поверьте.... Впрочем, довольно на сегодня. Вот вам мой телефончик. Позвоните
мне денька через три. А нет, так я и сам позвоню, не гордый. А пока - будем
ждать.
***
вывел его в длинный серый коридор с множеством дверей.
ординаторские, кладовые. Иначе у нас давно бы все больные разбежались. Не
все тут такие... смирные, как ваша супруга.
произошло. Все хотел спросить у вас, да следователь этот мешал.
Витальевич, открывая толстым ключом железную дверь в конце коридора. - Наш
контингент, точнее, та его часть, которая предпочитает опиаты, использует те
или иные производные морфина, зачастую самодельные или украденные из
лечебных учреждений. Технологии и дозы устанавливаются, так сказать,
эмпирически, и чаще всего летальный исход дают передозировки, примеси,
инфекции, занесенные с иглой. В последнее время в город все чаще стал
неизвестно откуда проникать чистый героин. Наши клиенты, разжившись этим
зельем, вводят его себе привычными дозами, как морфин, забывая при этом, что
героин в двадцать пять раз сильнее. Передозировки получаются бешеные,
смертность в этих случаях стопроцентная. Но ваша жена - исключение из всех
правил. У нее нечеловечески сильный организм. Эксперты исследовали остатки
раствора, который они себе ввели, примерно определили дозировку. Каждая доза
превышала смертельную как минимум в пятнадцать раз. Ну, допустим, в пять.
Выжить после этого практически невозможно. Друзья вашей жены скончались
минут через пятнадцать-двадцать после введения препарата. Она же впала в
коматозное состояние и находится в нем четвертые или пятые сутки. Это само
по себе поразительно, но еще поразительнее то, что происходит здесь, в
реанимации. Через два часа после ее поступления мы отключили аппарат
искусственного дыхания - за ненадобностью, перестали вводить
кардиостимуляторы. Сегодняшний анализ крови просто поразительный - нам бы с
вами такую кровь. Пульс ритмичный, наполненный пятьдесят шесть ударов в
минуту, давление - сто двадцать на семьдесят. Ни малейших следов наличия в
организме наркотика. Энцефалограмма приличная. Такое, понимаете,
впечатление, что у нас лежит здоровый человек и не приходит в сознание
только потому, что не хочет предпочитая отдыхать без ломок и неприятных
разговоров - с врачами, со следователем. Про такие случаи я слышал, но
своими глазами вижу впервые.
вертикальными и горизонтальными металлическими сетками, миновали два поста с
дюжими санитарами, вошли в еще одну железную дверь., которую Семен
Витальевич вновь открыл толстым ключом, и оказались в коридоре, похожем на
тот, из которого вышли, только здесь в начале был еще один "санитарный
кордон" и сетчатая перегородка во всю стену, а в торце - окно, забранное в
толстую решетку.
неразличимых дверей. - Интенсивная терапия.
аптечный запах, вдоль стен лепились приборы с датчиками, что напомнило ему
бункер на уральском полигоне, только здесь приборов было меньше и почти все
они были отключены. Посередине одиноко стояла широкая кровать с белым
жестким матрасом, а на ней, прикрытая лишь простынкой, лежала кажущаяся
совсем маленькой Таня. На фоне разметавшейся по матрасу копны медных волос
лицо ее казалось особенно бледным, но когда Павел подошел поближе, он
заметил на щеках легкий румянец. И вообще, она была не бледна, а бела - той
особой белизной, которая бывает только у рыжих. Просто Павел уже отвык от
этой белоснежности. Рядом с Таней на стуле пристроилась медсестра, которая
читала книжку и одновременно следила за капельницей. При виде заведующего
медсестра встала.
физраствор... Семен Витальевич, может, я пойду перекушу, а? С утра ведь ни
на шаг. Стояние-то у больной устойчивое, надо только флаконы менять...
Делаем что можем. Остальное может сделать только сам организм. Лично у меня
прогноз на этот случай самый оптимистический. Повторяю, организм у вашей
жены фантастически сильный./Сознание может вернуться в любую минуту.
затем спросил у врача:
теплая, расслабленная. Он не сводил глаз с Таниного лица, надеясь на этом
немом и прекрасном лице прочесть ответы на непростые свои вопросы.
глаза.
ты не, волнуйся, это пройдет, обязательно пройдет. Ты только поправляйся,
хорошо? А я... я обещаю забыть тебя. Только знаешь что? И ты отпусти меня.
Отпусти, пожалуйста, умоляю. Позволь мне забыть, позволь не любить тебя,
помоги мне, прошу... Больше я ни о чем и никогда просить не стану.
жизнь мучиться тобой, если это нужно тебе, если это необходимо для того,
чтобы ты вот сейчас встала и пошла... Нужно?
двери.
врача, жадно затянулся.
вам домашний телефон, рабочий...
попишешь.
то он тут же, двумя этажами ниже.
следующий.
никакой охоты.
на работу. Голос врача звучал растерянно и даже несколько виновато.
только медсестра из ее палаты пришла сообщить мне, в кабинет явилась важная
делегация. Представитель Минздрава, республиканской прокуратуры, еще
какие-то деятели. Показали удостоверения и предписание о незамедлительном
переводе Черновой Татьяны Всеволодовны в подмосковную клинику Четвертого
управления Вы знаете, что такое Четвертое управление?
трубку... Короче, мне ничего не оставалось, как подчиниться предписанию. Я
отдал им историю болезни и распорядился подготовить больную к перевозке. У
них был свой транспорт. А ваша жена... она как будто ждала их. Сама приняла
душ, оделась тоже самостоятельно - они привезли ей новую одежку, белье...
Села с ними и уехала.
из подмосковных клиник Четвертого управления Минздрава". Непонятная история.
разобраться.
достал бумажник, а оттуда - сложенную вдвое бумажку с телефоном следователя.
Если кто-то что-то понимал в этой ситуации, это только Валерий Михайлович
Чернов.