые между развалинами и морским прибоем. Деваться
больше было некуда.
Вот почему даже не крик ужаса, а общий стон пронесся по толпе, когда
заколыхались плиты набережной. Они выпучивались, словно под ними злобно
заворочалось чудовище.
Этим потревоженным чудовищем была сама Земля, раненная грубым вторжением
могучего тяготения постороннего космического тела.
И словно мало было разрушений от содрогания земли: над городом заклубился
черный едкий дым. Ветер опалил лица сухим жаром. Глаза заслезились.
Река лавы, огнепадом сорвавшись с обрыва нового вулкана и заполнив собой
трещину, которая, поглотила первые жертвы бедствия и в их числе нашу Кару
Яр, ворвалась теперь на улицы города.
Только окружающий нас ужас позволяет мне говорить о нашей Каре Яр как одной
из многих, шедших за нею... Я просто не могу заглушить словами свой горький
стон при мысли о ней...
Все мы были потрясены. Наиболее стойкой из нас оказалась Эра Луа: она
находила ласковое слово для каждого. Держалась твердо. Глядя на дымящийся
город, она даже горько вспомнила несчастную Толлу:
- Город Солнца будто подожжен... дикарями.
- Нет, - жестко возразил Нот Кри. - В гибели Кары Яр надобно винить не
диких потомков фаэтообразных, а кое-кого другого, цивилизованного... - Он
особый смысл вложил в последнее слово.
- Если ты имеешь в виду цивилизованных дикарей, по чьей вине Луна летит
сейчас на Землю, то ты прав... - заметил я.
- Философией не заткнуть голос совести, - грубо оборвал меня Нот Кри.
- Философ всегда должен отыскать истинную причину явления, - спокойно
вступил Гиго Гант. - Пусть никто не забрасывал здесь горящих факелов в
открытые окна жилищ, но все же именно просвещенные дикари подожгли Город
Солнца миллион лет назад.
- Фаэты, развязавшие войну распада? - живо спросила Ива, успевшая, как и
Гиго Гант, снова одеться после плавания за Тиу Хаунаком в сохраненную для
нее Эрой одежду.
- Взрыв океанов расколол Фаэну. Ее части разошлись в пространстве и не
могли удержать около себя былого спутника. Прошел миллион лет, и этот
спутник, когда-то сорвавшийся со своей орбиты, сейчас здесь, над нашими
головами. Он разрушает дома не хуже бомб распада, пробуждая вулканы, лава
которых становится факелом поджигателей...
- Замолчите! - прервал Нот Кри размеренную речь Гиго Ганта. - Замолчите!
Легче всего свалить свою вину на выдуманных фаэтов. Знайте, в смерти Кары
Яр виновны цивилизованные дикари! Но не фаэты, а МАРИАНЕ, отказавшиеся
переждать стихийное бедствие в безопасном космосе!
Я с укором посмотрел на Нота Кри.
- Пусть память о нашей Каре Яр возразит тебе ее словами.
- Ненавижу вас, безумствующих поборников Разума! Вы убили мою Кару Яр,
жизнь которой была ценнее прозябания всех жалких племен Земли! Вы,
воображающие себя неспособными на убийство, оборвали и мою жизнь!..
Выкрикнув это. Нот Кри оттолкнул вставшую на его пути Иву и бросился к
столбу пламени, взвившемуся над руинами.
Стоявший рядом Чичкалан не понимал языка сынов Солнца, но угадал смысл
разговора. Не рассуждая, он бросился за невменяемым Нотом Кри.
Спустя некоторое время златокожий великан вернулся, неся на руках
обожженного сына Солнца.
Эра стала приводить его в чувство.
Застонав от боли, Нот Кри процедил сквозь зубы:
Максимов Альберт
Андреев Николай
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Орловский Гай Юлий