отыскать комнату, которую он никак не мог найти со свечой; а при малей-
шем шуме во время своих бесплодных поисков он подвергался опасности, что
какой-нибудь страдающий бессонницей обитатель гостиницы выстрелит в него
и, быть может, убьет. У него был только один выход: остаться на месте и
ждать рассвета. Поэтому, пройдя ощупью несколько шагов по коридору и, к
великому ужасу, задев при этом ногой За несколько пар сапог, мистер Пик-
вик присел в маленькой нише, чтобы ждать утра со всем философским терпе-
нием, на какое был способен.
он недолго пребывал в своем убежище: к невыразимому его ужасу в конце
коридора появился человек со свечой в руке. Его ужас вдруг уступил место
радости, когда он распознал фигуру своего верного слуги. Действительно,
это был мистер Сэмюел Уэллер, который не спал до столь позднего часа,
беседуя с коридорным, бодрствовавшим в ожидании почты, и только теперь
направлялся на покой.
моя спальня?
и вопрос был повторен трижды, раньше чем он повернулся и пошел по нап-
равлению к долго разыскиваемой комнате.
совершил одну из самых удивительных ошибок.
пришлось прожить в этом доме полгода, я не рискнул бы ходить здесь один.
сэр, - отозвался мистер Уэллер. - Нужно, чтобы за вами кто-нибудь прис-
матривал, сэр, когда ваша голова отправляется делать визиты.
бавить, но вдруг запнулся, повернулся на другой бок и пожелал своему ка-
мердинеру "спокойной ночи".
шагов, остановился, снял нагар со свечи, снова покачал головой и, нако-
нец, пошел не спеша в свою комнату, по-видимому погруженный в глубочай-
шие размышления.
мистером Троттером, чтобы добиться реванша
мистера Пиквика с леди средних лет в желтых папильотках, в маленькой
комнате по соседству с конюшнями восседал мистер Уэллер-старший, гото-
вясь к обратному путешествию в Лондон. Он сидел в самой заманчивой для
живописца позе.
карьеры профиль мистера Уэллера был очерчен смело и определенно. Однако
его лицо расплылось благодаря хорошему питанию и замечательной склоннос-
ти мириться с обстоятельствами, и смелые мясистые контуры щек вышли так
далеко за пределы, первоначально им предназначенные, что трудно было
различить чтонибудь, кроме кончика багрового носа. Подбородок, по той же
причине, обрел степенную и внушительную форму, которую обычно обознача-
ют, приставляя слово "двойной" к названию этой выразительной части лица;
а цвет лица представлял то своеобразное пестрое сочетание оттенков, ка-
кое можно увидеть только на лицах джентльменов его профессии и на недо-
жаренном ростбифе. Шея была у него обмотана малиновым дорожным шарфом,
который столь неприметно сливался с подбородком, что трудно было отли-
чить складки одного от складок другого. Поверх Этого шарфа на нем был
длинный жилет с широкими розовыми полосами, а поверх жилета широкий зе-
леный кафтан, декорированный большими медными пуговицами, из коих две,
украшавшие талию, отстояли так далеко друг от друга, что никто никогда
не видел обе эти пуговицы одновременно. Волосы, короткие, гладкие и чер-
ные, едва виднелись из-под пространных полей коричневой шляпы с низкой
тульей. Ноги были упакованы в короткие вельветовые штаны и сапоги с
цветными отворотами; медная часовая цепочка, заканчивающаяся печаткой и
ключом тоже из меди, болталась у весьма обширного пояса.
путешествию в Лондон, - и действительно, он подкреплялся. Перед ним на
столе стояла кружка эля, лежал кусок холодного мяса и весьма почтенного
вида каравай хлеба, между которыми он распределял свою благосклонность
по очереди, с самым суровым беспристрастием. Он только что отрезал со-
лидный ломоть хлеба, когда шаги человека, входящего в комнату, заставили
его поднять голову, и он увидел своего сына.
головой родителю, хлебнул.
лер-старший, заглядывая в кружку, когда его первенец поставил ее на
стол, осушив до половины. - Из тебя получилась бы на редкость способная
устрица, Сэмми, если бы ты родился на этом жизненном посту.
