буксира - Владимир Петрович Дремав. У стены - генерал Говоров и майор
Нигматулин.
планок и орден Ленина, в руках держал новую фуражку.
произнес тот.
поморщился полковник.
подмигнул Говорову.
- Законсервированная геодезическая база.
потом встал и протянул ему руку. - Спасибо вам, товарищ Дремов!
не случилось бы с ним чего! - Он вздохнул. - До свидания вам всем!
госпиталь, - виновато сказал ему майор.
спросил:
протянул ему пакетик с остатками наркотика, который Савелий прихватил из
лаборатории базы и передал капитану Дремову.
из кабинета.
Зарипович? Все замкнулось: данные космонавтов подтвердились еще одним
источником! Согласно договоренности с командующим ВДВ, поднимайте своих
десантников! Точные координаты базы: тринадцать-тринадцать-двадцать один!
Медлить нельзя: она очень мобильна! Ищи ее потом! Все! Спасибо!
Действуйте! - Он положил трубку на аппарат и встал из-за стола. - Что,
поехали в госпиталь?
радуясь тому, что для него все кончилось благополучно и опасный пассажир
покинул его машину.
забору, окружавшему здание госпиталя. Он внимательно прислушался. Вокруг
стояла тишина, и это насторожило Савелия: обычно слышны хоть какие-то
звуки птиц и насекомых - цикад, сверчков.
теперь ничего не услышал. Хотел двинуться вперед, однако ощутил рядом
присутствие какого-то живого существа, услышал даже дыхание.
сразу же узнал парня: это был один из телохранителей Четвертого. Он его
видел, когда тот арестовал "братанов" по приказу хозяина.
Скорее всего, послал для ликвидации его или захвата капитана. А если так,
то еще посмотрим, кто сверху окажется.
поближе и тихо сказал ему: - Ку-ку!
здесь. Тем не менее встреча для него оказалась такой неожиданной, что он
чуть замешкался, и это дало Савелию возможность сделать эффективный бросок
через бедро.
нож и профессионально бросил его в Савелия. Савелий молниеносно оценил
полет ножа и спокойно отвел голову в сторону: нож вонзился в нескольких
сантиметрах от его лица.
Савелия. Он сделал еле уловимое движение кистью, и нож телохранителя
вонзился в незащищенное бронежилетом место - в шею. Тот не смог даже
вскрикнул, обхватив горло руками, он повалился на землю, дернулся пару раз
в агонии и неподвижно застыл на траве, казавшейся в темноте совершенно
черной.
был совсем молод и его было жаль, как и многих других, которые, сами того
не подозревая, участвовали в какой-то чужой для них игре.
имеют для многих из них счастливого или хотя бы нормального конца. И
ставка в этой игре была ценою в жизнь.
карту свою собственную жизнь, но... И снова это сакраментальное "но"...
профессионально подготовлен к этим испытаниям!
они не теряли на своих глазах близких друзей, они не прочувствовали своей
собственной кожей дыхание смерти! Они не были в условиях, когда каждый
день, каждый час ощущается как подарок судьбы, подарок самого Бога! А
прочувствовав это, начинаешь каждой клеточкой своего тела ощущать,
предчувствовать опасность, а иногда и смерть.
или иной солдат, просыпаясь утром, вдруг тихо, но спокойно, без истерики,
говорил: Меня сегодня убьют!" - и, действительно, не возвращался из боя и
не вставал в строй.
перед этим уговаривал себя, что его самого он вряд ли обнаружит, чисто
интуитивно замер и настороженно прислушался: вокруг было тихо и спокойно,
более того, появились обычные звуки ночных насекомых.
телохранителю, снял с него бронежилет и быстро пододел его под куртку,
подаренную капитаном буксира. Здесь что-то не так. И вдруг Савелий
вспомнил про рацию, которую прихватил у боевика, лежащего на ленте
транспортера. Может, сработает? Он вытащил из кармана рацию, включил ее.
Старательно изменив голос, вспомнив интонацию Икс-два, сказал:
откуда ему было знать, что Четвертому уже известно о гибели почти всех
боевиков, которыми руководил Икс-два: один из смертельно раненных боевиков
успел сообщить обо всем Четвертому, умоляя прислать к нему помощь и
отвезти к врачу. Пообещав о нем позаботиться, Четвертый распорядился на
один час прекратить любые вызовы в эфир, кроме тех случаев, когда он
делает вызов сам.
раз, первым импульсивным желанием было отозваться, и он уже взял в руки
рацию, но спохватился, усмехнулся, стукнув себя рукой по лбу, и сунул ее
назад в карман.
симпатичен. Жаль, что приходится на данном этапе стоять с ним по разные
стороны баррикад. Очень жаль, если все-таки придется его убить! Сейчас,
несмотря на то что перед этим отдал приказ уничтожить Тридцатого, он готов
был к тому, чтобы оставить его в живых.
достойные соперники, с которыми даже он сам не очень хотел бы встретиться
один на один.
десяток опытных боевиков! И никто не может их упрекнуть в том, что они
имели плохую подготовку или мало опыта. Многие из них довольно часто
выезжали на боевые задания и не только для участия в акциях против мирного
населения или по захвату военных складов с оружием, но и для более
серьезных задач. На совести каждого из них не один десяток человеческих
жизней.
удавалось убедить себя в том, что все, кого он лишил жизни (хотя многие из
них погибли безвинно), умерли потому, что так было необходимо для
достижения высоких целей. Для тех идей, за которые он, Четвертый, отдал бы
свою жизнь, нисколько не задумываясь.
себе.
очень много бывал за границей. Однажды он познакомился с одним человеком
(был уверен он до сих пор, что эта встреча была случайной), который уже
несколько лет жил за границей. Этот пожилой мужчина настолько ему
понравился, что они встречались еще несколько раз. Его рассуждения о жизни
и смерти, о доме и семье, о Родине, где ты живешь (он сам очень сильно
скучал по Москве, по России и мечтал вернуться назад, но вернуться так,
чтобы помочь Родине по-настоящему: деньгами, опытом, знаниями) - эти
рассуждения заставляли задуматься о своей жизни, о своем предназначении. К