Выяснилось, что людей не хватает. Тогда донесли, что варвары из местного
военного поселения хотят отложиться от ойкумены, и забрали всех варваров
на строительство дамбы. Кто мог - бежал, кто не мог - помирал.
Государственный преступник Бажар, бывший чиновник, алом по происхождению,
утек в заброшенные рудники с двумя десятками соплеменников и стал
грабителем. Грабил он, однако, лишь тех, кто сосал кровь народа, и пояснял
свои действия следующей запиской: "В вашем доме - горы и сундуки... Разве
не ясно, что такое богатство добыто нечестным путем? Почему же не раздать
его нуждающимся?"
подобающего применения!
выпустишь праведника - изловлю тебя и вырежу твое сердце. Наместник
переполошился, перебрался с семьей из загородной усадьбы в Верхний Город а
в усадьбу вызвал людей из охранных поселений.
в кафтане с голубой каймой, руки - как корни имбиря, скулы - как сучья,
протягивает бумагу с печатью:
оказались людьми Бажара... Нагрузили телеги, согнали крестьян из соседних
сел:
Так Бажар исполнил свое обещание - сердце наместника оказалось в сундуке с
золотом.
казнить. Для воспитания народа казнь назначили на день Куюн. В это время в
Варнарайне начинается весенняя ярмарка. Торгуют всем позволенным:
предсказаниями, снами, судьбою, советами, талисманами, праздничными
игрушками, и многим недозволенным, иногда даже маслом и рисом. В обычае
также гадать о судьбах года. Крестьяне собрались на ярмарку отовсюду: кто
просто поглазеть, а кто надеялся после казни достать кусочек святого - это
очень помогает урожаю.
предписанного образца, и венец на главе Бужвы поблек. По форме было все
как полагается: управа, за управой - сад, подобный Небесному, в саду озеро
- око Парчового Старца, в середине ока двойной зрачок алтаря, на берегу
малый храм и казенное жилье для судьи.
из жилых покоев и малого храма устроили баню. Баня эта была особого рода:
с девушками, большей частью из тех, кто приходил ходатайствовать за
родственников.
бане. Известно: первую чашу пьет человек, пятая чаша пьет человека... И
вот, когда уже и пятая, и шестая чаша были выпиты, одной девице, Шайме,
показалось, что каменный Бужва с островка не так на нее смотрит. Она стала
драть со стены шитый бисером покров, норовя им прикрыться от Бужвы, и
заплакала:
слушаются взяток. Он за золото не то что мои грехи покроет - он воду
молоком сделает.
колдовать?
"Хорошо". Принесли пять связок золотых государей. Хариз написал указ,
предписывающей воде стать молоком и завернул в указ золото. Потом подозвал
девицу Шайму и велел ей все это кинуть с островка в пруд.
напрасно, и тайком сунула две связки в рукав.
Отдавай деньги обратно.
в воду, надеясь выудить деньги, да не тут-то было. Кто-то вспомнил про
Рехетту:
может перелететь за казенную стену! Три месяца назад его племянник в
столице воровал златой гранат. По воздуху - пролетел, а через казенные
стены пришлось пропуск показывать.
помилую.
луковое перо. Одна взметнулась: к островку лег радужный мостик. Рехетта
перебежал по мостику и нырнул прямо в рот Бужве. И тут же статуя начала
расти, расти, вот она уже выросла выше ограды, вот начала клониться на
сторону... Тут Хариз протрезвел и закричал:
управы поползли как плоть с костей мертвеца. Статуя пропала, а сквозь
стены запрыгали молодцы с огненными крючьями. Девицы, однако, увидели, что
это не люди Парчового Старца, а подмастерья Белого Кузнеца. Во-первых,
одеты были точь-в-точь как на стенах кузнечного цеха, а во-вторых, ни
женщин, ни золота не тронули, а стали рубить стражу, как капусту. Судью
подтащили к алтарю Бужвы и оттяпали серебряным крюком голову. Господин
Хариз испугался, прыгнул в пасть кувшину, - кувшин зашатался и взвился к
луне. А больше в ту ночь никто из казенных людей не спасся.
стены управы. Потому что если в священном сосуде прогоркло масло, то масло
выливают, а сосуд наполняют вновь. Но какой безумец разобьет сосуд, вместо
того, чтоб вылить масло? Если в управе завелись казнокрады, разве бог
разобьет стены закона? Нет, он покарает казнокрадов. А колотить за этакое
дело стены управы - это все равно, что разбивать сосуд за то, что в нем
прогоркло масло.
колдовать не умел, но в цеху к нему пристали: освободи-де Рехетту, иначе
заявим на тебя властям. Тогда Даттам велел достать ему оливкового масла,
вылил его в котел, нагрел с окисью свинца, перегнал, смешал с кислотой,
какой в цехе травили офорты и разлил по горшкам. Эти-то горшки Даттам
велел заложить под казенную стену, и он же велел заговорщикам натереть
мечи фосфором.
разнесли весть о случившемся по всем деревням. Разнесли они весть и о
записке, приколотой в ту ночь Даттамом к трупу убитого судьи: "Насилие по
отношению к негодяю - не преступление, но заслуга перед Небесами".
Страшные слова!
скопились у управы, расхватали лопнувшие камни и потом продавали их везде,
как талисманы. Продали столько, что если бы их сложить, то стена бы вышла
до самого неба.
все пять путей были праведны и просторны, никаких демонов и колдунов не
было, а были только боги. Потом, однако, вся эта нечисть выросла, как
гриб-навозник, на непохороненных грехах.
государя, разве решились бы простые люди на мятеж? Разве можно мутить око
Бужвы?
Зерно раздали голодающим. Однако, пока стояли в посаде, войско их возросло
на шесть тысяч человек, и зерна на всех не хватило.
ответил: "Дело крестьян - копать землю, а воевать они не умеют". Тогда
Даттам сказал: "Ну что ж, старый черт, я тебе накопают погибель", и раздал
войску лопаты, отвел воду от западной стены, заложил под стену бочонки со
слизью и взял город.
западной стены, - так вся провинция была бы и без тебя, колдун, сыта...
богатые дома. Слухи о богачах, гноивших зерно, чтоб сбыть его потом на
черном рынке, оказались преувеличенными: зерна нашли триста иршахчановых
горстей.
Лукин Евгений
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Влодавец Леонид
Соломатина Татьяна
Майер Стефани