принимаясь с немалым рвением за холодную говядину.
вая эль, прежде чем пить его, - мне очень грустно, Сэмми, слышать из
твоих уст, что ты дал себя одурачить этой-вот шелковице. До позавчераш-
него дня я думал, что кличка "одураченный" никогда не прилипнет к Велле-
ру... никогда не прилипнет!
вдовы - это исключения из любого правила. Я когда-то слыхал, сколько
нужно обыкновенных женщин, чтобы так обойти человека, как обойдет одна
вдова. Кажется, двадцать пять, но я хорошенько не знаю, может быть
больше.
его прервали, - это совсем другое дело. Ты знаешь, Сэмми, что сказал за-
конник, защищавший джентльмена, который колотил жену кочергой, когда бы-
вал навеселе. "А в конце концов, милорд, - сказал он, - это любовная
слабость". То же самое говорю я о вдовах, Сэмми, и то же скажешь ты,
когда доживешь до моих лет.
по столу. - Следовало смотреть в оба! Да, я знаю одного юнца, который и
на половину и на четверть не был так хорошо воспитан, как ты, - не ноче-
вал на рынках по полгода, - так он не дал бы одурачить себя таким мане-
ром, не дал бы, Сэмми.
Уэллер позвонил в колокольчик и потребовал дополнительную пинту эля.
его не исправить, и это единственное утешение, как говорят в Турции,
когда отрубят голову не тому, кому следует. Теперь мой ход, папаша, и
как только я заполучу этого Троттера, я сделаю хороший ход.
ровье, Сэмми, и постарайся поскорее смыть позор, которым ты запятнал на-
шу фамилию, В ознаменование этого тоста мистер Уэллер осушил одним духом
по крайней мере две трети только что поданной пинты и передал ее сыну,
дабы покончить с остатками, что тот немедленно и исполнил.
серебряные часы, висевшие на медной цепочке, - теперь пора мне в контору
- получить список пассажиров и посмотреть, как заряжают карету, потому
что карета, Сэмми, что пушка, - заряжать их нужно с большой осторож-
ностью, прежде чем пустить в ход. На эту родительскую и профессиональную
шутку мистер Уэллер-младший ответил сыновней улыбкой. Его уважаемый ро-
дитель продолжал торжественным тоном:
снова. Твоя мачеха может оказаться мне не под силу, или мало ли что мо-
жет случиться к тому времени, когда ты опять услышишь о знаменитом мис-
тере Веллере из "Прекрасной Дикарки". Честь нашей фамилии Зависит во
многом от тебя, Сэмивел, и, надеюсь, ты не ударишь в грязь лицом. Во
всяких мелочах касательно хорошего воспитания я знаю, что могу поло-
житься на тебя, как на самого себя. Стало быть, мне остается дать тебе
только один маленький совет: если тебе когда-нибудь перевалит за пятьде-
сят и ты почувствуешь расположение жениться на ком-нибудь - все равно на
ком, Запрись в своей комнате, если она у тебя будет, и отравись не меш-
кая. Повеситься - пошлое дело, и потому ты Этим делом не занимайся. От-
равись, Сэмивел, мой мальчик, отравись, и впоследствии ты об этом не по-
жалеешь! Произнеся эту трогательную речь, мистер Уэллер посмотрел прис-
тально на сына, медленно повернулся на каблуках и скрылся из виду.
тер Сэмюел Уэллер, расставшись с отцом, вышел из "Большого Белого Коня"
и, направив свои стопы к церкви Сент Клемента, постарался рассеять свою
меланхолию прогулкой по прилегающим к церкви древним местам. Он слонялся
в течение некоторого времени, пока не очутился в уединенном месте, напо-
минавшем двор почтенного вида, из которого, как он обнаружил, можно было
выйти только тем путем, каким он туда проник. Он собирался было уже по-
вернуть назад, как вдруг был прикован к месту внезапным явлением; к опи-
санию природы и характера этого явления мы непосредственно и переходим.
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Акунин Борис
Аникина Наталья
Никитин Юрий
Прозоров Александр