что кожа покрывалась волдырями.
в этом городе, я женат на дочери господина префекта, и вообще... словом,
хотя я явился один, но уполномочен говорить от имени горожан. Но сперва я
хотел бы узнать...
когда вы перед одним городом устроили стоянку, прямо посреди лагеря
оказалась яблоня. Ветки просто гнулись под тяжестью спелых яблок. Было
такое?.. И когда войско, переночевав, ушло дальше, осталась не только цела
сама яблоня, но уцелели даже яблоки!
Так что это у моих людей вовсе не от доброго нрава...
Без всяких условий.
простыми бургами. Здесь, в южной части Галлии, где римское влияние
чувствовалось неизмеримо сильнее, настоящей добычей были римские или
поримленные города. Встречались города, где на все население попадалась одна
римская семья, но городок упорно называл себя римским.
крепости, всегда стоящие отдельно, нависали над остальным миром, как орлиные
гнезда над гнездовищами серых уток.
но в душе тревожно щемило весь день. Он не понимал причины, пока солнце не
опустилось к горизонту, когда двор залило тревожным красным светом заката.
казался огромным и несокрушимым. А бург Свена всегда напоминал о Лютеции...
Из груди Фарамунда вырвался горестный вздох. На глаза навернулись слезы. Он
со злостью больно укусил себя за большой палец, но слезы все-таки
выкатились. Он чувствовал, как они бегут по щекам, срываются с подбородка...
Скреблось, заглядывало в комнату, тут же пугливо пряталось. С мечом в руке
он подошел вдоль стены, с облегчением выдохнул зажатый в груди воздух. Это
же дикий виноград взбирается по стене, цепляется усиками за все выступы,
старается влезть во все щели, неутомимо взбирается на крышу. Дай ему волю,
заплетет весь дом.
остаться свободным, не оскверненным одеждой, пойти, а затем побежать,
понестись... то ли прыжками, то ли в полете... Он не знал, что с ним, но
странное чувство распирало грудь уже с такой силой, что он просто физически
чувствовал, как пробуждается в нем нечто странное, ночное, что при ярком
солнечном свете не существует вовсе, а если и существует, то забивается в
такие уголки души, что не выковырять ни ножом, ни иголкой...
протерли полынью. Не в силах оставаться в одиночестве, вышел, движением руки
велел дверным стражам играть в кости дальше, он бург не покинет.
пополнения. Старик из местных приглушенным голосом рассказывал о чудесах в
их долине, о странных призраках, что бродят в лунные ночи, а слушали его
восторженно, глаза блестят, рты открыты.
воздух, но когда увидел их восторженные глаза, заговорил медленно, тщательно
выбирая слова, но они все равно получались неуклюжими, угловатыми, больно
царапающими детские души.
вот просто за так подарят власть над миром или откроют пещеру с сокровищами.
И чтоб были волшебники, что одним словом могут перевернуть землю, а людям
открыть дорогу в Асгард... Ибо даже у злого волшебника можно силой или
хитростью получить власть над миром, а чем страшнее чудовище, тем больший
клад сторожит. А клад - это та же власть. За золото можно нанять армию,
выстроить замок, прикупить у соседей земли. Всегда держать своих воинов
сытыми и хорошо вооруженными. А значит - верными... Но, увы. Нет на свете
настолько великих магов. Нет летающих драконов, что могут поднять человека.
Нет волшебников, что мановением руки осыпают счастливцев золотыми монетами.
Нет чудесных мечей, что рубят сами, нет и щитов, что сами защищают
хозяина...
ветре. Юношеские лица вытягивались. Один уже смотрит исподлобья, другой
нахмурился и отвернулся, только глаза Унгардлика не отрывались от его лица,
молили, умоляли: ну скажи же, как жить в таком страшном безнадежном мире?
превращать песок в золото, зато то, что придумываем, не теряется... Кто-то
научился добывать из земли медь, и с тех пор люди делали красивые медные
доспехи! Самые великие герои дрались в медных доспехах и медным оружием!
