ячменной или овсяной соломы. Ярл зажег бы лес, но дожди повторялись и мхи
были насыщены водой. Пожар был возможен как помощник Оттара в такое
нечастое лето, когда стоит сушь и мох превращается в трут, почти пригодный
для огнива и кремня.
может, они сделают попытку отбить свой городок. Пусть, этим закончится их
сопротивление.
2
ночь - темнее. В мглистых сумерках, сгущенных туманом, охрана драккаров
заметила движение на реке выше пристани. Очертания были неопределенны, и
только вдруг вспыхнувший свет пожара открыл опасность. На пристань
надвигались шесть больших лодок, нагруженных сучьями и сеном выше носа
"Дракона" и охваченных жарким пламенем.
Викинги охраны в последнюю минуту успели поднять якоря. Вслед за ними
течение медленно понесло "Синюю Акулу", на которой обрубили якорные
канаты.
непосредственная опасность. "Орел" был причален сзади "Дракона", и лучший
драккар Нидароса не мог отойти, не навалившись на "Орла".
Если бы ярл не удвоил на ночь охрану, "Дракон" бы не спасся. Викингам
удалось удержать и оттолкнуть горящие лодки. Когда Оттар вскочил на борт,
"Орел" отходил, освобождая "Дракону" отступление, в котором уже не было
нужды.
выпали белые зубы из моржовых клыков. По правому борту драккара выступила
смола, но само дерево не пострадало.
морю, следуя за отливным течением полуночи. "Акулы" и "Орел" возвращались.
Огонь уничтожил канаты, связывавшие предательские лодки и они разделились.
драккары! Ярл строго судил себя. Увеличив на ночь охрану, он спас
драккары. Он поступил так, лишь следуя своему общему правилу быть всегда
зорким, всегда готовым ко всему. Но он не думал о подобной дерзкой попытке
биармов, нет, не думал. Случай, а не сознательное действие ярла спасло
"Дракона" и другие драккары. Оттар был унижен, создавалось какое-то
подобие равенства между ним и каким-либо биармом или хольмгардцем,
сумевшим придумать и осуществить нападение, не предвиденное им,
господином.
Нет, он никогда не признает равенства. Но холодный расчет свободного ярла,
короля моря, стремящегося к надежному пристанищу, сменялся ненавистью к
тем, кто осмеливался сопротивляться.
спустили лодку. Викинги вытащили из реки человека. Пойман один из
поджигателей!
богатырю. - Назад, тебе говорю! Не трогай пленника!
смотрел на ярла остановившимся взглядом. Его руки были прикручены ремнем к
покрытому холщовой рубахой телу.
оглянулся:
живого!
3
городком заскользили желтые светлячки. Опускаясь, они - новая выдумка
новгородцев и биармов - вспыхивали огнем.
жиром бересты и сухой травы. Многие огни гасли еще в полете, другие стрелы
падали во дворах. Огни потухали на тесе, и даже в соломе кровли, не найдя
пищи под затянувшим крышу мхом и в сыром, после дневного дождя, дереве.
стрел, проникших под застрехи крыш и в дымовые продухи, начались в
нескольких местах.
огнем, богатырь опалил руки и лицо, так же как Горик. Свавильд схватил
пленного за плечо и злобно сказал Горику:
мне беречь его! Ты не слышал, толстоухий?!
свободного викинга. Прошло полтора месяца со дня, когда Оттар торжественно
посадил Горика на рум и принял клятву нового викинга Нидароса. Без
Свавильда это были бы неплохие дни для сильного телом молодого варяга,
который, игрой морского течения попав в Нидарос, видел перед собой годы
безысходного рабства. Ярл запрещал ссоры во время похода, иначе кровь
пролилась бы уже давно. Горик был готов на все, даже на неравный для него
по силе "простой бой". С кабаньим упрямством Свавильд повторял одни и те
же остроты и оскорбления, издеваясь над славянским происхождением Горика.
заняты на пожаре городка, оттащить пленника на "Дракон" и развлечься с
ним. Свавильд любил "Дракона" не меньше, чем своего ярла. Он хотел
ободрать кожу с пленника на носу драккара. А расспросить его он сумеет.
слово варяг созвучно слову волк. - Выродок славянской суки и вендского
пса! Я раздавлю тебя, как клопа!
расправу он ни учинил над варягом. Горик онемел от ярости.
рукой рвал плечо пленного, а другой пытался вытащить застрявший в ножнах
меч.
воткнул железо под ребра богатыря. Толстый клинок, способный в сильной и
умелой руке проломить и латы, проткнул кольчугу и разорвал сердце
ненавистного Свавильда. Богатырь свалился без звука
один на половине дороги между пристанью и городком. Варяг схватил пленного
за ремень и потащил за собой, к кустам. Конечно, ярл не простит ему
Свавильда - он еще не думал ни о чем другом. У варяга хватило выдержки не
бежать, и он понимал, что не сможет появиться один в лесу. Что он, викинг,
скажет биармам? Горик не владел лапонским языком, как старожилы Нидароса.
За первым кустом Горик разрезал мечом ремни на пленнике и сказал:
Глава четвертая
1
которые викинги не сумели отстоять от огня: Сгорели вместе с добычей,
доставшейся было Оттару и его дружине.
и спрятали их расшивы в затоне, в заросшей двинской старице.
рассказывали, как колмогоряне спешно укрепляют свой пригородок, собрав к
себе всех новгородских насельников с Доброгиной заимки на Ваге и с реки.
Извещая, что будут биться против нурманнов за земляными валами,
колмогоряне просили: "Чтобы все поморяне и биармины, которые себя не
отстояли, шли бы к нам бороть нурманнов общей силой".
как бы нурманны к ним не приплыли. Колмогоряне-то и посоветовали сжечь
нурманнские лодьи. Для этого дела они отдали три расшивы, на которых
пришли, а поморяне дали три своих из запрятанных в речных тайниках.
поморянам было не жаль ничего. Чудом вернулся цел и здоров Щегря,
колмогорянский старшой, который замешкался, зажигая расшивы. Да и с собой
привел викинга-варяга, не нурманна. С этой ночи почувствовали все поморяне
и биармины, что переломилась на лучшее их горькая жизнь.
кудесников-хранителей и начали учить всех особому способу воевать с
нурманнами. Кудесники принесли вонючего студня, велели людям собирать
пустые косточки и из них резать трубочки с затычками. В трубочки кудесники
накладывали студня и учили:
заболеет и умрет. Но сам берегись, поцарапаешься и тоже умрешь. И в рот не
бери - умрешь. Стрелу же макай перед делом.