разговоры о новой вере, которая распространилась по всем странам Юга и,
благодаря святому Ансгарию, проникла даже сюда, на Север. Даже Хельга
уже слышала о боге, пожертвовавшем собою из любви к людям и ради их спа-
сения. Она все эти рассказы, как говорится, в одно ухо впускала, а в
другое выпускала. Слово "любовь" находило доступ в ее душу лишь в те ми-
нуты, когда она в образе жабы сидела, съежившись, в запертой комнате. Но
жена викинга чутко прислушивалась к рассказам и преданиям, ходившим о
сыне единого истинного бога, и они будили в ней новые чувства.
ных из драгоценного камня и воздвигнутых в честь того, чьим заветом была
любовь. Они привезли с собой и два тяжелых золотых сосуда искусной рабо-
ты, из которых исходил какой-то удивительный аромат.
ред алтарями, никогда не окроплявшимися кровью. На этих алтарях вино и
хлеб превращались в кровь и тело Христовы, принесенные им в жертву ради
спасения всех людей - даже не родившихся еще поколений.
садили в глубокий, сложенный из камней подвал замка. Как он был прекра-
сен! "Словно сам Бальдур!" <Бальдур - в скандинавской мифологии прекрас-
ный бог света> - сказала жена викинга, тронутая бедственным положением
пленника, а Хельге хотелось, чтобы ему продернули под коленками толстые
веревки и привязали к хвостам диких быков.
болотам, прямо в степь! Любо! А еще лучше - самой нестись за ними по пя-
там!
поноситель могучих богов, был обречен в жертву этим самым богам. На
жертвенном камне, в священной роще, впервые должна была пролиться чело-
веческая кровь.
и народ, отточила свой нож и потом с размаху всадила его в бок пробегав-
шей мимо огромной свирепой дворовой собаке.
дикую, злую девушку. Ночью, когда красота и безобразие Хельги, по обык-
новению, поменялись местами, мать обратилась к ней со словами горячей
укоризны, которые сами собою вырвались из наболевшей души.
карие глаза и, казалось, понимала каждое слово, как разумный человек.
терплю из-за тебя! - говорила жена викинга. - И сама не думала я, что
так жалею тебя! Велика, видно, любовь материнская, но твоя душа не знает
любви! Сердце твое похоже на холодную тину, из которой ты явилась в мой
дом!
кие-то невидимые нити, соединявшие тело с душой; на глазах жабы выступи-
ли крупные слезы.
много горя придется тогда изведать и мне!.. Ах, лучше бы выбросили мы
тебя на проезжую дорогу, когда ты была еще крошкой; пусть бы ночной хо-
лод усыпил тебя навеки!
занавеску из звериной шкуры, подвешенную к балке и заменявшую перегород-
ку.
ее тяжелыми, подавленными вздохами; казалось, в глубине сердца жабы с
болью зарождалась новая жизнь. Вдруг она сделала шаг к дверям, прислуша-
лась, потом двинулась дальше, схватилась своими беспомощными лапами за
тяжелый дверной болт и тихонько выдвинула его из скобы. В горнице стоял
зажженный ночник; жаба взяла его и вышла за двери; казалось, чья-то мо-
гучая воля придавала ей силы. Вот она вынула железный болт из скобы,
прокралась к спавшему пленнику и дотронулась до него своею холодною,
липкою лапой. Пленник проснулся, увидал безобразное животное и задрожал,
словно перед наваждением злого духа. Но жаба перерезала ножом связывав-
шие его веревки и сделала ему знак следовать за нею.
ло; тогда он произнес:
день несчастья!.. Но кто ты? Как может скрываться под оболочкой животно-
го сердце, полное милосердного сострадания?
между спускавшимися с потолка до полу коврами в конюшню и указала на од-
ну из лошадей. Пленник вскочил на лошадь, но вслед за ним вскочила и жа-
ба и примостилась впереди него, уцепившись за гриву лошади. Пленник по-
нял ее намерение и пустил лошадь вскачь по окольной дороге, которую ни-
когда бы не нашел один.