Потом кто-то один придумал, как смешать олово с медью, и вот получилась
бронза. И теперь уже все доспехи и все оружие делалось только из бронзы.
Бронзовые мечи пробивали медные доспехи, а мечи из меди не могли пробить
бронзовые доспехи. Так люди в доспехах из бронзы стали казаться неуязвимыми!
Это сравнимо с волшебством? Да... Но это сделали сами люди. И это они могли
делать сами, в любое время дня и ночи, не принося волшебникам даров, не
кланяясь! А это очень важно, не кланяться. Уметь и делать самим, а не
просить милости.
нее мечи. Затем научились закалять железо, что зовем сталью. Первый человек,
у которого был настоящий стальной меч, рассекал не только медные доспехи, но
и бронзовые! Да что там бронзовые, он железные панцири рассекал, не
зазубривая лезвие. Понятно, что этот меч тоже казался волшебным. Но чтобы
его сделать, не надо падать на колени перед волшебником. Человек может
делать эти мечи сам. Когда захочет. И сколько хочет.
человек станет величайшим героем, завоюет весь мир...
старик начал неуверенно улыбаться. Только один молодой воин посмотрел на
Фарамунда с ненавистью, отвернулся. Этот пойдет в религиозные фанатики,
мелькнула горькая мысль. Он успел удивиться ее несвоевременности, словно это
не он подумал, а кто-то другой. Этот будет в тесной келье христиан истязать
себя постами, молитвами, доводя до исступления. А потом, когда разум
помутится, узрит разные божественные явления, видения, знаки свыше. Бедняга.
Не всякий человеческий разум способен вынести жестокую правду.
крыльцо, замер, пораженный и очарованный. Огромная, как начищенный медный
таз, луна блистала на чистом небе. Сотни тысяч ярких звезд, чего не увидишь
в его лесных краях, смотрели остро и беспощадно.
пьянящий восторг. Лунный свет упал на его плечи и голову, в груди отозвалась
тонкая струна. Мышцы ног медленно разогнулись, его тело качнулось вперед,
стойки крыльца ушли в стороны, лунный мир стал шире, пошел навстречу. Под
огромной звездной чашей вселенная раскинулась тревожно волнующая,
непостижимая, таинственная
другие звери, другие боги...
нетопыря, красные глазки зверя злобно сверкнули. Фарамунд вскинул руку, губы
прошептали нечто, дескать, я свой, я тоже из ночи. Мохнатые тельца мелькали
чаще, он слышал легкий стук, с которым хватали на лету крупных жуков, но
теперь красные глаза уже не смотрели в его сторону. Он ощутил, что его
поняли, что его приняли в свой колдовской ночной мир...
ровно, ни одна ветка не колыхнется. Даже дым из хлебной поднимается ровный,
как свеча, не колеблется, сизыми колечками медленно всплывает к небу.
сильным, что он невольно опустил ладонь на рукоять меча, огляделся по
сторонам. Тихо. Даже непривычно тихо.
поднялся. Скрип ступеней показался оглушительным. С сильно бьющимся сердцем
прошел, пятясь и с рукой на мече, через пустой холл.
Фарамунд увидел остекленевшие глаза, застывшее лицо. Не веря себе, поднес к
его лицу кулак. Юноша смотрел застывшими глазами, даже не моргая. Он спал
стоя, спал крепко. Фарамунд задохнулся от гнева, набрал в грудь воздуха,
собираясь заорать прямо в лицо этому придурку, грубо ухватил за плечо.
чувствовали тепло сильного молодого тела. Фарамунд ощутил, как воздух у него
вырвался сквозь зубы. Страж стоял перед ним, похожий на вырезанный из дерева
столб. В широко раскрытых глазах ничего не отражалось.
пробежал вдоль стены, в голове мысли метались лихорадочно. Во всем огромном
доме мертвая тишина. Странная гнетущая тишина.
Акунин Борис
Земляной Андрей
Прозоров Александр
Корнев Павел
Пехов Алексей
Кервуд Оливер Дж.