Словно с мылом и мочалкой вымыли душу. Начисто. Обе Виты весело болтали
друг с другом. Калинов неспешно пережевывал какое-то мясо, даже не
прислушиваясь к щебету дам. Вечер напоминал домашние вечера, только не
бегали вокруг стола дети да жены были помоложе. Он вдруг почувствовал, что
глупо улыбается. Как жених на свадьбе... Тогда он налил еще, и снова
выпили.
спросил Калинов.
похожи друг на друга.
Я стерва, она недотрога.
и стервой, и недотрогой. Все зависит от того, любит она или нет.
права.
Официантка поглядывала на Калинова все более благосклонно, да и горничная
теперь не прятала глаз, когда он смотрел на нее. После очередного тоста,
поднятого Калиновым за рыженьких зеленоглазых девушек, он повернулся к
телефону и набрал номер справочного.
этих куколок? Что я буду с ними делать?
неожиданно широкой, и они поместились на ней все трое. Калинов начал с
недотроги. Она была трогательно-неумела, некоторое время сопротивлялась,
но получилось все хорошо. Официантка, вопреки своим репликам, тоже
оказалась неумелой девушкой. Но и с ней все получилось хорошо.
в белый потолок.
предплечья ему упирались остренькие тугие молокозаводики. Тоже горячие.
Век бы так лежал, в коконе из девичьих тел. Он осторожно повернул голову
направо. Вита-горничная (а может быть, официантка) чему-то улыбалась во
сне. Он осторожно повернул голову налево. Вторая Вита чему-то хмурилась.
Он перевел взгляд дальше, через копну рыжих волос. На спинке кресла висели
две юбки: белая и голубая. Как две сестрички.
напрягая брюшной пресс, сел. Аккуратно перелез через Виту, лежащую на краю
кровати. Обе девушки одновременно вздохнули, пробормотали нечто
неразборчивое и, не просыпаясь, повернулись на другой бок. Калинов
улыбнулся: это движение принадлежало его приме, она всегда поворачивалась
на другой бок, когда он вставал на утреннюю пробежку. Калинов укрыл обеих
любовниц одеялом и пошел в ванную. Справив привычные утренние дела,
взглянул в зеркало. И отшатнулся: из зеркала на него смотрел молодой
парень. Заспанный. Взъерошенный. Голый. Небритый. Еще не забытый.
бросился к кровати.
лежало плоско. Калинов растерянно огляделся. Номер тоже был пуст. На столе
отсутствовали всякие признаки вчерашнего ужина. Однако, дабы хозяин номера
не подумал, что ему все приснилось с пьяных глаз, две сестрички - белая и
голубая - все так же висели на спинке кресла. А в самом кресле лежали
остальные дамские причиндалы, в количестве двух штук каждый сорт. Калинов
потянул за белую бретельку, взял в руки полупрозрачный бюстгальтер. И тут
же в номере зазвучал тихий Витин голос:
двадцатилетним, но после сорока не живут мечтами.
динамиков.
любимыми духами, но не теми, какими она пользовалась четверть века назад,
а нынешними - "Серебряной звездой". И тогда Калинов неожиданно для себя
улыбнулся: он понял, что наконец-то встретился - один на один - с
желаниями своей первой жены.
может понять, что все гораздо проще: я разлюбил ее, и все.
соответствует действительности. Что-то изменилось за эти три дня. Во
всяком случае, сегодня развод уже не кажется выходом из сложившейся
ситуации.
предметов женского туалета свое белье и принялся одеваться. Натянул
комбинезон, открыл дверцу платяного шкафа, посмотрелся в зеркало.
Ухмыльнулся: не было там никакого молодого человека, налицо имелся
солидный, широкоплечий начальник отдела аномалий Социологической комиссии
А.П.Калинов, глава большой семьи, отец почти четверых детей. Он понюхал
воздух в номере.
еще ночью.
двери с табличкой "Горничная", постучал. Ни ответа ни привета. Толкнул
дверь. Закрыто. Как и ожидалось.
почему-то долго.
почувствовала и, как когда-то, убежала в Дримленд, зализывать раны. И
все-таки, думается, Зяблик принимал участие в ее побеге, ведь был в
"Аквилоне" с нею мужчина при моей внешности и при моих отпечатках пальцев.
Кроме того, в Дримленде человек в одиночку не появляется... Но кто же
тогда эти двое - Джос и Лихо? Что им здесь надо?
скрипом разъехались, и Калинов обнаружил знакомый пейзаж. Вчерашнего холла
и в помине не было, из-за стойки щерилась ставшая уже привычной одноглазая
физиономия.
собой кредитку.
расплатиться?
была изображать довольную улыбку. - За исполнение желаний принято
расплачиваться годами жизни.
Калинову. - Ладно, не журись! Не твои желания - не тебе и платить!
Медленно поднялся из-за стола.
моей жены двадцать пять лет жизни отнимешь?
наше с Джосом желание. - Лихо снова подмигнуло. - А с нас с Джосом много
не возьмешь.
ест, гримасничало.
мне, Джон Рэйнберд! [герой романа Стивена Кинга "Несущая огонь".] Вот
только росту маловато...
малейшего внимания.
Ильмень-озера жил. Недалеко от города Словенск Великий [по легендам
Словенск Великий существовал у озера Ильмень, в тех местах, где позднее
встал Новгород; Словенск Великий был дотла сожжен врагами
славян-ильменцев] бортничал. И была у меня невеста Радимира, рыбакова
дочка. Мы уже свадьбу ладились играть, желтых листьев на деревах ждали. И
вот однажды, после гульбища, спал я в овине, чтобы мать не будить. Ночью,
весь в холодном огне, явился передо мной Сварог и говорит: "Хочешь, чтобы
Радимира жива была, отдай око и красу свою". Утром я проснулся в этом
самом виде.