всадников. Передние были с копьями, на легких конях, дальше ехали с
арбалетами, затем воины в тяжелом вооружении, за ними кони тащили легкую
крытую повозку. Томасу показалось, что за кружевными занавесками мелькнуло
милое девичье лицо. За повозкой ехали опять тяжелые всадники, в доспехах и
с топорами, а замыкали отряд легкие конники.
вслушивался в разговоры. Двое обсуждали карточный долг товарища, среди
тяжело вооруженных шла неспешная беседа о новых типах арбалетов, церковь
их тоже объявила изделием Сатаны, сиречь вне закона. Тем самым
распространение этого оружия врага рода человеческого замедлилось, но не
остановилось. А это на руку бесчестным, ибо они сразу обрели преимущество
над благородными, что послушались церковь...
его применят обязательно, хоть умри. Такова подлая природа человека.
ничего не создается зазря.
арбалет, хоть ножной, хоть рычажный, и чтоб перестали применять?
ведет себя, как грубый мужлан, сиречь, простолюдин, а Томас задумался.
Где-то уже слышал это имя... И что-то очень недоброе с ним связано!
тонкого носа подергивались. В лиловых глазах Томас увидел ревнивый блеск.
от них еще поднимался легкий парок, коней, судя по запаху, кормили
отборным овсом и ячменем, конским еще он ощутил мужским потом, ароматом
старой кожи на седлах.
женщина с лиловыми глазами.
услышали. Мне кажется, она маленькая и черноволосая, ибо только чернавки
пользуются такими духами, от которых мухи дохнут на лету, а жуки падают
без памяти, еще она злая и своевольная, ибо мало кто рискнет пользоваться
вечерними благовониями в полдень, не рискуя быть осмеянной...
наконец, когда с ее слов у него начал прорисовываться знакомый образ, он
едва не заорал, что вспомнил. Это ж она, мать знаменитого богатыря Турка,
от которого пошел сильный и злой народ, и которому предначертано потеснить
веру Христа... Бедный калика! Хорошо хоть не узнает, если та злополучная
ночь в пещере под Киевом опять дала начало каким-нибудь новым туркам!
знать жуткие и сверхъестественные тайны. Иначе больше будет чтить не
Христа, а богопротивных демонов, те выглядят сильнее.
но такие темные, что почти черные...
казалось, что и он улавливает едва слышный аромат женщины -- восточной,
теперь, может быть, даже ставшей сарацинкой, знатной и богатой, и этот
запах может рассказать очень многое тому, что умеет читать такие следы.
лицо было бледным, скулы заострились. Он спал крепко, и она без помех
могла рассмотреть его. Бородка курчавилась, ей показалось, что среди волос
блеснула серебряная нить. Высокомерный и невежественный, он, однако,
выглядел воплощением силы и мощи, но теперь она со страхом видела, что
сила рыцаря все-таки на исходе.
железная статуя, смех был подобен реву быка, а движения размашисты и
небрежны. А теперь лежал исхудавший, выжженный солнцем. Кожа была цвета
темного дерева, темно-коричневая, но гладкая и чистая. Ресницы его
затрепетали, он что-то видел во сне, пальцы сжались, а с губ слетел вздох.
имя? Женское?
двигались, но, к ее разочарованию, больше он ничего не сказал.
развилке дорог. Томас заплатил за мясо, спросил, как побыстрее перебраться
через перевал. Горы были невысокие, старые, но он не хотел терять целый
день на поиски короткой дороги.
жалостливые взгляды. Томас хмурился, знал, что будут отговаривать,
рассказывать, какие ужасы у них впереди. Местные не знают, что у них в
самом деле впереди ужасы, и эти ужасы намного серьезнее, чем их детские
страхи перед горными гномами и лешими.
сзади. Быстро обернулся, схватил мальчишку хозяина. Тот как раз снял с
решетки его сапоги, которые он поставил сушиться.
улицу...
в раскрытые двери. На рыцаря смотрели неодобрительно. Кроме сапог, которые
сгниют зазря, еще и железа сколько унесет на себе. Все поржавеет! А
сколько бы можно сковородок наделать, кастрюль, подков и даже гвоздей!
Глупые люди по свету шатаются. Умные дома сидят.
услышали грохот копыт. Земля затряслась, со скал посыпались мелкие
камешки. Томас привстал в стременах, выглянул через заросли орешника, мимо
которого ехали.
человека, а вместо коней под ними были чудовищные звери, больше похожие на
носорогов. На великанах не было доспехов, но Томас с тоской понял, что их
толстую шкуру стрелами не прошибешь, а на длину меча с их длинными руками
они сами не подпустят.
не плюй в колодец бодливой корове!
им ноздри. Вскоре прогремели копыта. Не только кусты -- деревья бы не
скрыли скачущих носорогов с великанами на спинах. У каждого в руке был
зажат топор, Томас ощутил, как кровь превратилась в мелкие ледяные шарики.
Такими топорами можно рубить столетние сосны, как хворост!
придавила к земле. Она покосилась на его напряженное лицо.
нового, кроме мощного запаха мужского пота, а это похоже на то, будто
табун коней после долгой скачки валялся здесь на траве.
крыльями. Яра даже пригнула голову -- такой мощный запах рыбы обрушился
сверху. Прямо перед лицом звякнуло. На камне подскочило и свалилось в щель
перо, больше похожее на оперенную стрелу. Еще три стрелы, просекая листву
на кустах, вонзились в землю на шаг дальше.
женщина!
негодующе. -- Или у меня кривые ноги? Или волосатые, как у тебя?
козырька, -- как вдруг рыцарь схватил ее в объятия, бросил на землю и
навалился сверху. У нее перехватило дыхание. Даже сквозь железо доспехов
она чувствовала жар его сильного мужского тела, чувствовала сильные мышцы,
слышала биение сердца, учащенное и страстное. От него пахло крепким потом
как от табуна жеребцов, что скакал с утра до вечера по жаре, а потом
катался здесь по траве и камнях. Дыхание его было горячим, и она
успокоенно расслабилась, чувствуя, как тепло разливается по всему телу,
наполняет мышцы, тело становится тяжелым и горячим, а руки наполнились
настолько странным теплом, что кончики пальцев слегка пощипывало.
нему сильнее, ибо рыцарь все-таки держался на растопыренных локтях,
упершись ими в землю, не давил со всей дури. Его толстое железо не могло
скрыть того жара, что разгорался в нем, и Яра понимала, что доспех
сбросить так же легко и быстро, как и одежку попроще...
потом еще звонкий щелчок, стук и шорох покатившихся камешков.
Флинт Эрик
Роллинс Джеймс
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Якубенко Николай
Шилова Юлия