орудием милости Божьей, и из уст его полились молитвы и священные псал-
мы. Жаба задрожала - от молитв ли, или от утреннего предрассветного хо-
лодка? Что ощущала она - неизвестно, но вдруг приподнялась на лошади,
как бы желая остановить ее и спрыгнуть на землю. Христианин силою удер-
жал жабу и продолжал громко петь псалом, как бы думая победить им злые
чары. Лошадь понеслась еще быстрее: небо заалело, и вот первый луч солн-
ца прорвал облако. В ту же минуту произошло превращение: жаба стала мо-
лодою красавицей с демонски злою душой! Молодой христианин увидал, что
держит в объятиях красавицу девушку, испугался, остановил лошадь и сос-
кочил на землю, думая, что перед ним новое наваждение. Но и Хельга в
один прыжок очутилась на земле, короткое платье едва доходило ей до ко-
лен; выхватив из-за пояса нож, она бросилась на остолбеневшего христиа-
нина.
Ишь, побледнел, как солома! Раб! Безбородый!
залось, помогали невидимые силы. Он крепко стиснул руки девушки, а ста-
рый дуб, росший у дороги, помог ему одолеть ее окончательно: Хельга за-
путалась ногами в узловатых, переплетающихся корнях дуба, вылезших из
земли. Христианин крепко охватил ее руками и повлек к протекавшему тут
же источнику. Окропив водою грудь и лицо девушки, он произнес заклинание
против нечистого духа, сидевшего в ней, и осенил ее крестным знамением,
но одно крещение водою не имеет настоящей силы, если душа не омыта внут-
ренним источником веры.
инство, была какая-то особая, сверхчеловеческая сила, которая и покорила
Хельгу. Она опустила руки и удивленными глазами, вся бледная от волне-
ния, смотрела на молодого человека. Он казался ей могучим волшебником,
посвященным в тайную науку. Он ведь чертил над ней таинственные знаки,
творил заклинания! Она не моргнула бы глазом перед занесенным над ее го-
ловой блестящим топором или острым ножом, но когда он начертил на ее че-
ле и груди знак креста, она закрыла глаза, опустила голову на грудь и
присмирела, как прирученная птичка.
ночь, когда она, в образе отвратительной жабы, явилась освободить его от
уз и вывести из мрака темницы к свету жизни. Но сама она - говорил он -
опутана еще более крепкими узами, и теперь его очередь освободить ее и
вывести к свету жизни. Он повезет ее в Хедебю, к святому Ансгарию, и
там, в этом христианском городе, чары с нее будут сняты. Но он уже не
смел везти ее на лошади перед собою, хотя она и покорилась ему.
лой, и я боюсь ее! Но с помощью Христа победа все-таки будет на моей
стороне.
превратился в святой храм: словно члены новой паствы, запели птички; ди-
кая мята струила аромат, как бы желая заменить ладан. Громко прозвучали
слова священного писания:
смертной воссиял свет!"
всей природы, а ретивый конь в это время стоял спокойно, пощипывая лис-
тики ежевики; сочные, спелые ягоды падали в руку Хельги, как бы предла-
гая ей утолить ими жажду.
Хельга была словно во сне. Христианин связал две ветви наподобие креста
и высоко поднял его перед собою. Затем они продолжали путь по лесу, ко-
торый все густел и густел, дорожка становилась все уже и уже, а где и
вовсе пропадала. Терновые кусты преграждали путь, точно опущенные шлаг-
баумы; приходилось объезжать их. Источник превратился не в быстрый ру-
чей, а в стоячее болото; и его надо было объехать. В лесной чаще веяло
отрадною, подкрепляющею и освежающею душу прохладой, но не меньше подк-
репляли и освежали душу кроткие, дышащие верою и любовью, речи христиа-
нина, воодушевленного желанием вывести заблудшую из мрака к свету жизни.
вают и округляют оторванные обломки скал - роса божьего милосердия, ок-
ропившая душу Хельги, также продолбила ее жесткую оболочку, сгладила ше-
роховатости. Но сама Хельга еще не отдавала себе отчета в том, что в ней
совершается: ведь и едва выглянувший из земли росток, впивая благотвор-
ную влагу росы и поглощая теплые лучи солнца, тоже мало ведает о зало-
женном в нем семени жизни и будущем плоде.
отдельные слова, не понимая их смысла, который станет ему ясным лишь с
годами, так западали в душу Хельги и животворные слова христианина.
Корнев Павел
Шилова Юлия
Березин Федор
Роллинс Джеймс
Конан-Дойль Артур
Кервуд Оливер Дж.